Цветы в зеркале - Ли Жу-чжэнь

Без всяких разговоров они поспешно раздели Линь Чжи-яна догола. Как ястреб на беззащитную пташку, налетели они на него и стали вертеть во все стороны. Сняв с него мужскую одежду, они вымыли его в ароматной воде, вместо мужских штанов и куртки надели на него женские штаны, платье и юбку. Так как не нашлось бы туфелек на его ножищи, Линь Чжи-яну надели женские шелковые чулки; расчесали ему волосы, обильно смазали их благовонным маслом и закололи шпилькой с изображением феникса; напудрили и нарумянили лицо, намазали губы, на пальцы надели кольца.

Затем, оправив ложе с пологом, они попросили Линь Чжи-яна сесть на него. Все это время Линь Чжи-ян чувствовал себя так, словно он находится во сне или ему все это чудится спьяна; голова у него шла кругом. Расспросив прислужниц, смог он наконец узнать, что государь пожаловал его званием старшей любимицы и, когда будет выбран счастливый день, Линь Чжи-яна введут в покои государя.

Линь Чжи-ян находился в полной растерянности, а тут еще вошло несколько пожилых прислужниц – высоких, здоровых, крепких мужчин с усами и бородами. Среди них была одна с седыми усами, которая держала в руках иголку с ниткой.

Опустившись на колени перед постелью, на которой сидел Линь Чжи-ян, она сказала:

– Докладываю, что приказано проткнуть вам мочки ушей.

Четверо прислужниц, выступивших при ее появлении вперед, крепко обхватили Линь Чжи-яна руками. Подойдя вплотную к Линь Чжи-яну, седоусая прислужница несколько раз потерла мочку его правого уха и быстро проткнула ее иглой насквозь.

– Ой, больно! – завопил Линь Чжи-ян, отпрянув назад.

На его беду, прислужницы крепко держали его. Тем временем, потерев другое ухо, седоусая прислужница быстро проткнула и его.

Линь Чжи-ян завыл от боли. После того как оба его уха были проколоты, их присыпали пудрой, растерли и продели в них золотые серьги с восемью драгоценными камнями. Кончив свое дело, седоусая прислужница удалилась. Тогда вперед выступила черноусая прислужница, державшая в руках свиток белого шелка. Опустившись на колени перед постелью, она сказала:

– Докладываю, что приказано забинтовать вам ноги. – И тотчас же подошли две прислужницы; став на колени, они схватили Линь Чжи-яна за ноги и стянули с него шелковые чулки.

Черноусая прислужница уселась на низенькую скамеечку и разорвала белый шелк пополам; положив правую ногу Линь Чжи-яна к себе на колени, она промыла его ступню квасцами, собрала в горстку все пять пальцев его ноги и начала изо всех сил выгибать ступню, забинтовывая ее белым шелком.

Как только были наложены два слоя бинта, прислужницы крепко-накрепко зашили их; та туго бинтовала, эти накрепко зашивали. Четверо прислужниц держали Линь Чжи-яна, а еще двое так вцепились в его ноги, что он не мог пошевелиться.

Когда кончили бинтовать, Линь Чжи-ян почувствовал, что ноги его горят как в огне, боль была нестерпимая. В тоске и душевной муке он зарыдал:

– Убили вы меня!

Забинтовав обе ноги, прислужницы надели на него красные туфельки с мягкой подошвой. Линь Чжи-ян долго плакал. Думал он, думал, но ничего не придумав, обратился с мольбой к прислужницам:

– Умоляю вас, братцы, вступитесь за меня перед вашим государем: ведь я мужчина, у меня есть жена, как же я могу стать его любимицей? И как можно бинтовать мне ноги, которые никогда прежде не были забинтованы! Умоляю, отпустите меня поскорее. Моя жена и дети будут вам век благодарны!

– Наш государь отдал приказ, чтобы ввести вас в его покои, когда ноги ваши заживут. Кто же решится говорить теперь ему наперекор, – категорически отказались прислужницы.

Вскоре зажгли лампы и внесли ужин: горы мяса, море вина; весь стол был заставлен обильными яствами.

Линь Чжи-яну было не до еды, и он все отдал прислужницам. Внезапно ему понадобилось по малой нужде, и он сказал:

– Мне нужно выйти, придется побеспокоить вас, братья, помогите мне спуститься с лестницы.

В ответ ему подали судно.

Когда процедура была закончена, Линь Чжи-ян опять взобрался на постель. Ноги его болели ужасно. В изнеможении он повалился на постель прямо в одежде.

К нему подошла прислужница средних лет и сказала:

– Если госпожа устала, то я попрошу ее помыться и пополоскать рот, тогда можно будет спокойно лечь спать.

Одни прислужницы держали в руках подсвечники, другие подавали пудру, третьи – полотенце и шелковые платки. Целой толпой окружили они постель. Линь Чжи-яну оставалось лишь подчиниться их любезному ухаживанию. После того как лицо его было вымыто, подошла прислужница, чтобы снова напудрить его, но Линь Чжи-ян стал сопротивляться.

Тогда седоусая прислужница сказала:

– В обычае спать, напудрившись, есть то преимущество, что пудра, в которой много мускуса, может смягчить кожу и побелить ее. Хотя личико у вас, государевой любимицы, и белое, но коже недостает аромата, поэтому пудра будет вам очень полезна. Если долго ее втирать, то лицо не только станет подобно белой яшме, но будет еще издавать приятный запах женского тела; чем белее будет лицо, тем сильнее станет этот аромат, а чем сильнее станет аромат, тем белее будет лицо; надо, чтобы люди полюбили вдыхать этот запах, тем сильнее он будет нравиться, и чем сильнее он будет им нравиться, тем больше они будут его вдыхать. Только потом, спустя долгое время, вы узнаете, каковы достоинства пудры.

Все прислужницы подтвердили это. Но Линь Чжи-ян упорно отказывался.

– Раз госпожа так своевольна, – сказали они, – то нам придется завтра доложить об этом государю и просить, чтобы прислали няньку для внушения вам правил поведения.

С этими словами они все удалились на покой.

Ночью Линь Чжи-ян, измученный непрекращающейся болью в ногах, стал срывать с себя шелковые бинты. Только после огромных и долгих усилий ему удалось это сделать. Он с наслаждением расправил пальцы и был счастлив, как сюцай, освободившийся от государственных экзаменов. На душе у него стало радостно и легко, и он погрузился в глубокий сон.

Но вот наступил следующий день. Когда с умыванием и полосканием было покончено, черноусая прислужница только было собралась перебинтовать ноги, как вдруг увидела, что они уже разбинтованы. Она тотчас же побежала жаловаться. Государь приказал няньке дать Линь Чжи-яну двадцать палок и построже следить за ним. Следуя этому приказу, нянька взяла с собой четырех помощниц, захватила бамбуковые палки и поднялась наверх.

Став на колени, она сказала:

– Любимица государя не слушается, за это мне приказано избить ее до крови.

Увидев перед собой здоровенного дядьку с длинными усами, державшего в руке бамбуковую палку цуня этак в три шириной и в