Покуда я тебя не обрету - Джон Ирвинг

— Эмма, не смей разговаривать с Алисой в таком тоне, — сказала Лесли.

— Джек, ты проснулся? — спросила Эмма.

— Ага, — ответил он.

— Значит, если тебе приснится кошмар, скажи мне, — сказала Эмма. — Ты знаешь, где меня найти.

— Спасибо! — крикнул ей вслед Джек.

— Эмма... — начала было миссис Оустлер.

— Лесли, оставь ее в покое, — сказала Алиса, — я вижу, что ничего не случилось.

— Джек, ты уверен, что с тобой все в порядке? — спросила Лесли.

— Еще бы, все отлично, — сказал он ей, а затем посмотрел на маму таким взглядом, словно она его единственный зритель (Джек просто притворялся, он-то знал, что это неправда). — Ничего не было, я просто спал, и мне приснился кошмар.

Услышь его сейчас мисс Вурц, она наградила бы его аплодисментами за тон и дикцию. Джек удивился — солгать маме оказалось так просто и легко; впервые ему это удалось.

Мальчик услышал, как вдоль по коридору удаляется миссис Оустлер, затем — грохот (это Эмма захлопнула дверь к себе прежде, чем Лесли успела до нее дойти). Он знал, что мама и миссис Оустлер сидят у Эммы в печенках — она злее его самого, а уж он так зол, как никогда в жизни.

Джек улыбнулся, когда мама поцеловала его на ночь. Он знал, какую его улыбку мама любит больше всего, и изобразил именно такую. Он очень устал, был жутко на всех обижен и раздосадован, но почему-то знал, что сегодня очень хорошо выспится. Миссис Машаду предстоит сразиться с Эммой Оустлер, и Джек ни секунды не сомневался, кто выйдет победителем.

На следующее утро Эмма разбудила Джека раньше, чем проснулась Лесли (Алиса по утрам никогда не вставала, в зал мальчика отвозила миссис Оустлер). Джек обычно вставал сам и сам же делал себе завтрак (тарелку хлопьев с молоком или тост и стакан апельсинового сока), когда он заканчивал, как раз спускалась мама Эммы приготовить себе кофе.

По утрам миссис Оустлер вела себя с Джеком дружелюбно, правда, больше молчала. Она приглаживала мальчику волосы или трепала по загривку, делала ему сэндвич на ланч (еще ему полагались яблоко и немного печенья — Лесли прятала его от Эммы).

На этот раз Джек, проснувшись, увидел, что над ним на полных оборотах крутится вентилятор, а Эмма запихивает в его борцовскую сумку свои шорты, носки и футболку.

— Сегодня мы отправляемся в зал пораньше, конфетка моя, и я — твой новый спарринг-партнер, отныне и до второго пришествия. Однако прежде я хочу, чтобы Волкоголовый показал мне пару-другую приемов.

— Ченко?

— Ну да, Волкоголовый.

— А почему нам надо в зал пораньше?

— Потому что я — большая девочка, а большим девочкам требуется длинная разминка.

— Вот оно что.

Они на цыпочках спустились вниз, Джек заметил, что на кухонном столе уже лежит записка, наверное, Эмма написала ее еще вчера вечером ("Пошла с Джеком в спортзал. Эмма" или что-нибудь в этом роде). Покинув дом, они отправились в Форест-Хилл-Виллидж и позавтракали в кафе на Спадайне. Джек съел кекс с изюмом, запив его обычным стаканом апельсинового сока и стаканом молока, а Эмма взяла только кофе (ну и хорошенько откусила от Джекова кекса). Поев, они пошли на Сент-Клер, там Джек показал Эмме грязно-коричневый дом миссис Машаду. Ему было немного не по себе — слишком уж целеустремленно Эмма шагала вперед; на ее лице пылала такая ярость, что Джек подумал, не рассказать ли ей что-нибудь хорошее про миссис Машаду, чтобы как-то разжалобить. Хуже того, ему было стыдно — ведь в целом португалка ему нравилась (он лишь позднее сообразил, что в этом и заключалась значительная часть проблемы).

— Миссис Машаду приходится регулярно менять замки в своей квартире, потому что ее бывший муж все время пытается туда проникнуть, — сообщил Джек Эмме.

— Ты сам-то видел новые замки? — спросила она.

Тут Джек подумал и понял, что на самом деле ни разу новых замков в двери не видел.

— Ты знаешь, я не помню, кажется, нет.

— Конфетка моя, ответ простой — на самом деле никакие замки она, скорее всего, не меняет.

Похоже, попытка разжалобить не удалась, подумал Джек.

Они так рано попали в зал, что опередили Крунга; двое довольно опытных кикбоксеров мутузили друг друга, а Ченко сидел на свернутых матах и пил кофе.

— Джеки, малыш! — сказал он, затем заметил Эмму. — Не иначе, привел свою подружку?

— Я его новый спарринг, — объявила Эмма. — А для подружки Джек еще мал.

Ченко встал, поклонился Эмме и пожал ей руку. Ему недавно перевалило за шестьдесят, появился легкий жирок, однако из-под него проступали совершенно железные рельефные мускулы. Он прыгал как на пружинках — неплохо для мужчины весом восемьдесят с лишним килограммов и ростом метр семьдесят восемь.

— Знакомьтесь, это Эмма, — сказал Джек. Эмма с таким видом разглядывала волка на лысом черепе Ченко, словно это был пушистый котенок (Джек ей все уши про татуировку прожужжал).

— Эмма, да в тебе целых метр восемьдесят.

— Метр восемьдесят два, и я все еще расту! — гордо сказала она.

Эмма с Джеком помогли Ченко раскатать маты и отправились переодеваться. Борцовских тапочек у Эммы не было, только носки.

— Я поищу для тебя что-нибудь, — сказал Ченко. — В этих носках будешь скользить.

— Я не очень-то скользливая, скажем так, — ответила она.

— Сколько она весит, не знаешь? — шепотом спросил Ченко у Джека, пока искал Эмме обувь, та услышала.

— В хороший день семьдесят пять кило.

— В хороший день, говоришь... — Ченко копался в ящике для обуви.

— Ну, сегодня, наверное, кил восемьдесят, — сказала Эмма.

— Боюсь тебя огорчить, но ты не вписываешься в Джекову весовую категорию.

— Ну тогда я для начала позанимаюсь с тобой, — сказала Эмма, — ты побольше моего мальца будешь.

— Да ведь я... — начал было Ченко, но Эмма уже стала на мат и принялась ходить вокруг него.

— Для начала расскажи мне правила, — потребовала она. — Если они у вас вообще есть, я хотела бы их знать.

— Ну, кое-какие имеются, — усмехнулся Ченко. — Например, нельзя тыкать пальцем сопернику в глаз.

— Черт, какая досада!

Ченко для начала поработал с ней на руках — хватал Эмму за запястья и удерживал ее; она быстро догадалась, что делать, и стала скидывать его пальцы с запястий, одновременно хватая самого Ченко за руки.

— Молодец, так и надо, — сказал украинец. — Кажется, руками ты владеешь. Только запомни — всякий раз надо пытаться схватить сразу несколько пальцев, лучше три или все четыре. Не пытайся схватить один большой палец или только мизинец и ни в коем случае не выгибай пальцы назад.

— А почему? — невинно поинтересовалась Эмма.

— Так можно сопернику палец сломать, — сказал Ченко, — а это запрещено правилами. Поэтому надо захватывать сразу несколько пальцев.

— И кусаться ведь тоже нельзя, правда? — разочарованно протянула Эмма.

— Разумеется, нельзя! Нельзя дергать соперника за волосы, за трико, а также душить его после удачного захвата.

— Вот это интересно, покажи мне такой захват, — попросила Эмма.

Ченко поставил ее в позу для захвата спереди, резко пригнул ей голову и навалился сверху, прижав ее затылок грудиной и одновременно держа руку у Эммы на горле.

— Вот такой захват правилами запрещен, — объяснил Ченко. — Но если я захвачу еще и твою руку, то тогда захват будет признан правильным.

Ченко дал Эмме возможность обнять свою шею рукой, теперь получилось, что рука Ченко не касается Эмминого горла.

— Запомни, делаешь захват головы — не забывай прихватить оппоненту руку. Просто заплетать руку вокруг шеи противника запрещено, потому что так ты его задушишь.

— Черт, какая досада! — снова сказала Эмма.

Ченко показал ей еще основную стойку и самый простой бросок с захватом колена, затем одинарный и двойной захваты верхней части туловища снизу, затем как перейти из позиции с захватом загривка к фронтальному захвату головы.

— Не забывай, при захвате головы нужно прихватывать руку, — постоянно напоминал Ченко.

Затем он показал Эмме боковой бросок и даже позволил один раз себя бросить (Джек заметил, что Ченко приземлился не так удачно, как ему бы хотелось, — Эмма все-таки тяжелая).

— У тебя хорошие... — Тут Ченко запнулся и показал пальцем ей куда-то в район живота.

— Бедра? — спросила Эмма.

— Вот именно, бедра, — сказал Ченко. — Бедра — твое самое сильное оружие, самая мощная часть тела.

— Я всегда так и думала, — ответила она.

Ченко и Эмма лежали на мате (украинец показывал ей захват прямой руки из-за спины соперника), как вдруг Джек заметил в зале миссис Машаду: уже в борцовской форме, растягивается, но пристально смотрит на Эмму.

— Кто эта большая девочка, милый мой? — спросила у Джека миссис Машаду.

У Джека язык прилип к нёбу, он ни слова не мог выговорить. А Эмма все валялась на мате с Ченко.