Добыча: Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть - Дэниел Ергин

втором раунде переговоров не было возможности договориться по решающему вопросу: кто будет управлять нефтяной промышленностью Ирана в случае заключения сделки. «Вечерние переговоры в саду дворца, где мы жили, были похожи на последнее действие "Фигаро", – вспоминал Питер Рамсботам, однo из главных действующих лиц в команде Стоукса. – Неясные фигуры таились за кустами роз. Все шпионили друг за другом. Люди прятались повсюду. Мы никогда не знали, с кем имеем дело. Моссадык тоже не знал». Стоукс решил покончить с этим. Его миссия, подобно более длительным переговорам Гарримана, провалилась. Гарриман сделал вывод: «У Моссадыка за душой лишь борьба с Великобританией. Любое решение спора означало бы конец его политической власти». Возвращаясь из Тегерана, Гарриман был вынужден с болью признать: «Я просто не привык к поражениям». Но ведь ему никогда не приходилось иметь дело с такими, как «старик Мосси»[411].

«Держитесь, невежды!»: Прощание с абаданом

Между тем на месторождениях и нефтеперерабатывающем заводе работы постепенно сворачивались. Великобритания объявила эмбарго, запретив под угрозой преследования по закону владельцам танкеров вывозить «краденую нефть». К тому же было объявлено эмбарго и на поставку товаров Ирану, а Банк Англии приостановил финансовые и торговые льготы, ранее предоставленные стране. Короче говоря, на экспроприацию ответили экономической войной.

Меджлис, в свою очередь, принял закон о смертной казни за «саботаж и халатность». Эрику Дрейку, генеральному директору Англо-иранской компании в Иране, было направлено письмо с обвинениями в саботаже и халатности. по совету британского посла Дрейк спешно покинул страну на небольшом самолете. С того момента он управлял делами компании из офиса в Басре в Ираке, а затем с борта корабля, находившегося в Персидском заливе. После встречи в Суэце с объединенным комитетом начальников штабов Великобритании он был отправлен в Англию под чужим именем. По прибытии его пригласили на встречу с членами правительства кабинета Эттли. Это приглашение возмутило автократа сэра Уильяма Фрейзера, которого не пригласили и который сам был слишком занят, чтобы повидаться с Дрейком. В конце концов, Дрейк всего лишь представитель Англо-иранской компании. Несмотря на гнев Фрейзера, Дрейк отправился на встречу и вошел в резиденцию премьер-министра на Даунинг-стрит, 10 с черного хода, чтобы ускользнуть от поджидающих его репортеров. Дрейк сообщил кабинету министров, что если Великобритания ничего не предпримет в отношении Абадана, то в итоге потеряет еще больше, в том числе Суэцкий канал. Затем ему устроили встречу с лидером оппозиции Уинстоном Черчиллем, который после расспросов о переговорах с кабинетом министров неожиданно прорычал: «У вас есть пистолет, Дрейк?» Дрейк объяснил, что сдал свой пистолет иранским властям в силу нового закона, устанавливающего смертную казнь за незаконное ношение оружия. «Дрейк, вы можете застрелить человека, – заметил Черчилль. – Я знаю, потому что я смог».

В результате провала переговоров Гарримана и Стоукса британское правительство снова начало дебаты по поводу применения военной силы для захвата Абадана. Секретные военные приготовления зашли настолько далеко, что к сентябрю 1951 г. операцию по захвату Абадана можно было осуществить менее чем за 12 часов. Но чего бы они добились? Разве не объединился бы весь Иран для борьбы против Великобритании? А риск разрыва с США? Во всяком случае, фактор внезапности был потерян. «Для нашей страны было бы унижением, если бы оставшийся в Абадане британский персонал выгнали из Ирана», – сказал Эттли кабинету министров. Но британское правительство решило не использовать силу для предотвращения этого. По истечении времени многие усматривали возможность применения военной силы в первые месяцы кризиса и отказ от нее впоследствии как начало конца британского господства на Ближнем Востоке.

25 сентября 1951 г. Моссадык дал оставшемуся в Абадане британскому персоналу неделю на сборы. Через несколько дней аятолла Кашани объявил специальный национальный праздник – «День ненависти к британскому правительству». А на нефтеперерабатывающем комплексе в Абадане британские нефтяники и медицинский персонал решили устроить вечеринку с песнями и шутками, назвав ее «Держитесь, невежды!».

Утром 4 октября нефтяники и их семьи собрались у своего культурного центра – клуба Gymkhana. Они несли удочки, теннисные ракетки и клюшки для игры в гольф, некоторые были с собаками, хотя большинство домашних животных было уничтожено. В группе находились не только нефтяники, но и энергичная леди, администратор гостиницы, которая за три дня до этого с помощью зонтика хотела помешать иранскому танку проехать по ее лужайке. Священник присоединился к остальным уже около клуба, навесив замок на маленькую церквушку, в которой умещалась вся история общины острова – «сведения о тех, кто родился, крестился, женился или умер в Абадане».

Английский крейсер Mauritius, ожидавший нефтяников, должен был доставить их вверх по реке в безопасную гавань Басры в Ираке. Корабельный оркестр по странности дипломатического этикета играл национальный гимн Ирана, а военно-морские катера Ирана сновали между кораблем и берегом. К полудню все были на борту, и Mauritius двинулся к Басре. Оркестр продолжал играть, теперь уже мелодию «Полковник Боуги». Пассажиры запели, огромный хор под жарким солнцем исполнял непечатный и непристойный вариант этого старого военного марша. Так, выразив протест в музыкальной форме, Великобритания распрощалась со своим самым крупным зарубежным предприятием и самым большим нефтеперерабатывающим заводом в мире, который теперь был остановлен. Это стало кульминацией унизительного отступления Великобритании со своих имперских позиций за шесть послевоенных лет. Первая из крупных ближневосточных нефтяных концессий стала первой из аннулированных[412].

«Ружейные залпы»

Нефть из Ирана больше не поступала в результате действия британского эмбарго и особенно юридических мер Англо-иранской компании против нефтепереработчиков и продавцов иранской нефти. Но эмбарго привело к тому, что мировой рынок недосчитался значительных объемов нефти в критический период корейской войны. Кое-где в Азии было введено нормирование, полеты к востоку от Суэца, кроме самых необходимых, были прекращены. Оборонный комитет по нефти США дал неутешительную оценку положению дел, заявив, что к концу 1951 г. мировые потребности в нефти превысят имеющиеся запасы.

Был немедленно задействован механизм погашения дефицита. Как и в годы Второй мировой войны, он основывался на сотрудничестве США и Англии. В соответствии с законом об оборонной промышленности 1950 г. и разрешением не соблюдать антитрестовское законодательство 19 американских нефтяных компаний сформировали Добровольный комитет, чтобы координировать свою деятельность и объединить в общем фонде нефть и производственные мощности. Этот комитет тесно сотрудничал с аналогичным британским комитетом, распределяя лимиты по всему миру, компенсируя дефицит и устраняя узкие места там, где они были. Сами компании старались нарастить объем добычи в США, Саудовской Аравии, Кувейте и Ираке. Как оказалось, скорость послевоенного освоения месторождений нефти была такова, что дефицита, вызванного британским эмбарго и которого так все боялись, не ощущалось. К 1952 г. объем добычи нефти в Иране упал до 20 000