Былицы - Валерий Свешников

Былицы

Валерий Георгиевич Свешников

Посвящается детям и внукам.

© Валерий Георгиевич Свешников, 2017

ISBN 978-5-4483-7124-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вместо предисловия

На склоне лет иногда появляется потребность определиться и подвести некоторые итоги. Хочется посмотреть, что успел сделать, а что не успел, короче, сделал ли человек карьеру или нет. У меня эта потребность возникла после укоров любимых детей. А любовь детей – это всегда испытание. Так, после каких-то споров-укоров мои отпрыски начали допытываться, почему-де я не сделал карьеру. Я же отвечал, что все время делал не карьеру и строил не карьерные, а добрые человеческие отношения с окружающими, то есть занимался скорее собою, чем своим служебным положением.

Итак, небольшой экскурс в историю моих карьерных ходов. В первый раз соблазн сделать карьеру у меня появился в самом начале службы в армии. Хотя были мы в то время еще зелеными салажатами. Называли нас почему-то «гусями» и «фазанами». С первых дней службы мы начали постигать «науку побеждать» и делать свою воинскую «карьеру». Как, по-моему, говаривал Наполеон, каждый солдат носит в ранце маршальский жезл.

У нас был не ранец, а солдатский вещмешок – «сидор», и запросы были попроще. Мы уже знали анекдот про сына подполковника, который спрашивал отца, сможет ли он стать, как отец, подполковником. «Да, сынок, конечно, сможешь», – отвечал отец. «А генералом, папа, я смогу стать?» «Нет, сынок, не сможешь, потому что у генерала есть свой сын».

Выбор направлений карьерных ходов был невелик. Так, мы знали, что писарь в роте – это почти небожитель и счастливчик, вытянувший выигрышный билет; мы узнали это сразу, в первые же дни службы. Нам казалось, нет, все просто были уверены, что перед писарем лежат все блага жизни и только ждут, когда он до них снизойдет. Он ведь выписывает увольнительные, которые нам представлялись пропуском в рай, пусть ненадолго, но в рай – в другую, в счастливую жизнь, где нас ждут красивые девушки, где звучит веселая музыка, люди танцуют в полумраке зала и имеется все такое, о чем мечтает каждый солдат.

Печально то, что многие из нас так ни разу и не попали туда, в этот рай. И не потому, что увольнительных не удалось получить, а скорее потому, что мечты о рае у многих настолько разительно расходились с действительностью, что пропадало всякое желание еще раз пытать счастье его искать, не хотелось идти в увольнение, побывав там хотя бы раз.

Писарь, кроме того, может самостоятельно, без строя, ходить на завтрак, обед и ужин, и ему будет выдана его порция по праву, по какому-то особенному праву. Вдобавок ко всем преимуществам у писаря есть реальная возможность съездить в отпуск! Короче, горизонты, открывающиеся перед писарем, были просто безбрежны.

Так вот, на мое счастье, писарь нашей, второй, роты несколько дней назад был демобилизован. И тут мне прямо в руки свалилось счастье занять его место. Причина такого везения была в моей специальности. Дело в том, что в нашей роте служили паровозники и тепловозники, а я оказался электровозником. Эта экзотическая специальность для здешних глухих мест, возможно, удивила командира роты капитана Ф. Н. Дворянкина. Он вызвал меня и после короткой беседы своим приказом назначил писарем. С этого же момента стал я работать, а точнее, просиживать штаны в особой комнатке – ротной канцелярии – и пытаться понять, когда на меня снизойдет то самое счастье.

Может быть, кому-то такое ежедневное сидение в канцелярии приносило удовольствие, а мне нет! Заполнение двух-трех бумажек в день, звонки в штаб, доставка одних бумаг опять же в штаб и получение других, столь же незначительных по содержанию – это, пожалуй, чрезмерная нагрузка для молодого организма. Я просто томился от безделья.

Нет, я не фанат трудовых подвигов, по нынешним меркам не трудоголик. Но ради каких-то благ сидеть сиднем целыми днями я не мог, а какого-то осмысленного повода отказаться от писарской должности пока не находил. Ну, казалось бы, чем не начало карьеры, и есть ли причины дергаться, если выпал такой удачный случай?

Каждый вечер, после ужина, я обычно шел в библиотеку части, там было вдосталь свежих газет, журналов и книг. И тут наметился второй шаг в моей головокружительной карьере. Я любил, да и сейчас люблю, полистать свежую прессу, особенно научно-популярные журналы. Мое постоянное присутствие в читальном зале привлекло внимание начальника над духом и душами личного состава нашей в/ч. Это был довольно симпатичный капитан Свидский – зав. клубом и правая рука зам. командира по политработе батальона.

Беседовали мы почти полчаса. Свидский расспросил меня об образовании, интересах, выяснил, могу ли я рисовать и писать шрифтом объявления. А потом предложил работу в клубе. Тогда я сообщил, что не смогу сочетать обязанности писаря и работу в клубе, но капитан успокоил меня – это не проблема.

Мой рассказ в роте своим сослуживцам о перспективе работы в клубе вызвал неподдельный восторг с закатыванием глаз и разведением рук. Меня хлопали по плечам и убеждали, что я вытащил выигрышный билет. Я и сам догадывался, что это более интересная работа, чем служба писаря.

И верно, работа была интересная, и ее было много, а я волчком крутился между библиотекой, почтой и клубом. Самое главное, дни понеслись как бешеные кони. За месяц до 23 февраля я и мой микроначальник – сержант Ижик – пахали, не разгибаясь, разрисовывая и старательно выписывая плакаты и лозунги к предстоящему армейскому празднику.

Еще недавно я в уме подсчитывал, сколько же дней мне служить, и при этом получалась довольно внушительная цифра – 1095 суток, а тут полтора месяца пролетели мигом. Я понял, с такой работой в клубе служба быстро пролетит – это по мне. После предпраздничной гонки жизнь потекла поспокойнее, не было рутины, а была свобода и некоторая независимость. Всех первогодков гоняли на плацу, если температура была выше -25°С, что изрядно надоедало. Меня же это занятие теперь не касалось – с утра и до вечера я работал в клубе.

Вместо строевой подготовки я утром получал почту для клуба – это газеты и журналы в читальный зал и вороха прессы по подписке офицеров и сверхсрочников. Кроме того, я выдавал редкие посылки и бандероли, присылаемые солдатикам. Во второй половине дня начиналась работа в библиотеке – выдача книг и кое-какое оформление читального зала. От такой жизни я расслабился и поверил – я сделал карьеру.

Однако и эта должность перестала радовать меня из-за тупиковой перспективы работы в клубе. По всем расчетам уехать в дембель, работая в клубе, мне удастся в самом конце декабря 1963 года. То есть поступать в институт просто не придется, ведь в августе наш профессиональный праздник – день военного строителя железных дорог. К этому времени надо будет написать много плакатов, лозунгов и прочей наглядной агитации. Тут не до вуза.

Поэтому через год я отказался от карьеры клубного работника и перешел на непрестижную работу – «на бочку с дымом», на паровоз. И вообще, я считаю, что карьера – это не непрерывный рост и продвижение вверх по лестнице. Скорее это поиски наиболее оптимального места в жизни, на котором работа приносит удовлетворение и радость, а человек, сверх того, видит смысл и логику своих действий и карьерного роста.

Кстати, со мной соглашался сам А. Эйнштейн. Он утверждал, что надо стремиться не к тому, чтобы добиться успеха, а к тому, чтобы твоя жизнь имела смысл. Тогда у меня было время почитать афоризмы и умозаключения великих.

Я видел смысл в своих действиях и решительном отказе от карьеры, а окружающие – нет. Все последующие мои карьерные ходы были для них просто непонятны. Ладно, ушел из клуба по своей воле, ладно, перебрался работать на линию и «вкалывал» на паровозе, так еще и ввязался в историю с офицерскими (лейтенантскими) курсами. После этих курсов была большая вероятность на годы остаться работать младшим офицериком железнодорожного батальона в глухой тайге. Наверное, так рассуждали мои армейские друзья, и я тоже понимал, что некоторый риск развития такого сценария был возможен.

Но в голове у меня созревал самый сильный карьерный ход – полный переворот в жизни – я решил пойти учиться на биолога. Меня даже отец не понимал, он считал, зачем пытать судьбу, если уже в руках есть неплохая профессия железнодорожника?

И я сделал этот шаг. Рискнул, избежал службы лейтенантом в наших славных железнодорожных войсках, но зато получил возможность поехать на приемные экзамены и сдал шесть вступительных экзаменов в Университет. Был принят на биолого-почвенный факультет. В самый последний день моего отпуска для сдачи экзаменов – 25 августа – я получил справку о зачислении в ЛГУ и сразу помчался в военкомат, чтобы демобилизоваться.