Одержизнь - Анна Семироль

– Пей! – рявкает Ксавье Ланглу, держа стакан с водой в вытянутой руке.

– Канселье решил повторить? Не выйдет!

Жиль бьёт кулаком по стакану, выбивая его из пальцев священника. Ксавье левой рукой подхватывает падающий стеклянный сосуд, правая неуловимым движением оставляет след пощёчины на лице мальчишки, отбрасывая подростка в кресло.

– Больше думать, меньше говорить, – строго, но уже спокойно произносит отец Ланглу.

– Себя ударь! – не унимается Жиль. – С меня хватит! Я забираю Акеми и Амелию, и мы уходим домой! Одни! Ей было лучше во Франции! Пять приступов за сутки! Пока вы с Фортеном смотрите городские красоты и болтаете с Дэвисом, мне сдохнуть хочется! «Обратите внимание на тауэрских воронов…» Чёртовы чёрные пятна, от них тошнота подкатывает, голова раскалывается! «Жиль, посмотри, какие изящные барельефы…» Да, сейчас, только сил в себе найду просто голову поднять! Если мне так плохо, что тогда с Амелией творится? Почему мы до сих пор здесь? Сорси уже ходит сама без опоры, ноет, что хочет к нам. Почему их не выпускают? Почему мне не разрешают с Акеми выйти погулять? Мы что – пленники здесь? Отвечай! Ты же знаешь больше меня!

Ксавье присаживается перед мальчишкой на корточки, ждёт, когда истерика пойдёт на спад. С тихим щелчком открывается дверь в соседней комнате, выглядывает Фортен, осторожно интересуется, все ли целы. Жиль резко смолкает, прячет лицо в ладонях, сутулится, протяжно всхлипывает.

– Сынок, – мягко окликает его Ксавье. – Потерпи ещё немного. Я всё понимаю. Но ничего не могу сделать. Пока мы не встретимся с королём, нас никто из страны не выпустит. Встреча оговорена, мы просто ждём. Мы должны это сделать.

– Это важнее тех, кого мы любим? – сдавленно спрашивает Жиль.

– Сейчас – да. Мы первые люди, пришедшие извне в эту страну за двести пятьдесят лет. К нам проявило интерес руководство государства. И быть невежливыми сейчас просто опасно. Пожалуйста, вспомни, что такое дипломатия. Я рассказывал. Тебе, мне, месье Фортену сейчас просто необходимо быть дипломатичными, сдержанными и терпеливыми, сынок.

– Скажи это Гайтану, который напивается уже третью ночь подряд.

– Судьба Азиля не зависит от Гайтана. Он волен. Мы же с тобой – нет. Месье Жак тоже заинтересованное лицо, он хранитель мудрости, поэтому…

Священник осекается, увидев ползущую по руке мальчишки прозрачную каплю. Он даже не сразу понимает, что Жиль плачет. Разом давят на плечи усталость и осознание собственного бессилия.

– Нам надо домой… – шепчет мальчишка еле слышно. – Здесь хуже, чем в разрушенных городах Франции… Мы будто в тюрьме здесь. В большой, красивой тюрьме, где хорошо кормят, улыбаются и развлекают.

– Я бы назвал это зоопарком, – понимающе кивает Жак Фортен. – Это место, куда люди приходят посмотреть на животных в клетках. На тех, кто не похож на них самих.

– Вы можете так жить? – спрашивает Жиль, не отнимая рук от лица.

– Да, могу. Я, в свою очередь, изучаю тех, кто приходит на меня посмотреть, – шурша блокнотом с зарисовками, отвечает Фортен. – Попробуй и ты так. А ещё лучше послушай своего Учителя. Он плохого никогда не посоветует.

Ксавье Ланглу грустно кивает, хочет что-то добавить, но его отвлекает стук в дверь.

– Э, все тут? – разносится по номеру недовольный бас Гайтана Йосефа.

– Заходи, – приглашает отец Ланглу.

Здоровяк бочком входит в комнату, принося с собой запах пота и перегара. Рубашка на нём свежая, но застёгнутая не на те пуговицы, заправленный в брюки край рубахи виднеется через расстёгнутую ширинку. Отёкшее красное лицо украшает свежий кровоподтёк, распухший нос, похоже, сломан.

– М-да, – задумчиво произносит Ксавье, разглядывая Гайтана.

– Я это… больше так не могу, – вздыхает парень. – Четвёртую ночь подряд. Я столько не выпью!

– Ну и отлично, не пей больше. Кто заставляет-то? – брезгливо морщась от дикого запаха, исходящего от визитёра, спрашивает Фортен.

Гайтан переминается с ноги на ногу, смотрит в пол. Видно, что хочет что-то сказать, но не может.

– Она заставляет, – наконец произносит он.

– Кто? – удивлённо спрашивают Ксавье и Фортен в один голос.

– Докторша ваша шальная. Я сперва думал, это просто сны такие придурошные. Где она приходит, и эта… «Нам надо поговорить, Гайтан. Не хочешь поблагодарить меня за Сорси?» Ну, сон и сон. Только, блядь, она мне не снилась! И я её боюсь! Она спрашивает что-то странное, голова не запоминает, но ёпт… жутко мне. Я две ночи подряд от неё сматывался, хорошо, она по пабам не шляется, баба дурная! А сегодня просто пошёл и нажрался заранее, чтобы… чтобы… Чё вы вытаращились? Храбрые, да? Идите сами её трахайте! А я осуждать буду!

– Гайтан, спокойно, – примиряюще поднимает руки Ксавье. – Давай ты умоешься, приведёшь себя в порядок, мы дождёмся Дэвиса…

– И что? – В голосе здоровяка проскальзывают нотки страха. – Вы что, не понимаете, что я сам за ней иду? У меня башка отказывает, я ничё сделать не могу! Когда не ты бабу трахаешь, а она тебя, это… блядь, жутко это! Отец Ланглу, чё творится-то?

– Простите, – доносится с порога голос Генри Дэвиса. – У вас всё в порядке? Я могу войти?

– Да, – откликается Ксавье и вполголоса командует Гайтану: – В сторону.

Йосеф отшатывается за приоткрытую дверь ванной, и в ту же секунду Дэвис входит в комнату.

– Доброго утра! – бодро улыбается он. – Рад вас видеть снова! Жиль, что случилось?

– Мигрень, – отвечает за мальчишку Ксавье. – Какой на вас костюм сегодня, Генри!

Дэвис гордо поправляет галстук с золотой булавкой, сдувает невидимую пылинку с рукава светло-серого пиджака и, прокашлявшись, торжественно объявляет:

– Его величество Георг Восьмой приглашает вас отужинать с ним сегодня в девятнадцать ноль-ноль по лондонскому времени. Встреча состоится в Букингемском дворце, за вами пришлют машины. Так что у вас ещё есть время на то, чтобы привести себя в порядок и подготовиться к встрече с его величеством. Давайте присядем и быстренько обсудим, что вам для этого нужно.

Амелия с ногами сидит на подоконнике и смотрит на моросящий снаружи дождь. На коленях открыта детская книжка с яркими картинками: с самого утра девочка изучает буквы. Книжка красивая, её принесла доктор Тейлор. Сказала, что по таким книгам учатся читать в английских школах ровесницы Амелии. И что чуть попозже придёт Ронни и позанимается с ней чтением. И теперь Амелия терпеливо ждёт, вздыхает и следит за тем, как набирается дождевая вода в каменной вазе на клумбе во дворе.

Сорси подходит к окну, целует девочку в макушку сквозь занавеску.

– Ну что там? – спрашивает она.

– Птички. Мокрые, пьют воду из каменной чаши, – вяло отвечает Амелия.

– Ага, птах тут много. И все разные, заметила?