Евреи-партизаны СССР во время Второй мировой войны - Джек Нусан Портер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прошло 40 томительных минут напряженного боя и мучительного ожидания. И вот, наконец, показался Рубинов, а за ним вторая и третья роты. Он, оказывается, нашел трещину в немецком кольце и сумел не только пройти к отрезанным ротам, но и вывести их без боя…
* * *
Едва только успело немецкое командование прокричать о ликвидации «Ковпаковской банды», о казни Ковпака и Руднева; едва только собрался фюрер выдать генералам и офицерам кресты за успешную операцию, как снова ковпаковцы появились в тылу врага, на юге Украины.
Появление наше здесь, где немцы нас совсем не ожидали, мы ознаменовали взрывом моста на железной дороге Тернополь – Волочиск, – на той самой дороге, которая до сих пор была вне воздействий партизан и являлась главной артерией, питавшей вражеский фронт, действовавший на Орловско-Курском направлении.
Немецкое командование приняло все меры, чтобы не допустить партизан дальше в Карпаты. На борьбу с нами враг бросил восемь горнострелковых полков, в том числе два норвежских, дивизию СС «Галичина» и несколько других батальонов эсэсовцев.
Начались неравные жестокие бои. Второго августа соединение, окруженное фашистскими войсками, вело бои в районе горы «Синичка». Немцы непрерывно бомбили и атаковали высоту 1183, пытаясь во что бы то ни стало захватить ее, чтобы потом одним ударом прорваться прямо к нашему штабу и обозу.
Миша Рубинов и в этих жестоких боях проявил себя замечательным воином.
Под бомбежкой, артиллерийским и минометным огнем прибежал он из штаба соединения ко мне в момент одной из очередных атак немцев на высоту.
– Что нового в штабе? – спрашиваю его.
– Комиссар передал: высоту держать любой ценой! – и добавил: – Выслали во всех направлениях разведку, ночью будем выходить из окружения.
Через несколько минут ко мне подошел связной второй роты и дрожащим голосом доложил:
– Товарищ капитан, вторая и третья роты оставили высоту и отходят, командир роты просит подкрепления… к немцам подошли новые силы, ползут как черви…
Дать подкрепление я не мог и решил сам отправиться в роту, чтобы остановить отход.
– Товарищ капитан, разрешите и мне с вами! – обратился ко мне Рубинов.
– Тебе надо обратно в штаб бежать…
– Нет, сейчас я там не нужен, – настаивал Миша, – разрешите?
И, не дожидаясь ответа, пошел вслед за мной.
К моему приходу вторая и третья роты, располагавшиеся в центре обороны, действительно оставили высоту и находились на ее обратных скатах. Но первая и четвертая роты прочно удерживали свой рубеж. Вершина высоты пока была ничья: немцы не успели ее еще занять. Готовясь к очередной атаке, они обрабатывали высоту усиленным артиллерийским и минометным огнем.
Раздумывать было некогда. Командиру второй роты приказал снова немедленно занять вершину, потом вызвал командиров остальных рот и поставил задачу: контратакой сбросить немцев с высоты.
Прекратив бомбежку, противник, под прикрытием минометного огня, силами до двух батальонов перешел в наступление. Ливень пулеметного огня обрушился на вершину. Молчание, царившее там, видимо, окрылило врага. Подойдя к высоте на несколько десятков метров, он бросился в атаку.
Вторая рота открыла по противнику огонь. Немцы не выдержали и залегли. По моему сигналу первая и четвертая роты атаковали немцев с флангов. В рядах противника началось замешательство, и он стал отходить. Тогда громовым «ура» бросились в атаку вторая и третья роты.
Миша Рубинов был со мной на вершине, а когда вторая рота пошла в атаку, он молча, с кошачьей ловкостью прыгнул со скалы и присоединился к роте. Через минуту он был впереди ее, на бегу расстреливая из автомата отступающих немцев.
Противник открыл беглый минометный огонь, но остановить нас уже нельзя было. За несколько минут гитлеровцы были сброшены с высоты, оставив на ее скатах кучи трупов. Так как преследовать отступающего противника мы долго не могли, я остановил роты. Бой в основном прекратился. Только изредка постреливали немецкие минометы.
Рубинов поспешил снова ко мне, не обращая внимания на разрывы вражеских мин. Вдруг в нескольких шагах от него разорвалась мина. Миша упал, потом поднялся, сделал несколько шагов вперед и снова упал.
Когда я подбежал к нему, медсестра уже заканчивала перевязку. Рядом стояло несколько бойцов. Рубинов тяжело дышал и хрипел. Из его рта и носа небольшими пузырями булькала кровь, стекая тонкими струйками по подбородку.
– Серьезное? – спросил я с тревогой.
Медсестра утвердительно опустила длинные ресницы, потом тихо сказала:
– Сквозное осколочное ранение… задето легкое.
Я взглянул на Мишу и встретился с его помутневшими глазами, выражающими тревогу, и сразу понял: этот умный и проницательный человек боялся, что его могут оставить в горах.
– Ничего, ничего, Миша! Все будет хорошо, до свадьбы заживет… Мы еще потанцуем с тобой… – успокоил я его.
Взглянув на пожелтевшее, осунувшееся лицо Миши, в его безжизненные и влажные глаза, я подумал: «Как изменился человек». И приказал:
– Отнесите его в санчасть, пусть посмотрит врач: может быть, нужна немедленная операция.
Ночью, обнаружив брешь в обороне противника, соединение вырвалось из вражеского кольца окружения. Раненых мы несли на сделанных наскоро из плащ-палаток носилках.
Рубинову утром стало легче. Он начал разговаривать и даже улыбаться. Через несколько часов Миша заявил:
– Зачем около меня будут мучиться четыре человека, когда я могу идти при помощи одного-двух товарищей?
– Ты что, в своем уме? – рассердилась медсестра. – Лежи спокойно и молчи!
Но Рубинов не слушал ее, он поднялся, оперся на одного из бойцов, с минуту постоял и… пошел, поддерживаемый двумя товарищами.
Тяжелораненый, Миша креп на наших глазах и выздоровел на марше. Вспоминая это «чудо», вспоминая других наших раненых, я с восхищением думаю о том, как велика была сила жизни у советских воинов.
К концу рейда Рубинов стал снова таким же неутомимым, жизнерадостным и бессменным партизанским офицером связи, каким был раньше. Он участвовал во всех последующих рейдах ковпаковского соединения. За проявленную храбрость в боях с немецкими оккупантами Михаил Рубинов награжден орденом Красной Звезды, орденом Славы III степени, медалью «Партизану Отечественной войны» III степени.
Мои соратники
М. Г. Салай, бывший командир партизанского соединения
Партизанская группа, которая под моим командованием была в конце 1942 года переброшена через линию фронта в Еленские леса, недалеко от Чернигова, состояла всего из 13 человек. Как только наша группа появилась в тылу врага, она стала расти с каждым днем. В марте 1943 года мой отряд насчитывал уже около 300 человек, а прошло еще два месяца, и
