Добыча: Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть - Дэниел Ергин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 26
Опек и «буферная емкость»
Однако избыток нефти все увеличивался. Последовали дополнительные скидки с объявленной цены, что в значительной степени было результатом агрессивной рыночной политики Советского Союза, который стремился увеличить продажу нефти на Западе, сильно снижая цены и заключая бартерные сделки. В годы холодной войны на Западе подозревали, что усиливающаяся нефтяная кампания представляла не только коммерческое предприятие, но и политическое наступление, целью которого было сделать Западную Европу зависимой, ослабить единство НАТО и подорвать нефтяные позиции Запада на Ближнем Востоке. «Экономическая война особенно хорошо подходит для их целей захвата мира», – говорил сенатор Кеннет Китинг о русских. А о хвастливом лидере Советского Союза он сказал: «Хрущев не раз грозился похоронить нас. Сейчас становится все более очевидным, что он утопит нас в море нефти, если позволить ему безнаказанно сделать это».
Конечно, Советский Союз оказался жестким конкурентом. Советам нужны были доллары и другая твердая валюта для закупок промышленного оборудования и сельскохозяйственных продуктов. Нефть тогда, как и сейчас, была одним из немногих товаров, которые они могли продавать на Западе. Экономически советским ценам противопоставить было нечего. В какой-то момент русскую нефть можно было приобрести в портах Черного моря за половину объявленной цены ближневосточной нефти. Компании опасались серьезных потерь в Западной Европе, которая также была главным рынком для ближневосточной нефти. Волнение среди западных компаний еще более усилилось, когда они выяснили, что самым заметным покупателем русской нефти является не кто иной, как итальянец Энрико Маттеи[466].
Снова, как и в 1959 г., для компаний единственным способом справиться с превышением предложения над спросом и, в частности, противостоять советской угрозе (помимо правительственных ограничений на импорт советской нефти) был единственный ответ – снижение цены. Но какой цены? Если снижать только рыночную цену, все потери лягут лишь на нефтяные компании. Но можно ли рискнуть еще раз снизить объявленную цену? Первое снижение в феврале 1959 г. взволновало Арабский нефтяной конгресс и привело к «джентльменскому соглашению». Что произойдет, если они попытаются это сделать еще раз?
Рейсшина против логарифмической линейки
В июле 1960 г., через 15 месяцев после проведения Арабского нефтяного конгресса в Каире, совет директоров Standard Oil of New Jersey собрался в Нью-Йорке для рассмотрения насущного вопроса об объявленной цене. Было много споров. У компании был новый председатель, деловой Монро Ратбоун, которого все называли Джек. Жизнь Ратбоуна практически была учебником истории американской нефтяной промышленности. Его отец и дядя были нефтепереработчиками Jersey в Западной Вирджинии. Сам Ратбоун изучал химическое машиностроение, а затем сразу после окончания Первой мировой войны стал работать на гигантском нефтеперерабатывающем комплексе Jersey в Батон-Руж. Как сказал однажды один из представителей Jersey, он был первым в той новой волне, кто превратил переработку нефти из «смеси искусства и гадания на кофейной гуще» в науку.
В возрасте 31 года Ратбоун уже был генеральным директором нефтеперерабатывающего комплекса в Батон-Руж. Там он приобрел серьезные навыки политической борьбы, отражая хищнические нападки Хью Лонга, политического босса-демагога Луизианы, который «постоянно воевал против Standard Oil. (Однажды это выразилось в том, что Лонг предложил уже постаревшей к тому времени Айде Тарбелл $100 за экземпляр ее давно распроданной книги о Standard Oil.) Ратбоун поднялся на высший пост в Jersey, стремительно пройдя все ступени. Как босс он был самоуверен, решителен, сдержан и совершенно равнодушен к болтовне. Коллеги называли его «инженер с рейсшиной». Самым большим его недостатком было то, что он делал карьеру в Соединенных Штатах, поэтому не мог понять переменчивого менталитета зарубежных производителей нефти. Отражение популистских нападок Хью Лонга не научило его противостоять националистическим лидерам стран – производителей нефти, хотя Ратбоун считал, видимо, иначе. Он не хотел знать, как будет воспринято еще одно снижение объявленной цены, и даже не считал необходимым проконсультироваться с производителями, по отношению к которым был столь нетерпим. Он однажды сказал: «Для некоторых бедных стран и для некоторых бедных людей деньги – вино, бьющее в голову».
В то время Jersey управлялась бесчисленным количеством комитетов, поэтому служащие самой компании называли ее Standard Committee Company of New Jersey. Система была предназначена для предупреждения принятия непродуманных решений и обеспечения тщательного и всестороннего анализа проблемы. Но Ратбоун, как сказал один помощник, был «так самоуверен, что требовалось множество аргументов, чтобы сломить его». Ратбоун, занятый стратегической проблемой завоевания рынков в условиях перепроизводства, в этот момент намеревался сокрушить систему комитетов и заставить снизить объявленную цену[467].
Говард Пейдж, эксперт Jersey по переговорам на Ближнем Востоке и человек, который сформировал иранский консорциум, энергично возражал Ратбоуну. Он и другие члены совета директоров Jersey считали, что Ратбоун не полностью осознает проблему и вероятную реакцию со стороны стран-экспортеров, что вызывало долгие споры с ним. У Пейджа был обширный международный опыт; под руководством Гарольда Икеса во время войны он помогал организовывать нефтяные поставки из Соединенных Штатов в Великобританию, затем стал координатором Jersey на Ближнем Востоке. «Он был очень неуступчивым человеком, – говорил один из тех, кто вел с ним переговоры. – У него на коленях всегда лежала логарифмическая линейка, поэтому он мог просчитать все с точностью до полуцента за баррель. Но у него был широкий кругозор, и он мог понять взгляды других людей». Пейдж верно оценивал взрывную силу национализма на Ближнем Востоке и боялся, что его коллеги в Jersey и, в частности, Ратбоун этого не поймут.
Пытаясь просветить своих коллег-директоров, Пейдж пригласил отважную журналистку Ванду Яблонски, только что вернувшуюся с Ближнего Востока, встретиться с советом директоров Jersey. Как сообщал британский дипломат, который разговаривал с Яблонски после встречи, она рассказала им, что «во всех слоях общества проявляется почти повсеместное низкопоклонство перед Насером и усиливается враждебность к Западу. Что касается нефти, то здесь враждебность приняла форму растущего протеста против зарубежных собственников. Она слышала много горьких обличительных слов, направленных против тех транснациональных нефтяных компаний, которые выкачивали богатство арабских стран, сидя в своих столицах! Невыносимо видеть, как руководство нефтяных компаний управляет экономикой ближневосточных нефтедобывающих стран из Лондона, Нью-Йорка, Питтсбурга и т. д.». Яблонски даже сказала на совете директоров Jersey, что существующая структура Iraq Petroleum Company и Aramco может оказаться «недолговечной», а это они хотели услышать меньше всего.
На отдельной встрече Ратбоун энергично спорил с Яблонски в оценке силы национализма, отвергая все ее доводы. Он только что вернулся с Ближнего Востока и считал, что она смотрит на мир слишком пессимистично.
«Вы видели только внешнюю сторону, – колко ответила Яблонски. – Джек, подумайте о себе. Вас принимали как почетного гостя. Вы были там
