Хозяйка дворца - Чжоу Мо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Императрица оттолкнула ложку.
– Когда был издан указ?
– Так сегодня.
– Скорее, помоги мне собрать вещи, надо будет попросить великого князя Хэ передать их батюшке.
Чжэньэр сначала хотела сама все собрать, но Сянь ни в какую не соглашалась. С трудом поднявшись, она помогла служанке упаковать вещи.
– В Ниндоте очень холодно. – Госпожа засунула в сверток очередную теплую вещь. – Нужно побольше одежды… Лекарство?
– Здесь. – Служанка передала ей бутылочку с лекарством от ран.
Сянь сунула в поклажу и бутылочку, приговаривая:
– Ему поранили ногу, а по пути не будет хороших врачей, да и времени на исцеление нет. Надеюсь только, что это лекарство облегчит боль…
Тяжело родителям собирать детей в дальний путь, но и детям нелегко провожать родителей. Ниндоту от Пекина отделял десяток тысяч ли, отец и дочь могли больше никогда не встретиться.
В дорожный узел было не вместить дочерние чувства: императрица то складывала вещи внутрь, то доставала их, и, когда сверток был готов, рядом громоздилось множество вещей, которые в него не вошли.
– Ступай. Передай этот сверток великому князю Хэ.
Чжэньэр обхватила узел, кивнула и, уходя, спросила ее:
– Вы хотите что-нибудь сказать отцу? Попросить великого князя что-то ему передать?
Императрица горько усмехнулась и нащупала через ткань лежащие внутри наколенники.
– Передай… Мне очень жаль, что я не могу проводить его лично как почтительная дочь. Пусть он хорошенько заботится о себе.
Служанка кивнула и вышла.
Императрица-преемница взяла лекарственный отвар и начала его пить с ложки.
«Есть ли в Ниндоте горячие отвары? – тут же закрутились в голове мысли. – Хватит ли одежды? В Ниндоте холодно, так холодно…»
Скрипнула дверь.
Императрица обернулась и спросила со слабой улыбкой:
– Как все прошло?
– Госпожа… – Чжэньэр запнулась, вид у нее был странный.
Улыбка понемногу сползала с лица госпожи Сянь, ледяные пальцы крепко сжали чашку с лекарством.
– Говори! Что случилось?
– Госпожа… – Служанка долго не могла подобрать слов и наконец всхлипнула: – Старый господин… покончил с собой.
В камеру не проникал дневной свет, неровный свет факелов в руках тюремщиков освещал распростертое на земле тело.
Хунчжоу с голубым свертком в руках мрачно смотрел на труп.
Картина была чудовищная: из носа, рта, ушей и глаз лилась кровь, одной рукой погибший яростно вцепился в собственное горло, словно хотел что-то из него вырвать.
Он отравился?
– Откуда в тюрьме яд? – Князь Хэ стиснул зубы. – Это не самоубийство!
Если не поверил он, разумеется, не поверила и родная дочь Наэрбу.
После ее двухдневной голодовки Хунли наконец прибыл в павильон Чэнцянь.
– Ваше величество… – Императрица-преемница лежала в постели. Ее волосы разметало по простыням, на ней было одно только белое облачение, черные глаза внимательно смотрели на Хунли. – Вы все-таки пришли.
– Мои распоряжения запоздали.
Сянь ничего не ответила и продолжала пристально смотреть на него.
– Я уже отдал приказ, чтобы похоронами Наэрбу занялись мои люди, – сказал Хунли. – Если ты хочешь организовать все сама, я не буду против.
После всех этих слов императорская супруга по-прежнему хранила молчание и не спускала с него глаз, отчего Хунли стало не по себе. Когда он развернулся, чтобы уйти, Сянь задала один вопрос:
– Ваше величество, это вы его убили?
Хунли замедлил шаг.
– Нет.
– Значит, это дело рук вдовствующей императрицы.
Он резко обернулся.
– Госпожа Сянь! Твой отец покончил с собой!
Эти слова вызвали у императрицы безудержный смех.
– Мой батюшка был честным глупцом, но он дорожил своей жизнью. Иначе он не пришел бы ко мне несколькими днями раньше, поступившись своим достоинством… И такой человек якобы покончил с собой?
– Его уже не вернуть, дальнейшее расследование бессмысленно.
Императрица улыбнулась.
– Ваше величество, моего отца несправедливо обвинили, превратив его в глазах всего света во взяточника, после чего он, страшась наказания, покончил с собой в тюрьме. Я его дочь и вряд ли смогу промолчать и притвориться, что ничего не заметила.
Ответом было молчание.
Императрица славилась послушанием и добродетелью, но она была человеком и любящей дочерью, и несправедливость по отношению к родителям могла привести ее в ярость и толкнуть на любые безрассудства.
– Я знаю, что тебе больно. – Понимая все это, Хунли не мог ее винить, как не мог винить и другую женщину. – Можешь обвинить во всем меня, можешь меня ненавидеть. Но не вини вдовствующую императрицу.
Вот только как же императрице-преемнице было не винить царственную вдову?
Она бы и слова не сказала, если бы подобный конец настиг отца после настоящего присвоения преступления.
Только вот он ничего не совершил.
Ее отец не только не крал зерна, он продал все свое имущество, чтобы покрыть недостачу, да еще и присовокупил к этому собственную жизнь. А что получил взамен? Позор и поругание.
– Ваше величество, – спросила Сянь, – вы всерьез полагаете, что у вдовствующей императрицы не было никаких личных мотивов, чтобы так поступить?
– Даже твои страдания не дают тебе права дурно отзываться о ней.
Сянь фыркнула. Когда поручила Хунчжоу выяснить правду, она узнала куда больше, чем один факт невиновности отца.
– Вам, конечно, известно, что родной племянник вдовствующей императрицы тоже замешан в истории со взяточничеством?
Чжэньэр подпрыгнула от страха и тихонько потянула императрицу за рукав.
– Как только началось расследование по делу отца, старший брат вдовствующей императрицы с женой пожаловали во дворец просить о снисхождении. Если бы расследование провели как следует, то оно затронуло бы и семью родителей вдовствующей императрицы, – как ни в чем не бывало продолжила Сянь. – Так что она безо всяких колебаний повесила вину на моего отца.
– Госпожа! – Перепуганная Чжэньэр ухватила ее за руку. – Перестаньте!
Другие служанки стояли на коленях, опустив головы и жалея, что не могут оглохнуть, только бы не слышать эти жуткие секреты.
Императрица-преемница оттолкнула служанку, поднялась с постели и подошла к мужу. На лице ее была улыбка, но в глазах стояли слезы.
– Ваше величество, чиновники глупы, коварны и алчны, в точности как обитательницы вашего красочного гарема! Все вокруг притворщики, сговорившись, они дурачат вас песнями о благоденствии и Великой Цин. И сколько бы вы ни трудились с утра до ночи, вы не в состоянии защитить невинных и извести алчных стяжателей!
Настала очередь Хунли пристально смотреть на нее.
– Ли Юй, – наконец произнес он. – Императрица больна, позови лекаря, чтобы он ей занялся.
Когда он ушел, Чжэньэр была вся в поту от страха. Она в изнеможении села
