Цветы в зеркале - Ли Жу-чжэнь

Жена Линь Чжи-яна пригласила девушку в каюту выпить чаю. В детстве эта девушка училась заморским языкам у своего отца и знала тридцать шесть языков; с Вань-жу она встретилась как со старой подругой, они разговорились и быстро подружились.

Отдав рецепт переводчику, Тан Ао объяснил ему, как надо принимать лекарство и из чего оно состоит.

Переводчик очень обрадовался, снова и снова благодарил Тан Ао, распрощался с ним и ушел вместе со своей дочкой.

– Я последние несколько дней все лечил больных, – сказал До Цзю гун, – и был занят, не знаю, чем же кончилось ваше дело с двухголовыми птицами, почтенный Линь.

– А я как раз хотел вас благодарить. Ведь вы вылечили здешнего наследника, и мои птицы оказались теперь очень кстати. Хотя я и получил небольшую прибыль, но, к сожалению, этот «верный слуга» не желает быть честным по отношению ко мне и хочет удержать половину моих денег. Я его долго усовещевал, но словами его не возьмешь, так что мне пришлось уйти, а деньги остались у него. Я прошу вас обоих, пойдемте со мной и помогите мне убедить его.

Все трое вышли на берег и отправились в дом вельможи. Вызвав слугу, До Цзю гун стал говорить с ним о деньгах.

Вынув слиток серебра, слуга потребовал себе половину.

– Мы, конечно, должны быть тебе обязаны за посредничество, но почему ты требуешь половину? Это слишком много! – воскликнул Тан Ао.

Слуга произнес в ответ несколько фраз, но Тан Ао ничего не понял.

Вдруг До Цзю гун раскрыл рот и защелкал языком, засвистел, закричал.

В испуге слуга стал кланяться, вбежал в комнату и вынес оттуда еще один слиток серебра. Отломив два кусочка серебра, До Цзю гун отдал их слуге, а остальные вручил Линь Чжи-яну. Затем они пошли назад на джонку.

– Я ни слова не понял из того, что сейчас говорил этот слуга, – сказал Тан Ао. – Но понял ли он то, что я ему говорил? Что вы ему потом кричали, Цзю гун, почему он так испугался?

– Наша Поднебесная империя стоит во главе всех государств, – ответил До Цзю гун, – и нет человека, который бы не понимал нашего языка. Когда вы сказали: «Почему же ты требуешь половину?», он ответил: «В нашей стране так заведено, я ни гроша не могу уступить». Услышав это, я очень рассердился и начал кричать, что он разглашает тайну, что он научил нас повышать цену и обманул своего хозяина. Услышав это, он испугался, что хозяин услышит, и поспешил отдать вам ваши деньги.

Они поднялись на джонку и только собирались было отчаливать, как вдруг в каюту вбежал плачущий переводчик, ведя за собой свою дочь Лань-инь. Увидев их, Тан Ао решил, что дал неправильное лекарство, и ужасно испугался.

Плача, переводчик упал на колени перед Тан Ао и сказал:

– Умоляю вас, великий мудрец, спасите отца и дочь!

Испуганный Тан Ао поклонился в ответ и сказал:

– Прошу вас, встаньте! Почему вы оказываете мне такие почести?

Поднявшись с пола, отец и дочь уселись, и переводчик сказал:

– Вы великодушно подарили нам рецепт чудесного снадобья, и я считал, что теперь можно будет вылечить мою дочь. Но оказалось, что в нашей стране никогда не производили тех средств, из которых состоит это снадобье, и за тысячу золотых их нельзя достать; я спрашивал у врачей, но и они не знают. Поэтому я пришел в отчаяние и прибежал к вам с дочерью. К счастью, вы еще не отплыли; я умоляю вас, дайте нам это лекарство или же подарите рецепт другого чудесного средства. Если она выздоровеет, то в благодарность я уплачу тысячу золотых; слова своего я не нарушу.

– Если бы у меня было это лекарство, то я бы раньше дал его вам, стоит оно всего несколько грошей, как же можно говорить о тысяче золотых. Но у меня его нет с собой. Что же касается другого лекарства, то как же я могу выписать его, если не знаю врачевания? К тому же болезнь вашей дочери нельзя вылечить без тех средств, которые я назвал. Не думал я, что в вашей стране нет этих лекарств, это большое несчастье для вашей дочери, но другого способа я не знаю!

Выслушав Тан Ао, переводчик долго молчал. Услышав, что Тан Ао не знает другого средства, Лань-инь, не владея собой, вскрикнула и отчаянно зарыдала. Все, кто слышал ее, качали головами и вздыхали. Вань-жу увела Лань-инь в каюту, стала ее утешать и уговаривать, и та наконец затихла.

Переводчик, которому стало неловко, что он так долго находится на джонке, велел няньке позвать Лань-инь и сказал ей, что пора уходить.

Услышав, что надо уходить, Лань-инь снова громко зарыдала и, упав на колени перед Тан Ао, стала умолять его спасти ее.

Тан Ао велел няньке поднять девушку и стал ее успокаивать, уговаривая вернуться домой, питаться как следует, а болезнь сама, мол, пройдет.

Оставаясь на полу, Лань-инь плакала, не переставая. Плакала она долго, и так как от болезни она очень ослабла, то неожиданно упала в обморок. Все растерялись, не зная, что делать. Няньке пришлось приложить большие усилия, чтобы привести ее в чувство.

Видя, в каком состоянии его дочь, переводчик понял, что дело плохо, и горько заплакал. В это время слуга что-то сказал ему на ухо, и он бросился на колени перед Тан Ао.

– О, великий мудрец! – воскликнул он. – Я слышал, что есть старинное выражение: «Спасти жизнь человеку все равно что построить пагоду в семь ярусов» [304]. Сейчас жизнь моей дочери, да и моя тоже, находится в ваших руках, и только если вы согласитесь проявить свое великодушие, мы будем спасены!

Поспешно подняв его, Тан Ао сказал:

– Я не понимаю ваших слов, почтенный, поясните мне, пожалуйста. Если я могу что-нибудь сделать для вас, то неужели же откажусь вам помочь?

Встав на ноги, переводчик сказал:

– Мне уже шестьдесят лет, у меня только и есть одна эта дочь. С тех пор как она заболела, я употребил все средства, все силы на то, чтобы вылечить ее, но все это не дает ей никакого исцеления! Мать ее давно уже умерла от огорчения и заботы. Когда-то приезжал один чужеземец, и он сказал, что моя дочь обязательно должна поехать в чужие края и что если ей встретится бессмертный старец по фамилии Тан, то можно будет надеяться, что она будет долго жить. Теперь мы встретились с