Добыча: Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть - Дэниел Ергин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В течение 1930-х гг. Джек Филби процветал в Саудовской Аравии, продолжая географические исследования страны. После начала Второй мировой войны он попытался стать посредником между Ибн Саудом и президентом Всемирной сионистской организации Хаимом Вейцманом в вопросе о разделе Палестины, но неудачно. Его антибританские настроения не утихали. Он открыто критиковал союзников, а во время поездки в Индию был арестован, выслан в Англию, где на полгода попал в тюрьму. Остаток войны он провел в написании памфлетов, стихов и книг «не для печати», занимаясь политикой второго плана. Вернувшись после войны в Саудовскую Аравию, Филби снова стал советником короля, предпринял новые изыскания, писал еще книги и прибыльно вел свой торговый бизнес в условиях послевоенного нефтяного бума. Молодая женщина, представленная ему королем, подарила уже немолодому Филби радость отцовства. Однако после смерти Ибн Сауда он взялся критиковать за мотовство его сына, нового короля Сауда. Филби изгнали из страны, но через несколько лет позволили вернуться. В 1960 г., во время поездки в Бейрут в гости к сыну Киму, он заболел и попал в больницу. Человек, чья жизнь была столь насыщенной и «масштабной», дерзкой и эпатирующей, находился при смерти. Он очнулся лишь на мгновение, прошептал сыну: «Как надоело», – и скончался. На мусульманском кладбище в Ливане Ким распорядился сделать простую надпись на камне: «Величайший из исследователей Аравии».
А что же майор Фрэнк Холмс – «Абу аль-Нафт», отец нефти? Конечно, это именно он представил, задумал и реализовал все нефтяное предприятие на Аравийском полуострове. В середине 1940-х гг., когда наконец начали осознавать масштабы арабских нефтяных богатств, Холмсу, по-прежнему остававшемуся «представителем кувейтской нефти» в Лондоне, задали очевидный вопрос: что давало ему столь прочную уверенность в перспективах аравийской нефти, в то время как во всем мире ведущие специалисты-геологи постоянно и единодушно выносили вердикт: «В Аравии нефти нет»? Разумеется, сыграл свою роль и практический опыт горного инженера, но ведь даже знаток или великий специалист вполне мог ошибиться.
Холмс предложил самый простой ответ. Он прикоснулся пальцем к кончику носа: «Вот мой геолог»[257].
Часть III
Война и стратегия
Глава 16
Япония: путь к войне
Поздно ночью 18 сентября 1931 г. расквартированные в Манчжурии солдаты японской Квантунской армии взорвали один из участков Южно-Манчжурской железной дороги. Последствия взрыва оказались незначительными – было повреждено около 31 дюйма (77,5 см) дороги, – так что уже через несколько минут следовавший по расписанию железнодорожный экспресс без осложнений миновал место диверсии. Но так и было задумано, поскольку железную дорогу контролировала Япония, и целью было нанести минимальный ущерб, а вину возложить на китайскую сторону. Наконец-то у японского командования появился предлог для нападения на китайскую территорию, что они незамедлительно и сделали. Так началась «манчжурская кампания», ознаменовавшая новую эпоху истории в Японии, которую впоследствии, когда все уже будет позади, назовут «Долиной тьмы».
Япония получила множество экономических и политических привилегий в Манчжурии, включая право держать там войска после победы над Китаем в 1895 г. и Россией в 1905 г. К концу 1920-х гг. в Японии значительной поддержкой пользовался политический курс, направленный на установление полного контроля над Манчжурией, этой «первой линией обороны Японии», как назвал ее один из премьер-министров страны. Манчжурия должна была поставлять сырье и предоставить жизненное пространство, столь необходимое для перенаселенных островов Японского архипелага, для обороноспособности страны. Более того, само географическое положение Манчжурии делало контроль над ней чрезвычайно важным с точки зрения безопасности Японии; японское военное руководство находилось под двойной угрозой: советского коммунизма и китайского национализма. Остальные великие державы, имевшие интересы в Тихоокеанском бассейне, с нарастающим беспокойством следили за Японией, которая за каких-то несколько десятилетий превратилась в мощную как в военном, так и в экономическом отношении державу[258].
«Можем ли мы доверять японии?»
В 1923 г. совершенно в духе времени Франклин Рузвельт, бывший заместителем министра военно-морского флота во время Первой мировой войны, написал статью «Можем ли мы доверять Японии?» Предваряя публикацию, издатели подчеркнули, что одной из «основных обязанностей [Рузвельта] во время Первой мировой войны была подготовка войны с Японией». В статье говорилось, что «задолго до того, как события 1914 г. привлекли всеобщее внимание, американо-японская война казалась неминуемой. Ее неизбежность считалась в порядке вещей. В современных условиях война, – заявлял автор, – скорее всего, зашла бы в тупик с чисто военной точки зрения, а затем решающим фактором стал бы экономический». И все же на вопрос «Можем ли мы доверять Японии?» Рузвельт отвечал утвердительно. В Японии произошли крупные перемены, она выполняла международные обязательства, а также соблюдала англо-американский послевоенный раздел сфер влияния; в бассейне Тихого океана было «достаточно, и даже с избытком, пространства для экономической деятельности как Японии, так и Америки на долгосрочную перспективу»[259].
И, действительно, на протяжении 1920-х гг. выводы Рузвельта подтверждались. В Японии работала парламентская система. Вашингтонская конференция 1921 г. приостановила наметившуюся было гонку морских вооружений в бассейне Тихого океана между Японией, Соединенными Штатами и Великобританией, и после этого безопасность Страны восходящего солнца стала зависеть от сотрудничества с англо-американскими вооруженными силами. Но это сотрудничество не продлилось и 10 лет. Японские военные, в особенности армейская верхушка, получили большинство в правительстве, и страна взяла курс на экспансию в Восточной Азии, стараясь не допустить западные державы к «сфере процветания в великой Восточной Азии», как она будет названа впоследствии.
Столь решительные перемены во внешней политике Японии были вызваны рядом причин. Великая депрессия в США и крах мировой торговли привели к серьезным экономическим трудностям в Японии, обострили уязвимость страны из-за недостатка сырья и ограничения доступа на международные рынки. В то же время армия и прочие высшие слои общества были охвачены чувством крайнего национализма, морального давления, высокомерия и мистической веры в превосходство японской культуры, имперских институтов и «имперского пути». Все это усиливалось подозрениями в том, что другие великие державы сознательно стремятся оттеснить Японию на второстепенные позиции и не допустить к тому, что ей по праву принадлежало в Азии. На выборах премьер-министра в феврале 1930 г. убедительную победу одержал Юкио Хамагути, выступавший за расширение договора о военно-морском сотрудничестве с Соединенными Штатами и Великобританией. Однако оппозиционные настроения несколько месяцев спустя вновь взяли верх, когда молодой человек – противник сотрудничества с США и Великобританией – совершил покушение на Хамагути на железнодорожной станции
