Добыча: Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть - Дэниел Ергин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Следующей остановкой шаха был Рим, где он поселился вместе с женой в отеле Excelsior. У них не было ни одежды, ни слуг, ни денег, шахиня бродила по магазинам и ничего не могла купить. Королевская чета дошла до того, что обедала в зале ресторана отеля, а новости получала через вторые руки от репортеров, окружавших отель. Это было мучительное, беспокойное, полное волнений время.
18 августа заместитель государственного секретаря Уолтер Беделл Смит сообщил Эйзенхауэру, что операция «Аякс» провалилась, грустно добавив: «Нам придется по-новому взглянуть на ситуацию в Иране и приютиться под крылом Моссадыка, если мы хотим хоть что-нибудь там сохранить. Осмелюсь сказать, что это несколько осложнит наши отношения с Великобританией». Но на следующее утро в Тегеране произошел контрпереворот. Генерал Захеди провел пресс-конференцию, на которой раздавал фотокопии приказа шаха о снятии Моссадыка с поста премьер-министра. Небольшая демонстрация в поддержку шаха вдруг переросла в огромный орущий поток людей, впереди которого акробаты прыгали на руках, борцы играли бицепсами, а тяжелоатлеты жонглировали гантелями. Разрастаясь по дороге, толпа хлынула в центр города с выражением своей ненависти к Моссадыку и поддержки шаха. Внезапно повсюду появились портреты шаха. Машины зажгли фары, что тоже означало поддержку монарха. Начались столкновения, но преимущество явно было на стороне прошахских сил. Указ об отставке Моссадыка и назначении Захеди его преемником получил огласку. Большинство офицеров сплотились вокруг шаха, а солдаты и полиция, посланные на разгон демонстрантов, присоединились к ним. Моссадык бежал через заднюю стену сада, и Тегеран теперь принадлежал сторонникам шаха.
В Риме репортер телеграфного агентства кинулся к шаху в отель Excelsior с бюллетенем: «Тегеран: Моссадык свергнут. Шахские войска контролируют Тегеран». Шахиня залилась слезами. Шах побледнел, затем произнес: «Я знал, что меня любят». С триумфом он вернулся в Тегеран. Переворот – или контрпереворот – был очень рискованным предприятием, но он удался. К концу августа 1953 г. шах вернулся на трон, у власти был новый премьер-министр, а Моссадык находился под арестом. Восстанавливались памятники отцу шаха, разрушенные сторонниками Моссадыка[418].
В последующие годы много спорили о фактической значимости этой американо-британской операции. Стоила ли она меньше сотни тысяч долларов, или на нее потратили миллионы? Западные державы организовали переворот или только способствовали ему? Время Моссадыка действительно подходило к концу, круг его сторонников значительно сузился, и он неизбежно примкнул бы к правым или левым. ЦРУ и МИ-6 только подтолкнули то, что и так должно было произойти, обеспечивая финансовую поддержку и защиту с тыла, воодушевляя оппозицию и создавая необходимые связи в постоянно меняющейся обстановке. Операция «Аякс» удалась, потому что она совпала с растущей популярностью шаха и его режима и разочарованием в Моссадыке, который пытался изменить режим, стать вместо шаха единоличным правителем. Такой режим в конце концов мог попасть под контроль Советов. По словам одного из участников разработки плана операции, «она создала такие обстановку и атмосферу в Тегеране, которые вынудили народ сделать выбор между устоявшимся институтом власти – монархией, и неизвестностью, предложенной Моссадыком». Если и так, успех операции не был предопределен. По возвращении в Вашингтон Кермит Рузвельт лично доложил о результатах Эйзенхауэру, который восторженно отметил в своем дневнике, что операция «Аякс» «более похожа на дешевый роман, чем на исторический факт»[419].
«Группа компаний»
Шах снова был у власти, создались условия для возобновления добычи иранской нефти и ее поставок на мировой рынок. Но как это организовать? Англо-иранская компания, конечно, исключалась. Стоит ей только выступить в роли лидера – и пожар национализма в Иране вспыхнет с новой силой. Что касается британского правительства, то, по словам одного чиновника из Министерства топлива и энергетики, оно «зашло в тупик».
Понятно, что Вашингтону пришлось прокладывать путь к выработке соглашения о нефти. Государственный департамент пригласил Герберта Гувера-младшего в качестве специального представителя государственного секретаря Даллеса проанализировать возможность создания нового консорциума компаний, к которому бы перешла доля Англо-иранской нефтяной компании. Гувер был не только сыном бывшего президента, но и известным консультантом по нефти, помогавшим разработать базовое соглашение с Венесуэлой по принципу «50 на 50». Он к тому же всячески выказывал свою нелюбовь к англичанам. Решение, предложенное Гувером, будет все тем же американским рецептом, уже однажды рассматривавшимся британским правительством: консорциум, в котором среди других, в том числе американских, затеряется Англо-иранская компания.
Однако американские нефтяные компании, по крайней мере крупные, не выказывали энтузиазма по поводу участия в иранской нефтяной отрасли. Уровень добычи в других странах Ближнего Востока быстро возрастал. Арабские страны-производители, довольные более высокими доходами, не очень-то хотели снижения объемов добычи и прибыли ради необходимости дать место иранской нефти, они могли выплеснуть свое недовольство на нефтяные компании. Партнеры по Aramco имели в Саудовской Аравии более чем достаточно нефти, чтобы обеспечить свои нужды в обозримом будущем, они вложили туда слишком большие капиталы. Зачем вкладывать деньги в иранскую нефть, которая им не нужна?
Более того, кому охота возиться с иранцами и их нестабильной политической ситуацией? «Не было уверенности в том, что мы не потеряем все через несколько месяцев, – вспоминал один из служащих Jersey. – Было не ясно, устоит страна или нет». Политический риск исходил не только от националистов и религиозных фундаменталистов. Постоянная угроза давления России на Иран создавала, по словам представителя Standard of California, непредсказуемую ситуацию.
Американские чиновники, со своей стороны, не ладили с директорами нефтяных компаний. В середине 1953 г. Ричард Фанкхаузер, главный стратег в вопросах нефти Государственного департамента, анализируя ситуацию с ближневосточной нефтью, советовал своим коллегам «для успеха дела очень осторожно и дипломатично подходить к нефтяникам. Директора нефтяных компаний отличаются большой чувствительностью к любому намеку на несовершенство их отрасли… Эмоции, гордость, преданность своей компании, подозрительность не дают достучаться до их разума».
Таким образом, требовалась большая ловкость, чтобы заставить американских нефтяников сделать то, что им не очень хотелось: помочь исправить положение в Иране. А из Вашингтона и Лондона оказывалось на них прямое давление. «Если бы правительства США и Великобритании буквально не долбили нас, мы бы никогда не уступили», – впоследствии говорил Говард Пейдж, ближневосточный координатор Jersey. Государственный департамент пел одну и ту же песню: если не дать ход иранской нефти, страну постигнет экономический крах, она попадет
