Добыча: Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть - Дэниел Ергин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Gulf и правительство Соединенных Штатов были удовлетворены решением английского кабинета об устранении «пункта британской национальной принадлежности». Но никто не ликовал так, как майор Холмс. Он считал «чудесную победу» заслугой самого популярного, по его мнению, человека в Англии – американского посла Эндрю Меллона, бывшего министра финансов США и члена семьи, контролировавшей Gulf Oil. Эндрю Меллон занял новый пост в 1932 г. в возрасте 77 лет. Он чувствовал себя в Лондоне более чем комфортно – наслаждался возможностью легально выпить (в США по-прежнему действовал «сухой закон»), женился на англичанке. Даже покрой его костюмов свидетельствовал о приверженности английскому стилю. Кроме того, он знал, как делать в Англии бизнес. Ровно тридцать лет назад он ездил туда в попытках убедить Маркуса Сэмюеля, что Shell следует позволить недавно образовавшейся Gulf Oil Company выйти из контракта на поставки, поскольку в связи с падением подземного давления на Спиндлтопе дела у нее пошли плохо. Благодаря спокойной уверенности, настойчивости и обаянию, с которыми он вел переговоры, Меллону удалось добиться успеха.
Но в 1932 г. над ним сгустились тучи. Пошли разговоры, что во время его пребывания на посту министра финансов США компании из обширной империи Меллонов встречали в некоторых инстанциях особое обхождение или поддержку. В Конгрессе поговаривали о необходимости дать отставку министру финансов, но Гувер внезапно откомандировал его к британскому двору. Быстрое согласие Меллона на это предложение восприняли как форму добровольной и благоразумной ссылки.
Меллон был не просто патриархом и дядей председателя Gulf Уильяма Меллона – он также финансировал Gulf и превратил ее в интегрированную нефтяную компанию. Он продолжал относиться к Gulf как к семейной компании Меллонов и проявлял к ней глубоко личный интерес. Ему уже случалось обращаться к помощи Госдепартамента, чтобы «открыть двери» в Кувейт для Gulf. Когда он отправился послом в Лондон, где мог оказаться в центре борьбы за Кувейт, щепетильный заместитель госсекретаря попытался установить честные правила игры. «Всегда очень легко удариться в крайность, если избегать критики, – телеграфировал он в американское посольство в Лондоне. – Мы должны оказывать Gulf Oil Company помощь не большую и не меньшую, чем любой другой американской компании в сходных обстоятельствах». Однако сохранять баланс было весьма трудно. Даже в Госдепартаменте Gulf относили к «интересам Меллона»; Великобритания имела дело с Gulf и «нефтяной группой Меллона», что для них было одно и то же. Сам Эндрю Меллон никогда не видел разницы, называя Gulf «моя компания» (небезосновательно, поскольку Меллоны владели самым большим пакетом акций), и действовал, исходя из этой посылки[249].
Отказываясь от «пункта британской национальной принадлежности» для Кувейта, Лондон, тем не менее, заявил, что будет настаивать на возможности просматривать все предложения и рекомендовать эмиру свой выбор. Решение вопроса этим не слишком осложнялось, поскольку Кэдмен прямо заявлял, что Англо-персидская компания не является заинтересованной стороной. Но затем, в мае 1932 г., Socal нашла нефть в Бахрейне, изменив ситуацию и перспективы всего аравийского побережья. Англо-персидская компания резко поменяла курс. Кэдмен спешно сообщил Министерству иностранных дел о том, что дезавуирует недавнее заявление об отсутствии интереса. Теперь Англо-персидская компания внезапно решила, что очень хочет сделать предложение по концессии в Кувейте. Никто не получил большего удовлетворения от смены настроения компании, чем сам эмир, изложивший с красноречивой простотой фундаментальную максиму бизнеса. «Да, теперь у меня два претендента, – сказал он, – и, с точки зрения продавца, это к лучшему».
Следующий ход должно было сделать британское правительство. Нефтяному департаменту предстояло рассмотреть не только предложение Gulf, но и новую заявку от Англо-персидской компании, и представить эмиру свое мнение. Но по мере того, как тянулось рассмотрение заявок в Лондоне, Холмс и Gulf (а также правительство США) стали подозревать, что задержка эта – уловка, за которой последует рекомендация Англо-персидской компании. Американское посольство следило за развитием событий, хотя госдепартаменту не хотелось создавать впечатления, что оно действует «просто для личной выгоды м-ра Меллона». Однако к осени 1932 г., когда никаких рекомендаций все еще не было, Меллон, потеряв терпение и забыв о приличиях, стал прямо пробивать вопрос через Министерство иностранных дел. В конце концов, бизнес есть бизнес. Вероятно, он почувствовал, что медлить нельзя, поскольку стало очевидно, что непопулярному Герберту Гуверу скоро придется покинуть Белый дом, после чего завершится и карьера Меллона в качестве посла. «Тот факт, что американский посол имеет столь острый интерес в обеспечении концессии для собственной группы, а срок его пребывания на посту подходит к концу, – замечал представитель Министерства иностранных дел, – также может дать некоторое объяснение неоднократно и настойчиво появлявшимся представлениям». Действительно, натиск Меллона был столь яростным, что чиновник Госдепартамента рекомендовал госсекретарю предложить Меллону «быть полегче с этим вопросом».
Наконец нефтяной департамент завершил анализ двух заявок, а британский политический представитель в Кувейте в январе 1933 г. передал его эмиру. Однако ничего этот анализ не решил, а лишь открыл новый, еще более напряженный этап соперничества между Англо-персидской компанией и Gulf, полный взаимных обвинений и угроз. Но Англо-персидская компания чувствовала, что ее хватка слабеет. Позиции в Персии – сокровищнице компании – оказались в опасности из-за одностороннего разрыва шахом концессионного договора в ноябре 1932 г.[250]
В действительности альтернатива войне на торгах заключалась в сотрудничестве. Компании оценили решимость друг друга и стоявших за ними могущественных сил. Если Англо-персидская компания видела могущество Америки и возможности ее огромного политического влияния, то Gulf видела мощь Великобритании, надежно закрепившейся в регионе. Джон Кэдмен поднял перед послом Меллоном вопрос о слиянии, однако не получил ясного ответа. Вскоре после того, как Меллон ушел в отставку и возвратился в Соединенные Штаты, Кэдмен с огорчением узнал, что в кругах, связанных с нефтяным бизнесом Америки, появился слух: «Энди Меллон вернулся с
