Неизвестный Леонардо - Джан Вико Мельци д'Эрил
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
При анализе его картин на священные темы, в особенности Тайной вечери в Санта-Мария-делле-Грацие, становится видно, что за изображение евангельской истории мастер взялся после глубокого осмысления этого события и его драматургии. В лике Христа просвечивает глубокая печаль от сознания неминуемого отречения учеников, будущего предательства и искупительной жертвы на кресте ради спасения человечества, возлюбленного беспредельной любовью. А на лицах апостолов отражаются «любовь, страх, негодование или скорбь от бессилия постичь душу Христа»[111]. Только человек, проникший в дух христианства, был в силах изобразить сцену, наполненную такими сильными эмоциями.
И, наконец, Карло Педретти, исследуя многочисленные библейские источники в записях маэстро, пришел к заключению: «Теперь несомненно, что Леонардо, по крайней мере, с годами стал прислушиваться к голосу отцов Церкви»[112], имея в виду Фому Аквинского и святого Августина.
При дальнейшем чтении завещания Леонардо возникает убеждение, что его первое пожелание не являлось привычной фигурой речи или формальным вступлением. Продолжая диктовать последнюю волю, он просит похоронить его в церкви Святого Флорентина в Амбуазе, словно желает завершить свой путь в храме, напоминающем о городе, где проходила его юность.
Похоронная процессия, достойная именитого усопшего, описана во всех подробностях: он желает, чтобы его тело было перенесено всеми клириками означенной церкви во главе с настоятелем и приором или сопровождалось викариями и капелланами церкви Сен-Дени в Амбуазе вместе с меньшей братией. Завещатель также распорядился, чтобы в церкви Св. Флорентина перед погребением были отслужены три большие мессы с дьяконом и клириками и тридцать малых месс в церкви Святого Григория, а также в храме Сен-Дени. Еще он желает, чтобы на его отпевании стояло шестьдесят бедняков, каждый с толстой зажженной свечой, а после службы все они будут одарены деньгами по усмотрению Мельци, единственного исполнителя воли завещателя. К тому же каждой означенной церкви будет дано по десять фунтов воска в толстых свечах, которые должны гореть во время молебна. Настолько подробный ритуал мог обдумать только глубоко верующий человек.
Леонардо да Винчи «Тайная вечеря». Фрагмент
Письмо, в котором Франческо Мельци извещал сводных братьев о смерти учителя, как будет видно в дальнейшем, только подтверждает такое мнение. Леонардо не забыл и про бедняков из богадельни Отель Дьё и приюта Сен-Лазар в Амбуазе и выделил казначеям каждого из братств 70 турских су.
После этих распоряжений он заговорил о самых дорогих для него вещах, о рукописях и рисунках, ставших итогом его многолетних трудов и увлечений. Он оставлял их тому, кто полюбил его как родного отца:
Дарует и вручает мессеру Франческо Мельци, миланскому дворянину, в вознаграждение за услуги, оказанные ему по сей день, все и каждую из книг, которые у означенного завещателя находятся в его нынешней собственности, и другие принадлежности, и портреты, относящиеся к его искусству и занятиям живописца.
Упоминание о «портретах» нуждается в пояснении. Оно не может относиться к трем картинам, показанным кардиналу Арагонскому, потому что они при посредничестве Салаи перешли к королю. К тому же само слово «портреты» можно соотнести с окончанием предложения, то есть материалы, «относящиеся к искусству и занятиям живописца», что по смыслу более тесно связано с выражением «книги и принадлежности», чем с самим спорным словом.
Отдельные исследователи считают, что термин «портрет» является заимствованием из французского языка, означающим наброски натурщиков. Важный смысл приобретает и уточнение «в нынешней собственности», которое не указывает на все работы, созданные художником, а, скорее, говорит о том, что некоторые из них могли быть проданы или переданы другим лицам. Например, рукописная копия трактата о «трех великих искусствах, скульптуре, живописи, архитектуре» осталась во Франции и была приобретена Бенвенуто Челлини в 1542 году за 15 золотых скудо[113].
Имущество, оставленное по завещанию, состояло из фолиантов рисунков, научных заметок и личных записей, представленных на множестве разрозненных листов, собранных за тридцать предыдущих лет. Это наследство имело высочайшую культурную ценность, и, пусть в денежном отношении оно в то время казалось маловажным, в нем заключалась надежда Леонардо на то, что Мельци сумеет привести рукописи в надлежащий порядок и выпустит их в свет. Он также завещал Франческо Мельци все деньги, имеющиеся в доме, и свою одежду «в благодарность за добрые и приятные услуги, оказанные ему ныне и впредь в возмещение его затрат и трудов, которые он понесет при исполнении настоящего завещания…» Кроме того, он просит королевского казначея Жана Сапена выплатить его ученику остаток пенсии, которая полагалась ему на день его смерти.
Верному слуге Баттисте де Вилланису он оставил половину своего виноградника под Миланом, а другая половина предназначалась Салаи, который уже построил на ней свой собственный дом. В завещании оба названы «его слугами», и трудно не заметить разницы в ценности этого имущества в сравнении с наследством, оставленном Мельци. Тем не менее не следует забывать о высокой стоимости картин маэстро, которые были проданы Франциску I через Салаи; о них не упоминалось больше ни словом, а вырученные деньги, вероятнее всего, остались у посредника.
Вспомнил Леонардо и о служанке Матурене. Ей досталась одежда хорошего черного сукна, подбитого кожей, суконная «socha» (юбка, на миланском диалекте) и два золотых дуката. Не забыл маэстро и о кровных братьях, хотя они никогда не считали его членом своей семьи и оспаривали наследство, завещанное ему дядей Франческо. Им Леонардо отказал 400 золотых скудо с наросшей прибылью, оставленных в госпитале Санта-Мария-Нуова во Флоренции. Но братья остались очень недовольны, так как нашли там всего 300 скудо, которые тут же забрали, закрыв счет в начале 1520 года.
К завещанию были приложены два дополнения, подписанные нотариусом и Мельци, относительно имущества, которое забыли указать в первоначальном тексте. В первом
