Неизвестный Леонардо - Джан Вико Мельци д'Эрил

Салаи, не вернулись к Леонардо, они не фигурировали в его завещании, никем не оспаривались, а о самой сделке нигде не упоминалось. Остается только полагать, что Леонардо хотел скрытно наградить своего ученика, обеспечив в то же время своим картинам достойное место в королевском дворце. К тому же только глубокой любовью и уважением, которые питал Франциск I к Леонардо, можно объяснить его поступок, ведь он мог без труда завладеть картинами и имуществом маэстро, но предпочел заплатить значительную сумму денег.

Сведения, найденные Жестазом, теперь объясняют некоторые обстоятельства, связанные с наследством Леонардо, который в своем завещании, как будет видно в дальнейшем, не только не вспомнил о трех картинах, но и значительно ущемил в правах Салаи по сравнению с Мельци. Салаи досталась всего лишь половина виноградника в Милане, тогда как вторую половину вместе с правом пользования водой из канала Навильо Леонардо передал слуге Баттисте де Вилланису. И если история с картинами окажется правдивой, то своего первого ученика он отблагодарил совсем иным образом, и тот получил поистине щедрый подарок.

4.4 Суп остывает

Через несколько дней после Райского представления Леонардо поставил в своих записях дату, которая станет последней в его рукописях: «24 июня, в день Святого Иоанна 1518 в Амбуаз, в замке Клу»[99].

На соседней странице записана геометрическая задача с четырьмя прямоугольными треугольниками с разными основаниями, решение которой неожиданно обрывается словами «и так далее, потому что суп остывает»[100]. По-видимому, французская кухарка Матурен настойчиво звала его к столу, потому что ужин был уже готов, и Леонардо, обрывая запись, чувствовал себя обязанным объяснить причину паузы. Возможно, последняя запись великого художника открывает нам его человеческую сущность, мелкие подробности повседневной жизни, существующие наряду с прекрасными творениями и возвышенными мыслями.

Глава 5

Дарит и вручает мессеру Франческо Мельци

5.1 Портрет Леонардо

Джорджо Вазари в двух изданиях Жизнеописаний[101] говорит, что Леонардо, «состарившись, долго, по несколько месяцев болел». Но это утверждение стало в ряд многочисленных заблуждений Вазари, подхваченных другими биографами, так как мы не имеем каких-либо сведений о состоянии здоровья Леонардо во Франции, если не считать замечания де Беатиса, который намекал на разбитую параличом правую руку да Винчи.

Впрочем, несколькими годами ранее, когда Леонардо жил в Риме, он сам намекал на свою болезнь в письме к Джулиано де Медичи: «Я так рад, высокочтимый синьор, что к вам вернулось долгожданное здоровье, что и моя болезнь почти покинула меня»; и на другом листе в той же тетради он оставил пометку: «Если хочешь быть здоров» – и рядом: «Мессер Франческо Медико Луккезе». Все эти свидетельства, наряду с портретом сангиной Амброджо Фиджино, на котором правая, казалось, неподвижная рука Леонардо прикрыта полой плаща, вызвали разговоры о связи римского недуга с замечанием де Беатиса.

Автопортрет (?) Леонардо да Винчи

В любом случае, предположение о заболевании Леонардо в Ватикане, безусловно, будоражит воображение, но не находит ни малейшего подтверждения в документах или в записях маэстро вплоть до визита кардинала Арагонского в замок в Клу.

Конечно, прожитые годы оставили глубокие следы на его лице, каким оно предстает на Туринском автопортрете. При одном условии, что это автопортрет, в чем сомневаются многие критики. Самый знаменитый и характерный для руки Леонардо рисунок по типу бумаги и манере изображения следует отнести, по мнению Педретти, примерно к 1515 году, когда маэстро исполнилось шестьдесят три года.

Андреа Верроккьо «Давид» (деталь).

Некоторые искусствоведы считают его юным Леонардо

«Поклонение волхвов».

Первая фигура справа считается автопортретом молодого художника

В сравнении с другим портретом, сделанным Мельци (вероятнее всего, во Франции), на котором маэстро изображен в профиль, с высоким чистым лбом, спокойным выражением лица и устремленным вдаль взглядом, на знаменитом автопортрете Леонардо предстает стариком с испещренным морщинами челом и длинной, прикрывающей уши гривой седых волос, которая сливается с густой бородой.

Как это лицо отличается от юного лица Давида Верроккьо, которому, говорят, позировал молодой Леонардо, или лица первого с правой стороны молодого человека на картоне Поклонение волхвов, который считается автопортретом художника и, кажется, призывает зрителя принять участие в рождественском торжестве.

На туринском рисунке взгляд Леонардо направлен не на зрителя, а устремлен вдаль, морщины четко прорисованы, словно борозды, оставленные прожитыми годами в углах глубоко посаженных глаз, тонкая верхняя губа сжимает рот в одну линию, словно он лишился зубов, а углы рта страдальчески опущены и создают мучительный образ усталого и разочарованного человека.

Этот рисунок лег в основу иконографии Леонардо.

«Зрелый Леонардо». Рисунок Франческо Мельци

Мне всегда, особенно в юности, было больно смотреть на это скорбное, иссеченное горькой жизнью лицо, поразительно непохожее на описание его в молодости, оставленное Паоло Джовио: «Он был человек одаренный, приветливый, щедрый, остроумный и чрезвычайно красивый»[102]. Я часто терялся в догадках, почему Леонардо изобразил себя в таком мрачном свете: должно быть в те дни он еще жил в Риме, где чувствовал себя недооцененным, ненужным и забытым? Быть может, он задумался о своих исследованиях и постигших его неудачах? Предчувствовал близкое расставание с жизнью? Неужели отголоски всех этих чувств слились в один хор? Но в то же время я не могу согласиться со словами Папини, который увидел перед собой «расстроенного, разуверившегося во всем старика с изрезанным горькими морщинами лицом и плотно сомкнутыми тонкими губами… словно прообраз Фауста, задумавшего самоубийство»[103]. Нет, мысли о самоубийстве никак не могли зародиться в голове Леонардо, когда все последние годы его жизни он посвятил изучению природы, решению научных задач и