Добыча: Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть - Дэниел Ергин

«То, что я увидел и услышал сегодня, убедило меня, что это наиболее важный вопрос со времен принятия решения о роспуске Standard, – сообщил Хауэрд. – Это означает абсолютную независимость Европы от поставок бензина». Обеспокоенный возможностью лишиться европейских рынков из-за синтетического топлива Тигл поспешил в Лойну. Исследовательские и промышленные комплексы потрясли его. «Я не представлял себе, что означает слово "исследования", пока не увидел это своими глазами, – сказал он позднее. – То, чем мы занимались, – детские игрушки по сравнению с увиденным».

Тигл, Хауэрд и другие высокопоставленные сотрудники Standard собрались на срочное совещание в гостиничном номере в Гейдельберге, расположенном в 10 милях от заводов I. G. Farben в Лойне. Они пришли к заключению, что процесс гидрогенизации, видимо, является «наиболее важным техническим открытием в химической промышленности на настоящий момент». Здесь, в лабораториях I. G. Farben, рождалась прямая угроза интересам компании Standard. «Хотя гидрогенизация угля, возможно, никогда не составит экономической конкуренции нефти, – заявил Хауэрд, – тем не менее "националистический фактор" может привести к тому, что на основе этой технологии может быть создано автономное промышленное производство во многих странах, которые согласятся за него платить». Рынки закроются для импорта сырой нефти и продуктов ее переработки; в этой ситуации Standard не может позволить себе остаться в стороне.

По этим причинам с I. G. Farben было заключено соглашение о строительстве завода по гидрогенизации в Луизиане. Но к этому времени нехватка нефти в мире уступила месту избытку, и интересы американской компании изменились. Процесс гидрогенизации можно было использовать также для увеличения выхода бензина из сырой нефти. Таким образом, на новом заводе в Луизиане должны были проводиться эксперименты по внедрению технологии, но не с углем, а с нефтью. Нужно было выжать из каждого барреля как можно больше бензина.

В 1929 г. компании заключили более широкое соглашение. Standard приобрела патент на гидрогенизацию за пределами Германии. В обмен на это I. G. Farben получила 2 % акций Standard – 546 000 акций на общую сумму $35 млн. Они также договорились не вмешиваться в основную деятельность друг друга. По словам представителя Standard, «I. G. не будет вмешиваться в нефтяной бизнес, а мы не будем вмешиваться в химический». Следующий шаг был сделан в 1930 г. при создании совместной компании для использования достижений в «нефтехимической» области. В общем, Standard получала большой объем новейшей технической информации[288].

В 1931 г. германская наука, и авторы гидрогенизации в частности, удостоились высочайшей чести: изобретатель метода Бергиус и председатель правления I. G. Farben Карл Бош поделили Нобелевскую премию в области химии. Однако, несмотря на то что предприятие в Лойне производило 2000 баррелей топлива в день, оно едва сводило концы с концами. Исследовательские работы оказались значительно сложнее и дороже, чем предполагалось. В то же время после открытия нефтяного месторождения в Восточном Техасе избыток нефти на мировом рынке вызвал перепроизводство в мировом масштабе. Последовавшее резкое падение мировых цен сделало производство синтетической нефти в Лойне абсолютно нерентабельным, и в I. G. Farben опасались, что этот проект уже никогда не принесет прибыли. Стоимость производства литра «лойнабензина», как называли топливо, в 10 раз превышала цену галлона бензина, который закачивали в танкер, отправлявшийся из Мексиканского залива в Германию. Некоторые руководители I. G. Farben считали, что от проекта надо отказаться. Единственная причина, по которой этого не следовало делать, считали другие, заключалась в том, что остановка предприятия обошлась бы еще дороже.

Реальная надежда на сохранение производства синтетического топлива в условиях Великой депрессии была связана с получением государственной помощи в той или иной форме. Налоговых льгот, полученных от правительства Брюнинга, предшественника Гитлера, оказалось недостаточно. Пришедшие к власти нацисты были готовы пойти значительно дальше и гарантировать I. G. Farben цены и рынки сбыта – если компания пообещает существенно увеличить производство синтетического топлива. Но даже этого оказалось мало, так как технология гидрогенизации еще не была достаточно отработана. Она нуждалась в дальнейшем развитии и дополнительном политическом покровительстве властей Третьего рейха. I. G. Farben смогла заручиться поддержкой руководства люфтваффе, военно-воздушных сил, доказав, что в состоянии производить высококачественный авиационный бензин. Германская армия – вермахт – также добивалась расширения производства отечественного синтетического топлива, аргументируя это тем, что собственные нефтяные запасы абсолютно не соответствуют требованиям, предъявляемым к новым видам планируемых боевых действий[289].

Приготовления к войне

Два события наглядно показали Гитлеру и его окружению опасность зависимости от поставок нефти из-за рубежа и необходимость увеличения собственных запасов топлива. Первое произошло в октябре 1935 г. Италия вторглась в Эфиопию, (в то время называвшуюся Абиссинией), которая имела спорные границы с прилегающими итальянскими колониями. Итальянский диктатор Бенито Муссолини мечтал о создании великой империи, соответствующей его амбициям преемника славы Древнего Рима, и он напал на Эфиопию. Лига Наций тотчас осудила агрессию, ввела экономические санкции и рассматривала вопрос о введении полного эмбарго на ввоз нефти в Италию. Администрация Рузвельта дала понять, что, хотя Соединенные Штаты и не являются членом Лиги, они, тем не менее, готовы поддержать такое эмбарго. Муссолини отдавал себе отчет, что прекращение поставок нефти парализует итальянскую военную машину. Покуда его армия продвигалась вперед, используя ядовитые газы против несчастных эфиопов, он использовал все доступные средства, чтобы запугать Лигу. Санкции, по его мнению, могли рассматриваться как объявление войны. Основным сторонником введения нефтяного эмбарго был британский представитель в Лиге Энтони Иден, который развеял все сомнения. Муссолини, говорил дипломат, не станет совершать «безумных действий», он «никогда не производил на меня впечатление человека, склонного к самоубийству». Но у Муссолини нашелся союзник в лице французского премьер-министра Пьера Лаваля. Коварный Лаваль искусно разрушил уже готовую систему нефтяных санкций, введение которых ожидалось со дня на день.

К весне 1936 г. войска Муссолини наконец оккупировали Эфиопию, и король Италии добавил к своим титулам еще один – «Император Эфиопии», а от идеи санкций ничего не осталось. Действенность нефтяного эмбарго так и не выяснили, потому что так и не применили. Сам Муссолини позднее признался Гитлеру: «Если бы Лига Наций последовала совету Идена по абиссинскому вопросу и распространила бы экономические санкции на нефть, мне пришлось бы вывести войска из Эфиопии в течение недели, что стало бы для меня катастрофой!» Гитлер воспринял этот урок чрезвычайно серьезно.

Второе событие произошло ближе к дому. Нацистский режим осуществлял меры по «выдавливанию» Standard Oil, Shell и других иностранных компаний с внутреннего рынка. Было кое-что и похуже – ненавистные большевики также владели сетью бензоколонок, через которые реализовывали нефтепродукты в Германии. Нацистское правительство надавило на одного из германских сбытовиков, с тем чтобы он выкупил советскую сеть бензоколонок, что тот и сделал в 1935 г. Была поставлена задача разорить