Восток – дело близкое. Иерусалим – святое - Леонид Медведко

Сделанный тогда Сталиным прогноз развития событий сбылся, увы, не только в отношении Ближнего Востока и Запада. Что же касается постколониального Ближнего Востока и палестино-израильского конфликта, то здесь реалии даже превзошли прогнозы Сталина. Вслед за палестинской последовали пять арабо-израильских войн, революции в Египте, Ираке, Йемене, Ливии, несколько витков ливанского и иракского кризисов, войны в Персидском заливе – все они, можно сказать, породили новый тип субмировых войн. В них оказалось втянуто большинство ближневосточных государств и почти все великие державы. «Битва за выживание Израиля» переросла в битвы за нефть, базы и плацдармы, пока они не вылились в «глобальную антитеррористическую войну» за выживание всего человечества.

В ретроспективе такая эволюция ближневосточного конфликта еще явственнее проявляется после ознакомления с рассекреченными архивными документами. В ней просматривается не только религиозная, но и нефтяная подоплека обсуждавшегося более шестидесяти лет назад в кулуарах Ялтинской конференции «еврейского вопроса» в контексте палестинской проблемы.

Глава 2

В порочном кругу войн без побед

«Не в Иерусалиме, так на Суэце в этом году…»

Вторая мировая война обошла Турцию стороной, но после провозглашения за океаном «доктрины Трумэна» она сразу оказалась в эпицентре «холодной войны», которая закрутила несколько кризисных воронок по соседству – на Балканах и Ближнем Востоке. Доктрина эта (как и сменившая ее «доктрина Эйзенхаура») была нацелена на заполнение «вакуумов». Они были обнаружены сначала на Суэце, а потом в Ливане и соседних странах – Сирии и Ираке. Стамбул, бывшая столица Османской империи, одним из первых вновь стал превращаться в «Мекку разведывательных служб», причем не только стран НАТО, куда поспешила вступить и Турция.

Вторую часть командировки мне довелось провести в Стамбуле. Хотя моя дочь Ольга родилась в Анкаре, а ее старший брат там же сделал свои первые самостоятельные шаги, их детские воспоминания тоже связаны со Стамбулом и консульской дачей в Биюкдере, на Босфоре. О Стамбуле-Константинополе немало написано, а еще больше сочинено турецких песен и даже западных шлягеров. Но никому, кто писал об этом удивительном городе, не удалось еще так емко и точно передать свое восприятие этого города двух материков, как турецкому классику Надиму. А написал он всего лишь пять слов: «Стамбул – это такой город, где…» Поэт имел в виду, что некогда в нем был сосредоточен едва ли не целый мир.

В 1950-х годах это был уже многомиллионный город, далеко вышедший за пределы своих древних крепостных стен и двух берегов Золотого Рога и Босфора. Не раз приходилось то на пассажирском трамвайчике, то на пароме переправляться с европейского на азиатский берег в Ускюдар. Там я часто встречался с доктором Хикметом Кывылджимлы. С ним, как я уже упоминал, мы познакомились на Измирской международной торговой ярмарке. Там же летом 1956 года мне представился случай познакомиться с директором Израильского павильона, бывшим советским гражданином Симоном. По профессии он был музыкантом-скрипачом. Одно время даже дирижировал симфоническим оркестром в Тель-Авиве. Несмотря на свои атеистические убеждения, Симон очень сокрушался по поводу того, что после Палестинской войны 1948 года главные еврейские святыни остались в Восточном Иерусалиме, как он выразился, под контролем «иорданского короля-марионетки и ставленника английских колонизаторов». Переубеждать его ссылками на принятую ООН резолюцию о международном статусе Иерусалима было бесполезно. Мне он рассказывал, как его верующие родители, отмечая очередной еврейский Новый год, всякий раз повторяли одно и то же: «Следующий год – в Иерусалиме». Он был убежден, что вековая мечта евреев непременно сбудется.

– Незавершенная война за независимость рано или поздно должна завершиться победой. Впрочем, ждать придется недолго, – сказал мой новый знакомый перед нашим расставанием, когда мы на пароходе возвращались в Стамбул. – Я удивляюсь, что советские руководители с их коммунистическими убеждениями стали помогать арабским феодалам и бывшим поклонникам Гитлера. Помяните мои слова: уже этой осенью мы их разобьем в пух и прах. Не они нас сбросят в море, а мы их отгоним от Суэца. Да нам и не потребуется сбрасывать их в море. И произойдет это не в следующем году, который евреи всегда мечтают встретить в Иерусалиме, а уже в этом, 1956 году, мы выйдем на Суэцкий канал. Мы обязательно будем в Иерусалиме. Не забывайте, что в Израиле у вас гораздо больше сторонников и друзей, чем в Египте. Лучше было бы нам вместе завершить нашу незавершенную войну…

Последняя его фраза заставила меня задуматься. По возвращении в Стамбул я решил доложить полученную информацию нашему генконсулу Александру Абрамову. Он приехал в Стамбул недавно, можно сказать, прямо из Тель-Авива. После непродолжительного разрыва дипломатических отношений с Израилем из-за учиненного кем-то в 1951 году взрыва на территории советского посольства, он занимал пост посланника СССР в Израиле. Вспоминая проведенные там годы, Абрамов часто любил, смеясь, рассказывать, как в Тель-Авиве многие израильские посетители посольства и даже высокопоставленные чины прежде чем начать с ним какой-то разговор, почему-то пристально всматривались в его глаза и, переходя на шепот, обычно спрашивали: «Скажите честно, товарищ Абрамов, вы – наш?». На все его уверения, что он чистокровный русский, его собеседники все равно оставались при своем мнении: «Признайтесь, вы все-таки Абрамов? Значит наш!». Поэтому работники нашего консульства за его спиной подшучивали: «Их человек в Тель-Авиве стал нашим консулом в Стамбуле».

Ему-то как человеку, наиболее осведомленному в израильской политике, к тому же недавно приехавшему из Москвы, я и решил, прежде всего, рассказать то, что «Скрипач» из Тель-Авива поручил мне «сообщить» в Москву. Абрамов отнесся к моей информации серьезно. Но, будучи тонким дипломатом, он посоветовал «ввести в курс дела более опытного в таких делах» вице-консула Михаила Ивановича Иванова. Тот, выслушав меня, спросил, смогу ли я еще раз встретиться со своим «Скрипачом». Узнав, что на следующий день Симон с вокзала Хайдарпаша уезжает в Анкару, Иванов впервые не стал меня отговаривать от поездки на азиатский берег в Ускюдар. Похоже, ему и до моей информации уже кое-что было известно о готовившейся против Египта военной операции. Михаил Иванович попросил меня при очередной встрече с израильским «Скрипачом» попытаться выяснить то, что в разведке называется «источником полученной информации». Оказалось, «источник» был довольно серьезный. Симон слышал об этом от своего родственника, офицера генштаба. После такой перепроверки Михаил Иванович, посоветовавшись с генконсулом, уговорил военно-морского атташе доложить эту информацию по своим каналам в Москву. Трудно сказать, дали ли ей там дальнейший ход или еще раз стали перепроверять. Но после того как мы услышали по радио о начале Суэцкой войны, Иванов в сердцах произнес: «Наверное, вашему Симону не поверили в Москве так же, как не поверили в 41-м году информации из Токио от Зорге о готовившемся нападении немцев на Советский Союз. Скорее всего, Израиль к Суэцкому каналу будет прорываться не один. Запад наверняка поможет ему…»

Так оно и произошло. Для Запада развязанная Израилем 29 октября 1956 года война против Египта была направлена на то, чтобы отобрать национализированный Суэцкий канал, а заодно проучить президента Насера за его шаги в сторону Москвы, которая недавно поддерживала Израиль, а теперь стала помогать арабам.

Здесь придется несколько нарушить хронологию мемуарного повествования, чтобы обратиться к воспоминаниям некоторых бывших соратников Насера – Х. Мохи эд-Дина, А. Хамруша, М. Хейкала – о событиях, имевших отношение к первой Палестинской войне и египетской революции. С ними нам не раз приходилось встречаться. Делясь своими воспоминаниями, египетский публицист и историк Мухаммед Хейкал рассказал, как он познакомился с Насером и взял у него первое интервью, когда тот со своим батальоном был окружен под Фаллуджей. «И для Израиля, и для арабов, – говорил Хейкал, – Палестинская война была не за обретение подлинной египетской независимости». Это как раз и показал разразившийся после нее суэцкий кризис.

Позднее Мухаммед Хейкал передал нам фундаментальное исследование под названием «Секреты и тайные переговоры арабоизраильского конфликта», где описаны все перипетии подготовки и хода Палестинской войны.

– Операция «Мушкетер» против Египта, – иронизировал Хейкал, – была подготовлена и осуществлена, как говорят у вас в России, в компании на троих. Израиль в ней выполнял подчиненную роль. Именно тогда Египет при поддержке Советского Союза сумел отстоять свою подлинную независимость. Ну, а что касается Израиля, то, может, он в 1948 году и приобрел свою призрачную независимость, но, развязав Суэцкую войну по заказу Запада, он фактически утратил ее.