Добыча: Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть - Дэниел Ергин

Тихие беседы

Можно ли найти такой способ урегулирования, который позволил бы избежать войны и в то же время не оставлять Азию беззащитной перед угрозой со стороны Японии? Чем можно было бы пожертвовать? Государственный секретарь Халл задавал себе этот вопрос снова и снова. В поисках ответа он начал в 1941 г. неофициальные переговоры с новым японским послом – адмиралом Китисабуро Номура, бывшим министром иностранных дел. Встречи двух дипломатов происходили обычно по ночам в номере Халла в отеле Wardman Park в присутствии пары доверенных помощников.

Каждый дипломат был воплощением характерных черт своей страны. Высокий седовласый Корделл Халл за долгую жизнь прошел путь от паренька из глухого местечка в штате Теннесси до государственного деятеля. Он был судьей в федеральном окружном суде, затем добровольцем участвовал в испано-американской войне, избирался конгрессменом и сенатором. Осторожный, аккуратный, «склонный до мельчайших деталей тщательно анализировать рассматриваемые споры» и по-своему непреклонный, он, заняв пост государственного секретаря в 1933 г., посвятил себя достижению одной главной задачи: разрушению системы торговых ограничений в целях создания свободного мирового экономического порядка и укрепления мира во всем мире. И вот – все его труды пошли прахом. Но Халл не собирался сдаваться. Он был готов снова и снова терпеливо исследовать каждую трещинку в американо-японских отношениях, чтобы найти какую-либо альтернативу полному разрыву. Он старался выиграть время.

Адмирал Номура пользовался большим уважением в японских политических и военных кругах. Умеренный политик, он разделял стремление Халла предотвратить конфликт. Шести футов роста, он возвышался над своими соотечественниками. В 1932 г. от взрыва бомбы, брошенной террористом в Шанхае, он потерял глаз. Тогда же стал хромать, в его теле сидело более 100 осколков. Во время Первой мировой войны Номура служил военно-морским атташе в Вашингтоне, где познакомился с заместителем министра военно-морского флота Франклином Рузвельтом. Когда они снова встретились в феврале 1941 г. после прибытия японца в Вашингтон в качестве посла, Рузвельт отнесся к нему по-дружески и упорно называл его «адмиралом», а не «послом». Номуре нравились Соединенные Штаты, здесь у него было много друзей, и он не хотел войны, но, как сказал начальнику штаба ВМС США, «его уста и сердце говорили разное». Он был лишь посланником, а решения принимали другие. Несколько лет спустя, стараясь описать свои чувства в те тревожные дни, Номура сказал: «Когда рушится большое здание, одна колонна не может этому помешать».

Начиная с марта 1941 г. Халл и Номура провели вместе много вечеров – 40 или 50, анализируя возможные меры, которые предотвратили бы столкновение, вновь и вновь пытаясь найти точки соприкосновения, хотя внешнеполитическая ситуация совсем к тому не располагала. Во время переговоров у Халла были несомненные преимущества. Благодаря удачно проведенной операции, носившей кодовое название «Мэджик», Соединенным Штатам и Великобритании удалось расшифровать сверхсекретный японский дипломатический код, известный как «Пурпур». Таким образом, Халл имел возможность перед встречей с Номурой прочитывать инструкции токийскому послу, а после встречи – его отчеты. Американец никогда даже намеком не дал понять, что знает больше, чем ему полагалось. В начале мая немцы информировали японцев, что Соединенные Штаты расшифровали их коды. Но Токио не принял во внимание известие, просто не поверив, что американцы способны на это.

Несмотря на успех «Мэджик», Халл и его коллеги в Вашингтоне о многом не знали. Например, об обеспокоенности командования японского военно-морского флотом тем, что в ходе вторжения в Ост-Индию и на Сингапур американский флот на Гавайских островах сможет нанести удар по флангу. В результате командование японского флота приступило к разработке плана дерзкой и крайне рискованной акции – внезапного нападения на Перл-Харбор[270].

Ямамото ставит на карту все: «без сомнения, мне суждено погибнуть»

Еще весной 1940 г. командующий Объединенным флотом Японии адмирал Исороку Ямамото начал вчерне готовить план этой дикой, почти абсурдной авантюры. Он был самым дерзким, оригинальным и непредсказуемым из всех японских адмиралов; его уважали за храбрость и талант командира, хотя некоторых обижала его резкость. Он был невысок ростом и широк в кости; весь его внешний вид и манера поведения свидетельствовали о недюжинной силе воли и решительности. Из всего личного состава Объединенного флота, состоявшего накануне Второй мировой войны на действительной службе, он единственный имел опыт участия в боевых действиях – во время Русско-японской войны. В ходе цусимского сражения в 1905 г., когда японский флот одержал свою величайшую победу, он потерял два пальца на левой руке.

Ничто так не соответствовало духу стратегической концепции Ямамото – или его склонности к авантюрам, – как план атаки Перл-Харбора. Он провел в Соединенных Штатах четыре года – в 1920-е гг. как студент Гарвардского университета, затем как военно-морской атташе в Вашингтоне. Он прочел четыре или пять биографий Авраама Линкольна, регулярно получал журнал Life. Ямамото много путешествовал по Соединенным Штатам, знал страну и гордился тем, что понимал американцев. Он отлично сознавал, что Соединенные Штаты гораздо богаче природными ресурсами и что по своим производственным возможностям Америка значительно превосходит его страну.

В самом деле, даже в ходе разработки плана нападения на Перл-Харбор Ямамото продолжал бросать вызов самой идее войны с Соединенными Штатами. В окончательном виде, думал он, такая война в лучшем случае будет делом весьма рискованным, а скорее всего – проигрышным. Он принадлежал к тем офицерам флота, которые предпочли бы некий компромисс с Америкой и Великобританией. Он зло критиковал гражданских лидеров и армейское командование Японии и считал их частично ответственными за напряженность в отношениях с Соединенными Штатами. «Жалобы на экономическое давление со стороны Америки, – говорил он в декабре 1940 г., – напоминают мне бесцельные действия школьника, который стремится лишь к удовлетворению своих насущных потребностей или сиюминутных прихотей». Он высмеивал ультранационалистов и шовинистов, увлеченных «кабинетными рассуждениями о войне» и мистическими фантазиями и имевших весьма смутное представление о реальных затратах и жертвах, которых требует война.

Кроме того, значительное влияние на мнение Ямамото оказал нефтяной фактор. Ямамото уделял особое внимание топливным проблемам Японии в целом и флота в частности, основательно их изучал. Он вырос в префектуре Ниигата, одном из районов нефтедобычи (хотя и в небольших масштабах) на территории Японии, и в его родном городе Нагаока были сотни крошечных предприятий, вырабатывавших горючее для ламп. В Америке Ямамото убедился, что промышленный мир переходит с угля на нефть и что будущее – за авиацией, даже на флоте. Остро ощущая уязвимость Японии в вопросе нефтяных поставок, как командующий Объединенным флотом (третьим по численности в мире), он настоял, чтобы корабли проводили учения только в прибрежных водах Японии. Причина – экономия топлива. Ямамото был настолько озабочен нефтяной проблемой, стоявшей перед страной, что даже