Восток – дело близкое. Иерусалим – святое - Леонид Медведко

В апреле 1945 года, за неделю до своей смерти, Рузвельт направил Ибн Сауду письмо с обещанием продолжать консультации с арабами по поводу Палестины. Сменивший Рузвельта Гарри Трумэн игнорировал обещание своего предшественника. Менее чем через полгода после смерти Рузвельта Трумэн на все доводы американских дипломатов об ожидаемой отрицательной реакции в арабских странах и угрозе бесперебойным поставкам нефти заявил: «Справедливость для меня важнее нефти».

Но дело было вовсе не в справедливости и не в том, что президент Трумэн воспылал неожиданной любовью к сионистам. Просто к тому времени стали меняться приоритеты ближневосточной политики США. Еще в конце 1945 года, то есть до того, как Черчилль произнес в Фултоне свою знаменательную речь об угрожающем всему миру советском «железном занавесе», он познакомил Трумэна с ее содержанием. Черчилль убедил американского президента, что такой «железный занавес» угрожает опуститься не только в Европе, но и на Ближнем Востоке. Трумэна, который был не сионистом, а ярым антикоммунистом, Черчиллю легко было убедить в опасности еврейской эмиграции в Палестину, представляя ее потенциальным проводником коммунистического влияния на Ближнем Востоке. Вот почему Трумэн в первое время возражал против установления стотысячной квоты еврейской эмиграции в Палестину. Но это вовсе не означало, что Белый дом, Государственный департамент и Пентагон действовали против сионистских планов создания после войны в Палестине или где-то в другом месте «еврейского очага» или государственного образования. Не означало это и некоего забвения нефтяных интересов США на Ближнем Востоке. В Вашингтоне прекрасно сознавали, как важна для американской экономики ближневосточная нефть, понимали и военно-стратегическое значение создаваемых там в то время американских военных баз, на первых порах – в Саудовской Аравии, а по мере вытеснения оттуда Англии – и в Палестине, и в зоне Суэцкого канала, и в богатом нефтью Персидском заливе.

Создание еврейского государства на Ближнем Востоке в приоритетах послевоенных интересов рассматривалось администрацией Трумэна скорее как возможное препятствие, а не как плацдарм для закрепления в этом регионе. Более того, при обсуждении различных проектов расчленения поверженной в войне Германии и в Лондоне, и в Вашингтоне не оставляли без внимания предложение Международного еврейского комитета действий и Международного союза эмигрантов и беженцев-антифашистов поселить всех европейских евреев, спасшихся от Холокоста, в одной из оккупированных зон Германии. Вполне возможно, что в контексте обсуждения всех выдвигавшихся тогда планов послевоенного решения «еврейского вопроса» производился зондаж этой проблемы с проецированием ее не только на Палестину, но и на Крым, тем более, что до войны там уже имелись два из трех выделенных в Советском Союзе автономных еврейских района. Наверное, такой вариант устроил бы администрацию Трумэна гораздо больше, чем создание государства Израиль в центре арабского мира.

В секретном докладе Совета национальной безопасности США, представленном Белому дому после одержанной Израилем победы над арабами в Палестинской войне 1948 года, выражалось опасение не столько расширением границ Израиля и исчезновением с географической карты Палестины, сколько ослаблением позиций США на Ближнем Востоке. К тому же вместе со всеобщей враждебностью в арабских странах к Израилю все больше росли антибританские и антифранцузские настроения. По линии Центрального разведывательного управления (ЦРУ) США тоже поступали малоутешительные донесения. Начинавший в молодости свою разведывательную карьеру в Стамбуле шеф ЦРУ Аллен Даллес, очевидно, под воздействием доводов своего британского коллеги Джона Филби-старшего, советника сначала у Ибн Сауда, а затем трансиорданского короля Абдаллы, убеждал, что появление Израиля ничего доброго Америке не сулит. Это может лишь помешать американскому нефтяному бизнесу на Ближнем Востоке.

Оказываемый Сталиным нажим на Турцию, от которой он потребовал после денонсации договора 1925 года согласия на «совместную оборону» Черноморских проливов и возвращения полученных по этому договору районов Карс и Ардаган, а также реальная, по оценке американской администрации, угроза «проникновения коммунизма» в Грецию, а в последующем, возможно, и в Израиль подвигли Вашингтон выдвинуть так называемую «доктрину Трумэна». Наряду с оказанием срочной финансовой помощи Турции и Греции для «противодействия коммунизму», американская администрация стала направлять свои усилия на быстрейшее примирение евреев и арабов, чтобы те «могли содействовать совместно в отражении советской агрессии». С этой целью, как и было рекомендовано в секретном докладе Совета национальной безопасности США, прилагалось максимум усилий для налаживания тесного сотрудничества не только с западными странами, но также «с Турцией и другими мусульманскими неарабскими государствами региона».

Из определившихся четырех главных геополитических приоритетов политики США на Ближнем Востоке – стратегия, нефть, поддержка Израиля, создание военных союзов и баз – Вашингтон стал отдавать предпочтение последнему из четырех острых углов ближневосточной «квадратуры круга». Но и Трумэн, и последующие хозяева Белого дома, как, впрочем, и все наследники Сталина в Кремле, упускали из виду другие нелинейные измерения ближневосточной «квадратуры круга». А может быть, просто не готовы или не способны были их воспринимать интуитивно, как чутьем большого политика сумел это понять Франклин Рузвельт. На встрече с саудовским королем Ибн Саудом он уловил многоуровневую геоцивилизационную духовную структуру арабо-еврейского конфликта. Скорее всего, он потому и стал самым продолжительным конфликтом века, перевалившим в другое столетие как «война террора-антитеррора», что, помимо межгосударственного конфликта, он после для арабов первой Палестинской войны, а для евреев войны Независимости стал развиваться сразу на нескольких уровнях. Речь идет о религиозно-общинном, этнонациональном, семейно-родовом или общественном для Ближнего Востока трибалистском (племенном), личностно-гуманитарном и человеческом уровнях. Назовем это геоцивилизационной сферой. Вслед за Палестинской этот конфликт породил еще четыре арабо-израильские войны и несколько региональных войн. Каждая из них создавала серьезную угрозу международной безопасности. Так было и во время суэцкого кризиса 1956 года, это повторилось в Июньской войне 1967 года и в период четвертой войны «Рамадана» против «Судного дня» в октябре 1973 года.

В исторической ретроспективе знаменательно, что открывшая глаза Рузвельту встреча с Ибн Саудом состоялась на борту американского крейсера в зоне Суэцкого канала, где немногим более десяти лет спустя после Ялтинской конференции разразился первый, но один из самых опасных после Второй мировой войны международный кризис, вошедший в историю как «тройственная агрессия» против Египта. Опасному его разрастанию в новую Великую катастрофу помешали именно Москва и Вашингтон как единственные тогда обладатели ракетно-ядерного оружия.

Наказанные и отверженные народы

В периоды великих потрясений XIX и XX столетий судьбы народов Крыма и Палестины во многом оказывались схожими. Принадлежность Крыма и Кавказа к Евразии всегда определялась не столько географией, сколько демографией. От Палестины они отделены несколькими морями. Но так же, как и Святая земля, они находятся как бы на разломах евроазиатских цивилизаций. Отсюда и схожесть их истории с географией с пороховым погребом Балкан. И победы, и поражения во вспыхивающих здесь войнах всегда оборачивались для самих народов драматической, а чаще трагической незавершенностью. Они сопровождались гонениями, миграциями и массовыми депортациями местного населения. Одни превращались в беженцев и пленных, другие – в эмигрантов поневоле и перемещенных лиц, лишенных родины и гражданских прав. Подвергаясь на чужбине национальному гнету и культурной ассимиляции, народы Кавказа и Крыма, Балкан и Ближнего Востока, как местные мусульмане, так и евреи, вынуждены были в трудный для них час искать поддержку у России.

Главным соперником России на Кавказе и в Причерноморье была Турция. Русско-турецкие войны, следовавшие одна за другой, продолжались вплоть до Первой мировой войны. Практически каждая война заканчивалась поражением турок. К России переходили земли контролируемых Турцией областей. Накануне войны с Наполеоном к России перешла Бессарабия, а в 1829 году – Кавказское побережье Черного моря. Поражением для России закончилась только Крымская война 1853–1856 годов. Турция в ней играла, однако, второстепенную роль. Главными противниками России выступали Франция и Великобритания. Для России эта военная кампания вылилась в одну из тех мировых войн, которые предшествовали Великим катастрофам XX столетия.