Действие вместо реакции - Олег Юрьевич Цендровский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пропаганда и иные виды информационного яда кормятся изъянами в устройстве нашего мозга. Они культивируют стадность, стайность, наше агрессивное и снедаемое жаждой животное начало. Вступив в союз с этими силами, они подговаривают нас предать самих себя, предать высшие возможности собственного развития.
Большинство закрывают глаза на побочные эффекты такого предательства, потому что боятся остаться одни, боятся усилия и неопределенности. Хищные общественные институты и их пропаганда предлагает им уют коллектива и уют ложного смысла. Это кредитор, который дает небольшое утешение сейчас, но затем забирает все.
Если мы в состоянии выстоять и не предать себя, мы сможем научиться не предавать других и по-настоящему встать на их сторону. Здесь и кроется долгосрочное решение бытовых, экономических, экологических и даже политических проблем. Оно находится в структуре психики и в том культурном климате, в котором люди живут.
Нам нужны не новые доводы и объяснения, а способы усилить в человеке то, что способно им внять. Когда люди невежественны на глубоком психологическом уровне и охвачены бессознательными программами, аргументация имеет малое воздействие.
Речь здесь идет о пути развития разума, о тренировке нашего большого ума в противовес животному малому уму. К этому призывали все великие учителя человечества, но по-разному расставляли акценты и предлагали различные методы.
Важно правильно понять сказанное здесь. Следуя разуму, мы не учимся быть гордыми одиночками, которые избегают других людей и пренебрегают всеми условностями, ритмами и распорядками общества.
Это была бы очевидная глупость, потеря контакта с той средой, в которой мы существуем. Сотрудничество и взаимодействие необходимы нам для передачи знаний и для творчества, а в первую очередь, для творчества социального. Тем не менее мы начинаем отдавать себе ясный отчет, какое влияние оказывает на нас группа, и учимся противодействовать его вредным последствиям.
Словом, групповое взаимодействие есть ценнейший инструмент, но при неосознанном использовании он опасен. Это нож, которым можно спасти жизнь или отнять, создать или разрушить. Все это верно и в отношении наследия нашего прошлого. Нельзя выбрасывать прошлое и забывать про содержащиеся в нем уроки.
Вместе с тем, следует помнить, что мы не являемся его слугами и инструментами. Напротив, прошлое есть орудие в руках настоящего и один из источников его непрестанной созидательной силы. Доставшееся нам наследие допустимо критиковать, изменять, дополнять, развивать, а не только поклоняться ему и питаться заимствованным довольством. Заимствование и уважение к тому, что достойно уважения, лишь тогда полезны, когда подчинены движению вперед.
Вспомним еще раз и слова Христа, говорящего, что «враги человеку – домашние его». Он не имел этим в виду, что нужно грубить своей матери, не принимать родных и друзей в расчет и позабыть обо всех обязательствах.
Смысл в том, что верность и любовь к людям, традициям, ценностям является прочной и благой, лишь если покоится на ином основании, нежели предвзятость инстинкта. Искажение восприятия не есть любовь, инстинктивная привязанность не есть любовь.
Это же можно сказать об инстинктивном отторжении. От многого в жизни полезно отстраниться и образовать с ним дистанцию. Чужие действительно существуют, как существуют и свои. Мы не можем оставить это разделение у себя за спиной, не можем вести себя одинаково по отношению ко всем и не проводить никаких различий.
Но сперва нам нужно разобраться, правильно ли мы разделили мир и правильные ли способы взаимодействия с ним мы выбрали. И при сближении, и при дистанцировании наше сознание должно быть свободно от эмоциональных омрачений и ошибочных представлений. Требуется остыть после жара лимбической лихорадки, оглядеться и совершить ревизию своих представлений и реакций.
Любовь, которая сводится к громким словам и жестам, не есть истинная любовь. Это только ложный фасад. Узнать, что движет нами в действительности, мы можем лишь по тому влиянию, которое наши действия оказывают на людей и на жизнь вокруг.
Любовь деятельна. Она есть созидательная энергия. И если мы не вносим посильного для нас вклада в упорядочение реальности прямо сейчас, а не когда-то там в воображаемом будущем и вместо этого бездействуем или же производим шум, раздор, страдание и разрушение, то наша любовь есть пустые разглагольствования.
Мы не можем говорить о любви, если нас наполняет злоба, стремление смять и сокрушить, отомстить и восторжествовать, возвысить и утвердить себя. Мы охвачены ее противоположностью – разрушительной эгоманией, то есть патологическим влечением к увековечиванию себя и к подчинению или уничтожению всего на нас не похожего. Если на дворнягу повесить табличку «лев», она от этого не станет львом. Ложный фасад не меняет сущности происходящего, но может пустить кому-то пыль в глаза.
Мы любим себя, любим других, любим свою страну, когда очищаем и совершенствуем умы людей, когда избавляем их от невежества, жажды и агрессии, когда помогаем им раскрыть их творческие силы, когда трансформируем смятение и раздор в гармонию. Те, кто оказывают подобное воздействие на нас, есть наши друзья.
Они и есть подлинные «свои», в отличие от «своих» в инстинктивном понимании термина, когда мы не смотрим на реальные действия и их плоды, а судим по формальным и второстепенным признакам.
Но кто же тогда все те, кто умножают страдание и невежество, распаляют ненависть и слепящее людей влечение? Наши враги? Нет, это тоже друзья. Но такие, которые настолько запутались, что забыли об этом. Это друзья в беде, друзья, тронувшиеся умом и порой нуждающиеся в неприятных лекарствах.
Чем более мы просвещаем и просветляем свой ум, тем далее мы уходим по ту сторону несущественных различий. Мы начинаем сознавать, что хотя чуждость и реальна, всякая чуждость все равно остается поверхностной и преодолимой. За ней всегда кроется то главное, глубинное и непреодолимое сходство, которое имеется у всех людей и у всех живых существ вообще.
Чуждость – временна и относительна. Родство же всего со всем и взаимопереход всего являются настолько абсолютными и фундаментальными, насколько нечто вообще может быть таковым.
Самое время
Мы не можем помочь другому, если пытаемся обратить его в свою веру. Наши взгляды останутся для него мертвым инородным телом и будут неспособны к самостоятельному развитию. Они останутся чем-то внешним или даже чуждым и потому либо войдут в разрушительное противоречие с его природой, либо окажутся бессильны принести пользу.
Настоящая помощь заключается в том, чтобы освободить в человеке его собственную веру и его собственные взгляды. Необходимо помочь им прийти в естественное движение,
