Добыча: Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть - Дэниел Ергин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Доклад Плэка произвел настолько сильное впечатление на посла, что он для придания ему большего веса отправил депешу за своей подписью. Но как Плэку стало известно, в Вашингтоне никто не обратил на предупреждение серьезного внимания. И оно было оставлено без ответа[508].
Глава 29
Нефтяное оружие
За несколько минут до 2.00 ночи 6 октября 1973 г., когда по календарю того года наступил самый чтимый еврейский праздник Йом-Киппур, 222 египетских реактивных самолета взмыли в небо. Их целями были командные пункты и позиции израильтян на восточном берегу Суэцкого канала и Синайском полуострове. Несколько минут спустя огонь по всей линии фронта открыли свыше 3000 орудий. Почти одновременно сирийские самолеты нанесли удар по северной границе Израиля, а за ним последовал артиллерийский обстрел из 700 орудий. Так началась война Судного Дня, четвертая из арабо-израильских войн – самая разрушительная и напряженная из всех, война, которая привела к крайне серьезным последствиям. Оружие участникам конфликта поставлялось сверхдержавами: Соединенными Штатами Америки и Советским Союзом. Но один из самых мощных видов оружия принадлежал исключительно Ближнему Востоку. Это было «нефтяное оружие», эмбарго, сокращение добычи нефти и ограничение экспорта – оружие, по словам Генри Киссинджера, «бесповоротно изменившее сложившийся в послевоенный период мир».
Эмбарго, как и сама война, явилось полной неожиданностью и потрясением. Но в ретроспективе все представлялось очевидным. К 1973 г. нефть стала жизненной силой мировой экономики, ее добывали и использовали, не задумываясь о будущем. За весь послевоенный период соотношение спроса и предложения никогда не было таким напряженным, а взаимоотношения стран-экспортеров и нефтяных компаний продолжали усложняться. Это была ситуация, при которой любой дополнительный нажим мог вызвать кризис – в данном случае кризис глобального масштаба.
Соединенные штаты выходят на мировой рынок
В 1969 г. с приходом в Белый дом администрации Ричарда Никсона в американской политической повестке дня начали появляться вопросы энергетики и снабжения нефтью. Главную тревогу вызывал быстрый рост импорта нефти. Обязательная программа импорта нефти, на которую десятилетие назад неохотно пошел президент Эйзенхауэр, разрабатывалась в условиях нарастания напряженности, порождая споры между компаниями и регионами и серьезные диспропорции в распределении. Ее лазейки хорошо просматривались и были чрезвычайно выгодны тем, кто умел ими пользоваться. В связи с этим Никсон учредил специальную комиссию по контролю за импортом во главе с министром труда Джорджем Шульцем, которая должна была пересмотреть программу квот и представить рекомендации по необходимым изменениям.
Политики стран-импортеров, а также такие потребители, как коммунальные службы и нефтехимические компании, с нетерпением ожидали ослабления ограничений, позволявшего получать более дешевую нефть. Представители независимых компаний, однако, решительно выступали за сохранение квот – это обеспечивало им более высокие цены, чем на мировом рынке. Что касается крупнейших компаний, которые 10 лет назад выступали против введения квот, то к этому времени они уже примирились с существующей системой и приспособились к ней – она их вполне устраивала. Цены на нефть, добываемую ими в стране, были защищены, а для продажи закупаемой иностранной нефти существовала устоявшаяся сеть сбыта за пределами Соединенных Штатов. Поэтому многие крупные компании были встревожены перспективой перемен и выступали против них.
Комиссия Шульца предложила вообще отказаться от квот, заменив их пошлинами. Это устраняло административное распределение, а регулирование передавалось рынку. Политическая реакция на доклад Шульца была не только бурной, но и в корне негативной. Американская нефтегазовая промышленность уже находилась на недопустимо низкой точке падения производства; с 1955 г. число буровых установок неуклонно сокращалось, и в 1970–1972 гг. достигло самого низкого показателя – немногим больше трети от уровня середины 1950-х гг. Сто конгрессменов, опасаясь, что предлагавшиеся меры будут означать еще больший рост импорта, подписали письмо, осуждавшее доклад Шульца, видя в нем угрозу отечественной промышленности. Никсон, будучи трезвым и расчетливым политиком, положил доклад Шульца на полку и сохранил квоты.
Это, конечно, разочаровало тех, кто хотел отмены системы квот, – группу, интересы которой выходили за пределы потребления нефти в Соединенных Штатах. Так, в письме Никсону шах Ирана утверждал, что безопасность и экономическое развитие Ирана требует преодоления созданных квотами барьеров и увеличения продажи нефти непосредственно в Соединенные Штаты. Администрация Никсона отнеслась с пониманием к стремлению шаха увеличить добычу нефти и, следовательно, свой доход. Это объяснялось, как заметил один из советников аппарата Белого дома, «вакуумом власти в Персидском заливе», образовавшимся после ухода англичан. Но администрация Никсона не собиралась отменять ограничения на импорт ради того, чтобы доставить удовольствие шаху. «Ваше разочарование по поводу того, что нам не удалось найти путь для увеличения продаж иранской нефти в Соединенных Штатах, вполне понятно, – писал Никсон шаху. – Отсутствие положительного решения этого вопроса вызвано огромной сложностью проблем в нашей политике импорта нефти». Хотя в письме и звучали нотки оправдания, Никсон тем не менее обещал послать шаху экземпляр доклада комиссии Шульца для личного ознакомления[509].
Однако к этому времени в энергетической системе Соединенных Штатов уже четко просматривались вызывавшие беспокойство политиков признаки напряженности. Зимой 1969–1970 гг., самой холодной за последние 30 лет, запасы нефти и газа оказались недостаточными. Спрос на нефть с низким содержанием серы, которую приходилось импортировать из таких стран, как Ливия и Нигерия, за эти месяцы резко вырос, поскольку электроэнергетика переходила с угля на жидкое топливо. Летом ограничение мощностей электроэнергетических систем привело к резкому уменьшению освещения улиц, зданий и витрин по всему Атлантическому побережью. Тем временем дополнительные объемы добычи в Соединенных Штатах по мере того, как отрасль выбирала каждый последний баррель для удовлетворения нараставшего спроса, также подходили к концу.
В начале 1970-х гг. при хронических проблемах поставок в американской политической лексике начало фигурировать выражение «энергетический кризис», а в узких кругах утверждаться единое мнение, что положение Соединенных Штатов будет крайне сложным. Главной причиной тревоги был растущий спрос на все виды энергии. Контроль над ценами, введенный Никсоном в 1971 г. как часть общей антиинфляционной программы, препятствовал росту внутренней добычи нефти и одновременно стимулировал потребление. Росла напряженность и с поставками природного газа, главным образом из-за системы регулирования, которая устанавливала контроль над ценами и не поспевала за изменениями рыночной конъюнктуры. Искусственно установленные низкие цены фактически сдерживали инициативы в проведении новых изысканий и в экономии расходования. Во многих регионах электростанции работали практически с предельной нагрузкой, что сохраняло угрозу уменьшения освещения или даже отключения целых энергосистем. Коммунальные службы в срочном порядке размещали заказы на новые атомные электростанции, видя в них решение целого
