Женский хор - Мартин Винклер

— Да? Правда?

— Конечно. Твоя цель — исцелять, а не зарабатывать как можно больше денег. Ты чувствуешь себя обманутой и злишься. Ты злишься на этих людей за то, что они водили тебя за нос. В который раз медицинское открытие, потенциально очень важное, пойдет на пользу не тем, кто нуждается в нем в первую очередь, а тем, кто может за него заплатить.

— Больше всего я злюсь… на себя.

— Правда?

— Правда, — ответила я, глядя ему в глаза. — Потому что тридцать секунд я не могла решиться, думала: «Если я пойду туда работать, какую пользу я смогу из этого извлечь? Я овладею этой техникой и потом, лет через пять, предложу ее тем, кто в ней нуждается».

— Понятно. И что?

— Это мерзко, правда?

— Нет. Это по-человечески. И это логично. Любой человек, способный сомневаться и наделенный нравственностью, подумал бы так же. Будь я на твоем месте, я бы тоже об этом подумал. Но… что заставило тебя в конце концов отказаться?

— Не знаю. Много всего. Отвращение к тому, что мной манипулируют, заманивают как маленькую девочку, показав конфетку. И потом, фразы, которые мне вспомнились. Особенно одна. Я прочла ее в ваших бумагах на прошлой неделе.

— Какая?

— «Тело пациента — это не пробирка и не черновик».

— Мммм…

— Этот метод, каким бы многообещающим он ни был, остается экспериментальным. Его не… этично тестировать ни на богатых людях, ни на младенцах третьего пола. Поэтому я вам благодарна.

— За что?

— За урок, который вы мне преподали.

Он покачал головой и вздохнул:

— Нравственность была в тебе и прежде. Она всегда в тебе была. А в остальном ты действуешь как все умные и чувствительные люди, когда им предоставляют шанс: ты учишься сама. Уроки этики тебе преподали пациенты. Мне бы очень нужна ревизия…

— Что вы имеете в виду?

— Два блюда дня. — Молодая женщина в фартуке подошла к нашему столику и поставила на него две тарелки с кусочками мяса и макаронами под соусом.

— Спасибо! Что это?

— Ягненок. Фирменное блюдо нашего кафе.

Карма развернул салфетку и принялся резать мясо. Оно оказалось таким мягким, что поддалось без труда.

— Вчера я ездил к директору больницы. Домой.

— К нему домой?

— Да, в его служебную квартиру. Чтобы попросить возобновить финансирование отделения.

— Ясно… — сказала я, пережевывая мясо. — Mamma mia…

— Да, — улыбнулся Карма. — В первый раз я тоже так думал.

— Вы поехали обсуждать финансовые вопросы к нему на квартиру?

— Не совсем так. Я поехал его шантажировать.

Я вытаращила глаза.

— Не буду вдаваться в подробности… Я консультировал человека, очень приближенного к директору. Несколько раз. Разумеется, я никогда с ним об этом не говорил. А еще я лечу его жену. В благодарность за мой труд его жена периодически приглашает меня на чай… — Он глотнул вина, поставил стакан и посмотрел на меня. — Время от времени мне приходится проверять, не родилась ли у кого-нибудь дурная мысль «перестроить» семьдесят седьмое отделение. Я боюсь не за себя: мне становится страшно при мысли о том, что все, что нам удалось построить — Анжеле, Алине, девочкам из отделения ДПБ и мне, — кому-то однажды может показаться тем, что оно есть на самом деле, — отделением, которое оказывает услуги многим женщинам, но которое, с точки зрения руководства больницы, совсем не рентабельно.

— Да, к тому же, госпитализация пациентов без разрешения…

— Да, и это тоже…

— При чем тут супруга директора?

— Она, конечно, не знает, что я принимаю этого другого человека, очень приближенного к ее мужу. Я никогда ей об этом не говорил. Но иногда — например, вчера — я ей звоню и говорю, что зайду на чай. Она с радостью меня принимает. Я выражаю ей свою надежду на то, что это маленькое отделение, куда она время от времени приходит на консультации и куда направляет некоторых своих подруг, и впредь сможет спокойно функционировать… Разумеется, она убеждает меня, что так оно и будет, что ее муж, который занимает свою должность уже очень давно, сделает все возможное, чтобы все оставалось как есть. Конечно, она заговорила с ним об этом в тот же вечер. А на следующий день директор мне позвонил и заверил в своей поддержке.

— Понимаю. Однако, зная вас, я думаю, что вы никогда не скажете его жене… или я ошибаюсь?

— Нет. Но ему есть в чем себя упрекнуть. И он знает меня не так хорошо, как ты.

— Но… Вы не делаете ничего предосудительного.

— Конечно, делаю. Я постоянно заставляю его сомневаться. Если бы я был совершенно честен, я бы сказал ему, что, что бы ни случилось, я никогда не выдам его секрет. Тогда он мог бы закрыть отделение и выгнать меня, ничего не опасаясь!

— Вы этого не сделаете!

— Верно. Я не могу этого сделать. Верность пациенткам для меня важнее этических обязательств перед ним… Это означает, что я не вправе давать урок морали — никому! Помни об этом, когда снова займешься самоедством. Я ничем не лучше тебя. Прежде чем принять решение, я всегда обязан взвешивать все «за» и «против». И ты увидишь, что иногда решения приходится принимать, не будучи до конца уверенной в себе…

— Я буду об этом помнить, — сказала я, глядя на последний кусочек мяса в своей тарелке.

(Вздох.)

— Они часто здесь готовят ягненка?

— Каждый раз, когда клиент просит пустить его на кухню, — ответил Карма с лукавой улыбкой.

— Итак, — сказал он, поднимаясь по ступеням отделения. — Ты объяснила, почему не едешь в Женеву, но не сказала, почему хочешь остаться здесь. Ты могла бы уйти куда угодно…

Осторожно, Сэнсэй. Если ты думаешь, что я признаюсь тебе в любви…

— У меня появилось много подруг, — сказала я, толкая дверь.

— Это еще что за черт! — воскликнула Алина.

— Что случилось?

— Компьютер тупит!

В окне карты пациентки компьютер вывесил тревожное сообщение:

WARNING!!! POSSIBLE VIRAL THREAT!!!

YOUR COMPUTER IS BEING SCANNED BY COMPUTER VACCINE[69]

— Ого! Это может быть вирус…

Тут же на экране появилось другое сообщение:

VIRAL THREAT TERMINATED!

THANK YOU FOR USING COMPUTER VACCINE[70]

Экран принял свой обычный вид.

— О, нет, скорее всего, ложная тревога…

— Значит, Сесиль была права? — сказала Алина. — Вчера, перед тем как ее увезла Анжела, она загрузила антивирус и обнаружила, что мой компьютер заражен. К счастью, она удалила вирус.

— Заражен чем?

— Horney Pie. Это вирус, который сканирует все документы на компьютере, копирует все файлы, в которых содержится слово «Секретно», отправляет их по всем адресам, которые находит в адресной книге, и, чтобы еще больше тебе насолить, пишет на жестком диске всякие глупости. Сесиль сказала, что он жутко заразный, достаточно подсоединить к компьютеру обычную флешку…

Карма повернулся ко мне:

— Ты давала мне флешку, чтобы я скопировал тебе статью из ISNA. Ты перенесла эту статью на твой компьютер?

— Нет, — сказала я, осознавая всю смехотворность ситуации. — Вчера вечером я… вернула флешку региональной представительнице «WOPharma».

— С моим манифестом людей третьего пола? Ничего, это пойдет ей на пользу…

Практика

Забудь секрет, вспомни боль.

Когда практикующий врач проводит консультацию в присутствии интерна, интерн, как правило, молчит. Но в 77-м отделении «все не как у людей». Пока я ждала, что Франц попросит меня продолжить ему ассистировать, как на первой неделе, Алина немедленно перепланировала график и выделила мне время для самостоятельных консультаций. У женщин появилась возможность выбирать из двух врачей. Это длилось недолго: через три недели многие пациентки, как «старые», так и новые, стали просить, чтобы на их консультации мы присутствовали вдвоем, «дуэтом, потому что вы — отличная команда», объясняли они.

Мне нравятся консультации, когда мы работаем вдвоем. В перерыве между пациентками я задаю ему вопросы, которые накапливала первые дни. Я спрашиваю его о том, как он выполняет ту или иную процедуру, о его привычках, наваждениях, ошибках.

— Вы никогда не говорите с тучными женщинами о лишнем весе… и тем, кто курит, вы никогда не советуете бросить курить.

— Верно.

— Но мы здесь, чтобы…

— Мы здесь не для того, чтобы говорить им, что нормально, а что нет. Мы здесь для того, чтобы помогать, поддерживать. Если бы каждый раз, когда сюда заходит тучная женщина, я ей говорил: «Дорогая, вам надо бы похудеть», — это бы означало, что, по моему мнению, эта проблема для нее важнее, чем та, с которой она пришла. Я говорю о лишнем весе, только если это уместно с медицинской точки зрения — если он понизит эффективность противозачаточных таблеток или вызовет флебит. Но если у нее медная ВКС и она не просит помочь ей похудеть, по какому праву я буду ее пугать или учить? Она знает, что у нее лишний вес. Ей и без меня об этом напоминают каждый день — муж, свекровь, подруги. Когда она входит сюда, она не «женщина с лишним весом», а мадам Г. Это ее право — расставлять приоритеты, а не мое. То же самое относится и к курильщицам. В тридцать пять лет я советую им сменить таблетки или поставить ВКС…