Маленькое одолжение. Продажная шкура - Джим Батчер

Он появился минуту спустя. Росту в нем футов шесть… может, на волосок меньше. Одет он был в темно-синие кожаные штаны и белую шелковую рубаху с широкими рукавами. Черные, как вороново крыло, волосы он отпускает ниже плеч. Еще его отличают серые глаза, зубы, белизне которых позавидовал бы ку-клукс-клан, и лицо, словно сошедшее с обложки модного журнала. Сложение тоже вполне соответствует всему остальному. По сравнению с Томасом все киношные спартанцы кажутся салагами – и без намека на ретушь.

При виде меня он чуть приподнял брови.

– Ар-ри, – произнес он с омерзительно безупречным французским прононсом, которым пользовался на людях. – Добрый вечер, mon ami[3].

Я кивнул:

– Привет. Нужно поговорить.

Его улыбка померкла, стоило ему увидеть мое лицо, и он кивнул в ответ:

– Ну конечно.

Мы поднялись к нему в квартиру. Там, как всегда, все выглядело безукоризненно: дорогая, модная, ультрасовременная мебель, изумительная чистота. Оказавшись внутри, я прислонил посох к дверному косяку и опустился в кресло. Пару секунд я приходил в себя.

– Сколько ты за это заплатил? – поинтересовался я.

– Примерно столько же, сколько ты за своего «жучка», – отозвался Томас уже нормальным, без намека на акцент, голосом.

Я покачал головой и попробовал найти более удобную для сидения позу.

– За столько бабла ты мог бы потребовать больше подушек. Я на заборах сиживал удобнее, чем на этом.

– Они и не рассчитаны на то, чтобы на них садились, – объяснил Томас. – Их цель – демонстрировать всем, какие они дорогие и модные.

– Я один из своих диванов на распродаже купил. За тридцать баксов. Обит пледовой тканью, оранжевой с зеленым, и как только на него садишься, трудно сразу же не провалиться в сон.

– Очень на тебя похоже, – с улыбкой заметил Томас, направляясь в сторону кухни. – Так же, как это похоже на меня. По крайней мере, на мой публичный имидж. Пива?

– Если есть холодное.

Он вернулся с парой запотевших бутылок темно-коричневого стекла и протянул одну мне. Мы сорвали крышки, звякнули бутылкой о бутылку, а потом Томас уселся в кресло напротив и отхлебнул из горлышка.

– Ладно, – сказал он. – Что случилось?

– Беда, – ответил я. И рассказал ему про Моргана.

Томас нахмурился:

– Голод мне в глотку, Гарри. Морган? Морган?! У тебя все в порядке с головой?

Я пожал плечами:

– Я не думаю, что это сделал он.

– Какая разница? Морган и пальцем бы не шевельнул, гори ты у него на глазах, – раздраженно повысил голос Томас. – Наконец-то ему воздается сторицей. На кой черт тебе в это лезть?

– Потому что я не считаю, что это совершил он, – повторил я. – И потом, ты не обо всем подумал.

Томас откинулся на спинку кресла и, прищурившись, смотрел на меня, потягивая пиво. Я тоже занялся пивом, не мешая ему переваривать новости. С мозгами у Томаса всегда все в порядке.

– Ладно, – ворчливо пробормотал он минут через пять. – Я вижу пару поводов, по которым ты хочешь прикрыть его поганую задницу.

– Мне нужна аптечка, которую я у тебя оставлял.

Он поднялся и направился к стенному шкафу, набитому всякими предметами домашнего обихода, которые неминуемо накапливаются в любом месте, стоит вам прожить там больше года. В шкафу обнаружился белый ящик-кейс с красным крестом на боку; Томас снял его с полки, небрежным движением поймав упавший с верхней полки поролоновый мячик. Потом закрыл створки, достал из холодильника кулер со льдом и поставил его и аптечку на пол передо мной.

– Только не говори мне, что это все, что я могу сделать, – буркнул он.

– Нет. Есть еще кое-что.

Он развел руками:

– Ну?

– Мне хотелось бы, чтобы ты узнал, что известно о поисках вампирским коллегиям. И мне нужно, чтобы при этом ты сам не засветился.

Мгновение он молча смотрел на меня, потом медленно выдохнул:

– Почему?

Я пожал плечами:

– Мне нужно больше знать о том, что происходит. Своих я спросить не могу. А если кое-кто узнает, что ты ведешь расспросы, кто-нибудь да сопоставит факты и начнет внимательно приглядываться к Чикаго.

Мой брат-вампир на секунду-другую полностью замер. Люди так не умеют. Весь он, даже ощущение его присутствия – все это разом… застыло, что ли? Казалось, я смотрю на восковую фигуру.

– Ты просишь меня привлечь к этому Жюстину? – произнес он.

Жюстина – девушка, которая как-то раз чуть не отдала жизнь за моего брата. А он чуть не убился, защищая ее. То, что связывает их, не опишешь словом «любовь» – даже отдаленно. И слово «разбитая» тоже не подходит.

Мой брат – вампир Белой Коллегии. Настоящая любовь причиняет вампирам увечья. Томас с Жюстиной даже жить вместе не могут.