И пожнут бурю - Дмитрий Кольцов

Когда месса, наконец, закончилась и все стали потихоньку расходиться, гроб с Буайяром накрыли крышкой и прибили гвоздями. Четверо охранников взяли гроб и понесли его за Луи Марисом, который незамедлительно отправился прочь из цирка. И Омар, получив возможность пойти к Марин, также вышел из Большого шапито. Дождь к тому времени немного утих, но также неприятно лил, загоняя людей по своим шатрам. Еще одной особенностью его было почти полное отсутствие четкой видимости на расстояниях, превышающих две вытянутых руки. Бен Али к себе возвращаться не собирался, а потому на дождь внимания не обращал. Повязанный на его голове небольшой черный тюрбан хорошо защищал ее от намокания. В любой другой ситуации на Омара смотрело бы слишком много глаз, однако не теперь, когда большая часть людей сразу же разбежалась, а немногие смельчаки либо вынуждены были работать, либо провожали Луи Мариса, вернее, Мишеля Буайяра в гробу.

Омара вдруг кто-то резко схватил за руку и отвел в сторонку. Это оказался Алекс Моррейн, державший в другой руке черный зонт.

– Алекс, ты что творишь? – гневно спросил Омар, вырвав свою руку из хватки.

– Не гневайся, Омар, – сказал Моррейн. – Я прошу тебя пройти со мной, остальные члены клуба уже ждут.

– Что? Зачем? Неужели вы решили собраться сейчас, когда прощание с Буайяром только закончилось?

– Слишком много вопросов, Омар, – произнес Алекс и указал вперед. – Пойдем, в шатре поговорим.

Омару ничего не осталось, кроме как пойти за Моррейном. Проходя мимо служебного входа в Большое шапито, они увидели, как оттуда двое надзирателей выносили тело Жака Турнье. У него была вывернута кисть правой руки, а лицо невозможно было разглядеть – оно было изуродовано и вымазано в крови. «Они словно выместили на нем весь свой гнев. Какая жестокость», – подумал Омар. В этот раз собрание Апельсинового клуба состоялось там же, где и предыдущее – в шатре Петра Дубова. И в этот раз, так же, как и в предыдущий, самого Дубова не было на собрании. Он вообще куда-то ушел, оставив членов клуба представленными самим себе. Когда Омар вошел внутрь шатра, то обнаружил, что среди них отсутствовали двое – Катрин и Фельон.

– А где…

– Катрин провожает гроб с Буайяром, а Фельон сейчас у Хозяина, – молниеносно ответил Венцель, подойдя к бен Али. – Мы организовали сегодняшнее собрание лишь по одной причине – Жак…

– Жак перемешал нам все карты своим опрометчивы поступком, – перебил Венцеля Моррейн. – Из-за того, что была предпринята попытка покушения на жизнь Сеньера, надзор за всеми сотрудниками усилится, а шатер Хозяина будет охраняться еще сильнее прежнего. Есть в этом и хорошая сторона, однако. Надзиратели не бесконечны, а потому для того, чтобы усилить охрану главных шатров, им придется ослаблять охрану «кварталов». Мы можем использовать это для своих целей. К тому же, не сегодня, так завтра Анри будет официально утвержден в должностях шпрехшталмейстера и управляющего делами. Благодаря тому, что наш единомышленник станет вторым лицом в цирке – у нас почти не будет никаких препятствий для осуществления переворота.

– Я так не думаю, – возразил Омар, удивив Алекса. – Во-первых, пока что большая часть сотрудников цирка поддерживает Сеньера и считает его своим полноправным руководителем, что, собственно, правда, потому что цирком владеет именно он. Во-вторых, надзирателей не один десяток, их почти полторы сотни человек, около сорока из которых сейчас стоят на охране шатра Сеньера. Обычных охранников, охраняющих «кварталы» и парадные территории, тоже нельзя недооценивать. Ну а в-третьих, вы все действительно до конца уверены, что Жак самостоятельно решился на убийство Сеньера?

– О чем ты? – непонимающе спросил Венцель. – Ты думаешь, его кто-то мог подговорить пойти на это?

– Именно это я имею ввиду, – сказал Омар. – И даже знаю, кому бы было это выгодно.

– Анри… – сквозь зубы прошипел Моррейн. – Он предлагал радикально покончить с Сеньером… Зная при этом, что после гибели Хозяина должен стать временным директором цирка! Вот паскуда. Предатель! – Алекс от злобы бросил свой зонт в угол. – Но погоди, почему же в таком случае Жак ничего не сказал, не выдал Фельона Грилли и Луа?

Омар почесал затылок и спокойно произнес:

– Мне думается, в тот момент Грилли было не до допроса. Необходимо было нейтрализовать источник угрозы. И он его нейтрализовал…

– Что? Жака убили? – прокричал Венцель.

– Да, мы видели, как надзиратели выносили его тело, – сказал Моррейн.

– Господи… – Венцель шумно сел на стул и закрыл лицо ладонями.

– Фельону больше нельзя доверять, – сказал Омар. – Кто знает, что он от нас скрывает и какие еще предпримет шаги для укрепления собственной власти.

– Не говори чепухи, Омар, – возразил Алекс. – Мне иногда кажется, что ты попал под влияние мадемуазель Марин, которая до глубины души ненавидит и боится Анри.

– Что ты хочешь этим сказать? – недовольно спросил бен Али, вплотную приблизившись к Моррейну.

– Успокойтесь, друзья, – прервал возможную драку Иштван. – Не хватало еще, чтобы среди клуба возник раздор… Однако Омар прав, Фельон действует слишком опрометчиво и явно больше не собирается прислушиваться к мнению каждого из нас. Лучше нам не сердить его, поскольку по должности даже надзиратели теперь ему подчиняются. Посмотрим, что он дальше предпримет, и будем исходить из этого.

На этом моменте в шатер вошел Петр Дубов. Он выглядел мрачным и чем-то озабоченным.

– Лучше вам сейчас же разойтись, друзья, – сказал он сурово. – Только что от Хозяина для всех пришел приказ – начинать собирать вещи. Завтра после обеда мы начнем сборы по отъезду из Дижона, а утром следующего дня отправимся в Невер.

Послушав Дубова, все разошлись, условившись встретиться уже в поезде послезавтра. Омар, передумав идти к Марин и предположив, что сейчас она находится у своего отца, направился к Альфонсу. По пути он осмотрел цирк, погрузившийся в траур. Спешить было некуда, а потому редкую возможность увидеть все окружение, жившее совместно с ним, бен Али не преминул использовать. В принципе, все можно было описать одним емким словом, которое точно отражало и характеризовало окружающую действительность: «Серость». Да, только это слово и подходило. Серая мгла, спустившаяся на цирк, поскольку он располагался в некоем подобии низины. Серые тучи, потускневшие после нескольких дней проливных дождей и непрекращающихся гроз. Серые люди, безэмоционально скорбящие по умершему. И серые мысли, лишенные всякого смысла. Словом – все было серым. Даже неприятно смотреть. Кто-то разбирал фонари, исполняя приказ Хозяина. Кто-то таскал огромные мешки, набитые непонятно чем – то ли мукой, то ли кормом для животных. Что заставило этих работяг трудиться именно сейчас, в дождь, в грязь и сырость? Очевидно, воля Хозяина. Мэр