И пожнут бурю - Дмитрий Кольцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вы оказались правы, м…мой господин. Лек…лек…лекарство подействовало.
– Отлично, – сказал Сеньер, – будет данная процедура лечения уроком для каждого, осмелившегося без позволения сбежать из нашего Рая. Вы можете быть свободны, доктор.
Моррейн оживленно вздохнул, будто освободился от тягчайшего ярма. Он быстро поднялся и убежал на зрительские трибуны. Пьер Сеньер, удовлетворенный смертью, как ему казалось, истинного виновника произошедшей неприятности, решил, однако, преподать еще один урок, теперь уже остальным виноватым – двоим извергателям и второму униформисту. Он стукнул тростью по полу, и сразу же послышался тяжелый топот. Альфонс Лорнау, уже переживший подобное, сразу же догадался, чьи это были шаги. Марин, понявшая, что шаги доносятся из-за кулис, где находилась и она сама, поспешила спрятаться за одной из внутренних занавесок и не прогадала. Из-за кулис вышел огромных габаритов человек с неким подобием маски на лице, в руке державший длинный кнут. Это был Безымянный палач, цербер Пьера Сеньера, призываемый для совершения казней, как истинных, так и т.н. «публичных», во время которых человек подвергался общественному унижению и порицанию, в данном случае через боль.
У Омара сжалось все нутро, поскольку он впервые мог стать свидетелем подобия того неописуемого ужаса, о котором, как ни парадоксально, ему сумел поведать Альфонс Лорнау. Бен Али понимал, что еще три мертвых сотрудника Сеньеру не нужны, поэтому, как ему думалось, Хозяин просто их накажет. Марин же поняла, что больше наблюдать столь жестокую процессию не имеет сил, поэтому украдкой поспешила покинуть Большое шапито и прошла в свой шатер.
– Итак, вы совершили большой проступок, – начал оглашение приговора Сеньер, бывший и судьей, и прокурором, и адвокатом для всех и для каждого, – вы халатно отнеслись к своим рабочим обязанностям и способствовали страшной смерти очень талантливого сотрудника нашего цирка – Альберта Рохман. Насколько вам известно, господа, в нашем заведении действуют правила, которым необходимо следовать беспрекословно. Согласно одному из таких правил, в случае совершения сотрудниками цирка очень серьезных проступков вам необходимо понести наказание, определяемое директором цирка соразмерно совершенному проступку.
Все трое наказуемых оцепенели от страха. И, скорее, не перед самим наказанием, а из-за ожидания оного. Пьер Сеньер ненадолго замолчал, дабы еще раз пройтись глазами по застывшим лицам циркачей, беспомощно сидевших на трибунах.
– Наиболее справедливым наказанием для вас будет смерть, – сказал Сеньер, заметив, как все трое вздрогнули, – однако, поразмыслив, я решил, что на сегодня достаточно смертей, не будем гневить Христа перед Рождеством лишними жертвами. Посему мною было определено для вас наказание в виде тридцати ударов плетью. Да избави вас Бог от лукавого.
Безымянный палач ударил кнутом по полу, от чего кто-то даже вскрикнул. Омар понимал, что такое громадное количество ударов, особенно от такого человека, сродни смертному приговору. Поэтому он, практически не думая, прорвался сквозь надзирателей к Пьеру Сеньеру, из-за чего тот немного опешил.
– Постойте! Вы же так все равно убьете их! – закричал Омар.
Прибежавшие надзиратели схватили бен Али и собрались уволочь с манежа, но Сеньер их остановил.
– И что же ты предлагаешь? – спросил Хозяин Омара.
– Сжальтесь над ними, – отчаянно произнес бен Али, – смилуйтесь, уменьшите количество ударов до десяти!
Эмиль Луа, стоявший за спиной Сеньера вместе с Мишелем Буайяром, громко рассмеялся, но, когда на него грозно посмотрел Хозяин, испуганно замолчал. Сеньер приблизился к Омару и посмотрел ему в глаза. Омар же решил побороть свой страх перед взглядом Сеньера и ответил таким же пристальным вниманием. Схватка небесно-голубых и живых глаз с алюминиево-серыми и мертвыми продолжалась около минуты. За это время всем показалось, будто и Сеньер, и бен Али впали в какой-то транс, заколдовав друг друга. Однако Сеньер принял решение завершить эту игру. Он отвел взгляд, демонически улыбнулся и отошел от Омара.
– Хм, если тебе так хочется справедливости, – сказал Сеньер, подходя к кулисам, – то ты ее получишь. Схватить и оголить спину!
Резко надзиратели вцепились в Омара и разорвали куртку с рубашкой на его спине.
– Получай настоящую справедливость. Им десять ударов плетью (он указал на униформиста и извергателей). А ему – пятнадцать. И сказал Христос: «И какою мерою мерите, такой и вам будут мерять».
Сеньер махнул рукой и покинул манеж, а после и Большое шапито. Первым делом сечь стали Омара. Никогда прежде его не секли. Посему он испытывал невероятную боль, и с каждым последующим ударом кнута боль эта становилась все сильнее. Сотрудникам цирка запретили покидать Большое шапито до окончания всего процесса. И они сидели, наблюдая за очередным актом зверской жестокости их Хозяина. Поначалу Омар кричал от боли, но потом решил молчать. Он стонал, но рта не открывал. Сидевшая на трибунах Клэр уже давно не сдержалась и рыдала, так же поступил и Юби, зарывшись в куртке Иштвана. Братья Лорнау, как младшие, так и старшие, пребывали в отчаянии. Густав Лорнау, который с трудом добрался до Большого шапито, чувства свои скрывал, поскольку не пристало в его возрасте проявлять эмоции подобные тем, что проявляли уже упомянутые Клэр и Юби. Альфонс Лорнау исчерпал свой лимит эмоций еще полгода назад. А младшие представители семьи держали друг друга за руки и сидели, закрыв глаза. Девушки и женщины не сдерживали слез, однако спешили быстро их смахнуть платками.
Безымянный палач не менял силу удара, будто заучив используемый алгоритм. Что было у него на уме, никто не мог понять и не хотел понимать. К нему никто особой ненависти не испытывал. Больше в данный момент вызывал ненависть начальник охраны Эмиль Луа, который по распоряжению Пьера Сеньера остался на манеже, чтобы проследить за исполнением приговора. Он начищал в этот момент свой револьвер, из которого произвел выстрел в попытавшегося сбежать униформиста. Алекс Моррейн, переживший сегодня чуть ли не сильнейшее унижение, сидел недалеко от братьев Лорнау, которые презрительно на него посматривали. Алекс же, отвлекшись от обстановки, думал у себя в голове, почему среди сотрудников, присутствовавших в Большом шапито, не было доктора Скотта.
Закончив сечь Омара, Безымянный палач взялся за униформиста. Бен Али же упал наземь. Его спина была иссечена полностью, даже пятнадцати ударов хватило для того, чтобы вызвать большую кровопотерю и повреждение позвоночника. Это при том, что спина Омара была укреплена многочисленными тренировками. О тех бедолагах, которым сейчас предстояло вынести наказание, Омар сильно волновался, несмотря на то, что ударов им было в итоге назначено меньше, а разница даже в пять ударов уже являлась колоссальной. И все же,
