Маленькое одолжение. Продажная шкура - Джим Батчер

даже почтительно. – Есть долг и у меня, и я его исполню. Нам нет нужды с тобой вступать в раздоры. Ступай же с миром, о Старейший, не ищи себе беды.

Магог прорычал что-то еще на том же языке.

Низкий голос посуровел.

– Я ссоры не ищу с тобой, о Падший. Однако же молю тебя, не путай мирные намерения мои со слабостью. Я не страшусь тебя, поверь мне. Изыди, иначе придется мне смести тебя с пути.

Гориллоподобный динарианец проорал что-то, и я увидел, как он, взрыв когтями снег, ринулся на обладателя зычного голоса.

Похоже, когда дело доходило до осмысленного ответа, динарианцу недоставало словарного запаса.

Что последовало за этим, я не видел. Последовала вспышка золотисто-зеленого света – так солнце отражается от свежей весенней травы – грянул гром… нет, не гром и не треск огня. Я даже не могу назвать этот звук особенно громким, скорее резким, и ощутил я его не только барабанными перепонками, но и всем телом.

Стена цеха разлетелась градом кирпичных осколков, и в пролом, вращаясь, влетел Магог – точнее, то, что от него осталось. Он приземлился футах в двадцати от меня. У него недоставало почти половины тела: бедер, передней части торса и еще всякого по мелочам. Впрочем, рана не производила впечатления рваной. Все изуродованные части тела Магога светились изнутри неярким зеленовато-желтым сиянием, останавливавшим кровь. Магог дернулся раз и затих. Из его тела вытянулись тонкие зеленые побеги, распустились листьями и, не прошло и пары секунд, расцвели буйством красок полевых цветов.

Наверное, именно этот цветущий ковер освободил от останков обезьяньего тела того, кто находился внутри: мускулистого юношу, тело которого показалось из-под растительной вуали. Остекленевшие глаза не оставляли сомнений в том, что он абсолютно мертв, и на груди его, на месте сердца, зияло отверстие, из которого росли самые пышные цветы. Шею его охватывал кожаный ошейник, на котором болтался маленький пластиковый медальон, какие вешают собакам, только вместо бумажки с кличкой и адресом хозяина в нем поблескивал потемневший серебряный динарий. Совсем еще мальчишка, не старше Молли.

С улицы донесся низкий, гулкий вздох. Потом земля снова содрогнулась от тяжелого шага. И еще.

Ближе и ближе.

Мое сердце подскочило, едва не застряв в зубах. Честно говоря, я не успел сообразить, кто там, снаружи, но все эти «изыди» не оставляли сомнений в том, что это один из сидхе. Они все время сползают на архаичную речь – точнее, они никогда из нее не выползали. Так или иначе, наконец сообразил я, это явился, скорее всего, Старший Братец Бебека, чтобы разобраться с эмиссаром Зимних, – и с учетом легкости, с которой он убрал одного из динарианцев, ничего хорошего мне это тоже не сулило.

Я вдруг заметил, что непроизвольно пячусь дальше от входа. Пол содрогнулся от нового шага, и доска под моей ногой предательски скрипнула.

Это навело меня на мысль. Если Старший Бебека превосходит по величине того, с которым я встречался в прошлый раз, то, может быть, мне удастся использовать эти гнилые доски против него – хотя бы на время, достаточное, чтобы добежать до лодки и убраться с этого чертова острова. Открытая вода, в конце концов, замечательно нейтрализует любые преимущества, которые дает избыточный рост. Признаюсь, одна из причин, по которым я чаще всего добиваюсь успеха, – это то, что я ставлю перед собой совершенно реалистичные задачи. И вообще, никто не утверждал, что мне обязательно нужно победить эту тварь. Мне надо лишь просто оставаться в живых достаточно долго, чтобы успеть смыться.

Я решил рискнуть, выбрал наиболее крепкую на вид половицу и потихоньку попятился к дальнему концу цеха, ближнему к воде, – не отводя взгляда от пролома, проделанного телом Магога по дороге в дом.

Топ. Топ. Топ.

Я сконцентрировался и встряхнул браслет-оберег, готовя его к работе. Потом поднял посох и прицелился его концом в то место, где, по моим расчетам, должна была появиться голова Старшего Бебеки: пусть поймет, что я настроен серьезно.

Топ. Топ. Топ.

Я подвинул точку прицела чуть выше.

Топ. Топ. Топ.

Капля пота скатилась по моему лбу.

Топ. Топ.

Как далеко пришлось прогуляться этому парню?

Топ. Топ.

Все это становилось просто смешным.

Топ. Топ.

И в проеме возник Старший Бебека.

Роста в нем было пять футов. Пять футов два дюйма, максимум.

Он щеголял в плаще с капюшоном, откинутом назад, так что я без труда разглядел его бараньи рога, длинную козлиную бороду – белую или седую, кто его разберет, – и его желтые глаза со зрачками в форме песочных часов.

А в правой руке он держал деревянный посох, покрытый резными рунами, очень похожий на мой собственный.

Прихрамывая, он двинулся вперед. Когда он оперся на посох, тот вспыхнул зеленым светом, разбежавшимся по земле кругами, как от брошенного в воду камня. Топ.

Половицы скрипнули под его ногами. Он опасливо остановился и спокойно посмотрел на меня, взявшись за посох обеими руками. Плащ его был подпоясан куском потрепанной веревки. С этого импровизированного пояса свешивались три накидки – некогда пурпурные, они наполовину выцвели и истлели от времени.