Цветы в зеркале - Ли Жу-чжэнь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Государь то и дело посылал людей справиться о состоянии Линь Чжи-яна.
Как-то раз нянька доложила ему:
– Ноги уже зажили.
Тогда государь лично поднялся наверх, чтобы удостовериться в этом, и увидел Линь Чжи-яна, лицо которого было похоже на цветок персика, талия – на нежную иву, глаза – на осенние воды, а брови – на далекие горы. Чем дольше смотрел государь на Линь Чжи-яна, тем сильнее влюблялся в него; и невольно он подумал: «Такая красавица была по недоразумению одета мужчиной, если бы не я, ее красота так бы и пропала понапрасну, никем не замеченная».
Достав нить жемчуга, государь надел его на Линь Чжи-яна. Прислужницы с поклоном пожелали им счастья. Взяв Линь Чжи-яна за руку, государь усадил его рядом с собой и начал гладить его маленькие ножки, вдыхать аромат, идущий от его головы и тела; гладил его и все не мог налюбоваться им.
До этого, узнав, что государь придет посмотреть на него, Линь Чжи-ян очень смутился; когда же государь усадил его рядом с собой и начал нежничать с ним, Линь Чжи-ян сгорал со стыда, не мог найти себе места и готов был умереть от этого позора.
Наконец государь вернулся во дворец; чем больше он думал о Линь Чжи-яне, тем сильнее он радовался. Тогда же был избран счастливый день: завтра Линь Чжи-ян должен будет войти в покои государя. По сему торжественному случаю государь приказал выпустить всех преступников из тюрьмы.
Линь Чжи-ян все думал, что Тан Ао и До Цзю гун придут спасти его; надежда то покидала его, то снова возвращалась, теперь он узнал, что завтра должен будет войти в покои государя, а от друзей все не было никаких вестей. Он подумал о жене, и в сердце его словно вонзили меч; много слез пролил он. Кости и жилы его ног от бинтования стали мягкими, и Линь Чжи-ян совсем не владел ими; он, как пьяный, ни шагу не мог ступить без помощи прислужниц. Теперь уже Линь Чжи-ян совсем не походил на того, каким он был раньше: это были два разных человека. Сердце его разрывалось от горя. Ночь накануне счастливого дня он провел в слезах.
Но вот наступил счастливый день. Все прислужницы поднялись раньше обычного. Они подрезали волосы на лбу [318] Линь Чжи-яна, причесали его, нарумянили и напудрили гораздо тщательнее, чем обычно.
Ноги его хотя и были еще чуть-чуть велики, но бинтование искривило их, сделало высоким подъем, так что алые туфельки с изображением феникса пришлись как раз впору.
На Линь Чжи-яна надели нарядное платье и нарядный головной убор, к поясу привязали яшмовые подвески и украшения, надушили его; и даже если он и не выглядел первой красавицей государства, то все же был очень красив и изящен.
После завтрака стали приходить другие любимицы государя, чтобы поздравить Линь Чжи-яна и пожелать ему счастья. После полудня прислужницы засуетились, начали оправлять наряды Линь Чжи-яна, ожидая, что вот-вот его позовут к государю. И действительно, вскоре вошло несколько придворных, неся в руках лампы с жемчужными подвесками; опустившись перед Линь Чжи-яном на колени, они сказали:
– Настал счастливый час. Просим госпожу проследовать сначала в главный зал, а по окончании приема у государя совершить обряд и вступить в свои покои. Пожалуйте в паланкин!
Линь Чжи-яну показалось, будто над его головой раздался удар грома, – в ушах все зашумело, а душа от страха ушла в пятки. Без лишних разговоров прислужницы подхватили его под руки и свели вниз, усадили в паланкин, который окружила толпа придворных, и понесли к главному залу; государь уже окончил прием; зал был залит сиянием светильников. Придворные поддерживали Линь Чжи-яна, который покачивался на своих маленьких ножках, как цветок от дуновения ветерка. Когда Линь Чжи-яна подвели к государю, ему пришлось согнуться, закрыть лицо рукавом [319] и пожелать государю многих лет счастья.
Все любимицы государя поклонились государю и Линь Чжи-яну и поздравили их. Только было хотели отправиться в покои, как вдруг на улице послышались неумолкающие шум и крики, страшно испугавшие государя.
Оказывается, этот шум был связан с уловкой хитрого Тан Ао.
* * *
Все эти дни Тан Ао и До Цзю гун искали Линь Чжи-яна, ходили повсюду, но ничего не могли о нем узнать.
Как-то раз они разделились и отправились на поиски в разные стороны. Проходив долгое время, Тан Ао вернулся на джонку, чтобы поесть, и стал утешать плакавших жену и дочь Линь Чжи-яна. В это время До Цзю гун весь в поту вбежал в каюту.
– Наконец-то, – сказал До Цзю гун, – после больших усилий мне удалось узнать, где находится наш Линь Чжи-ян.
– Где он, где мой муж? – взволнованно спросила госпожа Люй. – Жив ли он?
– Я ходил и спрашивал всех, и мне посчастливилось встретить слугу из дома дяди здешнего правителя; от него я узнал, что правитель, выбирая товары Линь Чжи-яна, обратил внимание на него, решил оставить его во дворце и пожаловать званием первой любимицы. Так как ноги у него большие, то приказано было бинтовать их и, когда они станут маленькими, назначить день свадьбы. Теперь ноги приняли нужную форму, и день свадьбы назначен на завтра.
Услышав это, госпожа Люй упала в обморок. Плачущая Вань-жу привела мать в чувство.
Бросившись в ноги Тан Ао и До Цзю гуну, госпожа Люй с рыданиями стала молить их:
– Сват-батюшка и вы, Цзю гун, спасите моего мужа!
Тан Ао велел Лань-инь и Вань-жу поднять госпожу Люй.
– Я просил слугу дяди правителя, – сказал До Цзю гун, – попросить его хозяина доложить государю, что мы готовы отдать все товары, имеющиеся у нас на джонке, чтобы выкупить нашего Линь Чжи-яна. Слуга передал мою просьбу своему хозяину, но так как день свадьбы назначен, то изменить что-нибудь уже невозможно, и дядя правителя отказался говорить с ним об этом. Я ничего не мог придумать и вынужден был вернуться на джонку. Может быть, вы, почтенный Тан, придумаете что-нибудь лучшее?
Растерянный Тан Ао долго думал и наконец сказал:
– День свадьбы уже наступает, и боюсь, что теперь ничего нельзя сделать. Нам остается лишь написать жалобу и отнести ее во все ведомства; почем знать, может быть и найдется какой-нибудь честный и благородный вельможа, который осмелится усовестить государыню и упросит ее отпустить моего шурина. Другого выхода я не вижу.
– Прекрасно! – воскликнула госпожа Люй. – В такой большой стране, где так много
