Добыча: Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть - Дэниел Ергин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В Токио посол Грю видел ситуацию очень четко. «Вырисовывается порочный круг ответных мер и ответных мер на ответные меры, – писал он в своем дневнике. – Facilis descensus Averno est[276]. Трудно сказать, как предотвратить это движение по наклонной плоскости и как далеко все это зайдет, если в мире не произойдет чего-нибудь неожиданного. Очевиден вывод о неизбежности войны». К этому времени мощные экскаваторы уже рыли бомбоубежища по периметру императорского дворца в Токио[277].
В последнюю минуту обе стороны предприняли дипломатические усилия по предотвращению конфронтации. Заручившись некоторой поддержкой командования военно-морского флота, премьер-министр принц Коноэ поднял вопрос о встрече с Рузвельтом. Возможно, он мог напрямую обратиться к американскому президенту. Коноэ даже был готов отвергнуть союз с Гитлером в рамках Оси ради достижения соглашения с американцами. Придворные круги поддержали идею Коноэ. «Весь комплекс стоящих перед Японией проблем сведен к одному очень простому вопросу, а именно – нефти, – заявил премьеру в частной беседе лорд – хранитель печати Коити Кидо. – Очевидно, что Япония не сможет победить в войне с Соединенными Штатами».
Сам император благословил миссию Коноэ. «Я получил от командования военно-морского флота разведывательные данные о полном эмбарго на экспорт нефти, введенном Америкой против Японии, – сообщил император принцу Коноэ. – Ввиду вышеизложенного встреча с президентом должна состояться как можно быстрее». Коноэ предложил провести встречу с Рузвельтом не где-нибудь, а в Гонолулу. Сначала президент заинтересовался предложением и даже ответил, что вместо Гонолулу встречу лучше провести в Джуно на Аляске. Но Халл и государственный департамент энергично воспротивились такому нарушению дипломатической процедуры. Американцы не понимали, что это последний шанс Коноэ в надежде избежать столкновения, они больше не доверяли японцам и не думали, что Коноэ может предложить нечто новое. Кроме того, Рузвельт не желал выглядеть сторонником компромисса с агрессором, он не хотел, чтобы «Джуно» вошло в словари наравне с «Мюнхеном». Никакой пользы от встречи с Коноэ без предварительного соглашения не было бы, а полученные с помощью «Мэджик» перехваты подтверждали, что японцы намерены продолжать экспансию. Поэтому он с присущим ему талантом двуличия не соглашался на проведение данной встречи, но и не отвергал ее[278].
«Запасы истощаются день ото дня»
В Токио 5–6 сентября 1941 г. на совещании у императора японские сановники официально попросили дозволения открыть военные действия, хотя все еще обсуждались возможности разрешения конфликта дипломатическим путем. И снова главной движущей силой стала проблема доступа к нефти. «На данный момент нефть является уязвимой точкой оборонной мощи империи, – указывалось в материалах, подготовленных для совещания. – С течением времени наши возможности ведения войны будут уменьшаться, а наша империя станет все более беспомощной в военном отношении». Время уходит, твердили императору высокопоставленные военные. «Важнейшие стратегические запасы, включая нефть, – заявил начальник штаба военно-морского флота, – истощаются день ото дня».
«Как долго будут продолжаться военные действия в случае японо-американской войны?» – спросил император начальника штаба армии.
«Операции в Южно-Тихоокеанском бассейне могут быть завершены примерно через три месяца», – ответил тот.
«Вы, генерал, были военным министром, когда начался китайский инцидент, и… тогда вы информировали трон, что он завершится примерно через месяц, – резко возразил император. – Несмотря на ваши уверения, инцидент не завершен и сейчас, спустя четыре долгих года боев».
Генерал пытался оправдаться тем, что «обширные тыловые области Китая не позволили завершить операции согласно заранее составленному плану».
«Если китайский тыл обширен, – парировал император, повышая голос, – то Тихий океан бескраен». Как может генерал «быть уверен, что кампания завершится через три месяца?» Начальник штаба, опустив голову, молчал.
Начальник штаба флота адмирал Нагано выступил в защиту генерала. «Япония подобна пациенту, страдающему серьезной болезнью, – сказал он. – Необходимо быстро принять то или иное решение». Император безуспешно пытался получить ясный ответ, за какое решение проблемы выступают его советники – за дипломатическое или за военное.
На следующий день, когда встал тот же вопрос, начальники штабов армии и флота снова хранили молчание. Император выразил сожаление, что они не готовы ответить. Затем он извлек из своего одеяния листок бумаги и прочел вслух стихотворение своего деда, императора Мейдзи:
Ведь все в этом мире братья,Отчего же в нем постоянные распри?В зале воцарилась тишина – все благоговейно замерли. Затем поднялся адмирал Нагано и заявил, что к военной силе прибегнут в том случае, если с помощью иных средств эту задачу решить не удастся. Совещание закрылось «в атмосфере беспрецедентной напряженности».
С приближением зимы истекали все сроки. Если военные собираются осуществить свои операции до весны 1942 г., то им следует принять решение к началу декабря. Тем не менее принц Коноэ еще питал надежду найти мирный путь. 6 сентября после императорского совещания на заседании кабинета обсуждался вопрос, можно ли быстро и резко увеличить производство синтетической нефти. По словам Коноэ, лучше было истратить значительные суммы на эту программу, чем на войну. Но глава управления планирования сообщил, что задача слишком велика: на ее решение уйдет до четырех лет, потребуются многомиллиардные затраты, большое количество стали, труб и оборудования. Кроме того, необходимо огромное число квалифицированных инженерных кадров, а также свыше 400 000 шахтеров. Предложение Коноэ было отклонено. А в конце сентября четверо неизвестных, вооруженных кинжалами и короткими мечами, напали на автомобиль Коноэ, пытаясь его убить. Нападение отбили, но премьер-министр был страшно потрясен.
2 октября Соединенные Штаты официально отклонили предложение о встрече Коноэ с Рузвельтом. Вскоре после этого, так и не найдя мирного решения проблемы, Коноэ лишился своего поста. 18 октября его сменил Хидэки Тодзио, который всегда отвергал возможность дипломатического решения проблемы как бессмысленную и выступал против любых компромиссов с Соединенными Штатами. Посол Номура в Вашингтоне уже назвал себя «скелетом павшей лошади». Когда дипломатические усилия зашли в тупик, Рузвельт также перестал бороться с чувством неизбежности, охватившим многих в обеих столицах. Однако он просил Номуру, чтобы между двумя странами не было «поставлено точки».
В гавани около Лос-Анджелеса с середины лета стояли два японских танкера, ожидая загрузки нефтью, полагавшейся по контракту. В первой половине ноября они, наконец, подняли якоря и отплыли, так и не дождавшись обещанного. Теперь никто уже не ставил под сомнение полноту введенного эмбарго. Японские власти ответили тем, что в преддверии зимы прекратили подачу топлива для отопления американского и британского посольств в Токио.
В течение октября и ноября
