Евреи-партизаны СССР во время Второй мировой войны - Джек Нусан Портер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Сделай меня подрывником, – попросил он.
– Но ведь ты был на ответственной работе, – заметил я.
– Был, а партизаном я хочу быть рядовым.
Я подумал и назначил его… начальником снабжения. Майор поначалу обиделся. Но скоро понял, что снабженец-партизан совсем не похож на обычного снабженца…
В Еленских лесах мы начали испытывать продовольственные затруднения. Окрестные деревни считались партизанскими, брать продукты у своих мы не хотели. Майор предложил отправиться за продуктами в отдаленные деревни.
– Кормить нас должны полицаи и предатели, – сказал он, – в районе Коропа их немало. Разреши, Михаил Гордеевич, я схожу туда за продуктами.
Откровенно говоря, я опасался отпустить майора в такой поход. Это было уже слишком рискованно. Но уступая его доводам, дал свое согласие, взяв твердое обещание, что он будет осторожен. С 20 партизанами, вооруженными винтовками и автоматами, майор отправился в дальний путь.
Теперь представьте себе мое волнение, когда на следующий день разведка донесла о том, что под Коропом уничтожена группа партизан… Яснее ясного – пропал майор! Я ждал, томился, нервничал, упрекая себя за то, что разрешил эту операцию, и во все стороны посылал разведчиков. Час шел за часом, день за днем. Наступило пятое утро. И вот я вижу: едет мой майор на тарантасе, запряженном тройкой лошадей, а за ним обоз. Ржут кони, мычат коровы, хрюкают свиньи. Плетутся пленные. Докладывает: «Привез восемь подвод продовольствия, привел лошадей, трех коров, двух кабанов… Малость задержались, – пекли хлеб. Прикинул я, что хлеба у нас в обрез, пока пекарню наладим, вот я и распорядился…»
На радостях я налил ему большую чарку водки, но майор от чарки отказался:
– Где мне, старику, пить водку…
Вечером майор подробно рассказал о рейде. В деревне Тихоновичи его «продовольственный отряд» связался с двумя крестьянами: местные старожилы, они хорошо знали все пути-дороги на Короп. Ночью прибыли в село, разоружили и уничтожили полицию, взяли продовольствие, лошадей, коров, кабанов, испекли хлеб.
Из села по другой дороге, чтобы замести следы, выехали утром. Вдали показался небольшой мадьярский разъезд. Майор успел спрятать подводы, оставил у обоза караульных, а сам с остальными партизанами залег в укрытие. Мадьяры приблизились, отряд майора открыл сильный огонь. Четыре вражеских солдата полетели с лошадей, остальные быстро повернули обратно.
Вторая стычка – с полицаями – произошла недалеко от деревни Тихое. Полицаи были частью уничтожены, частью разогнаны.
И еще была стычка – третья. В селе Антиповка майор неожиданно наткнулся на немецкий гарнизон. Ни повернуть обратно, ни выжидать было нельзя. Тогда решено было идти через Антиповку боем. Бой длился полтора часа. Немецкий гарнизон был разгромлен, 12 человек майор взял в плен. Это, кстати, были первые наши пленные.
В соединении майор подружился с партизаном Карамзиным. Эта дружба возникла на «производственной базе»: Карамзин был колбасником, а майор любил кормить людей на славу. Очень часто за продовольствием друзья отправлялись вдвоем на резвой тройке майора.
Отправились они вдвоем за продовольствием в районе Нежинских лесов. Тяжелое это было время! Мы только что вышли из окружения, людей кормить было нечем: наши скудные запасы продовольствия пришлось бросить по пути.
Едва майор и Карамзин въехали в деревню, как начали ее обстреливать из бронепоезда. Что делать? Партизаны были голодны, примириться с этим майор не мог, и, не обращая внимания на снаряды, друзья начали заготовлять продовольствие. Они находились в хате, когда кто-то крикнул им через окно:
– Спасайтесь, немцы в огороде!
Друзья выбежали из хаты, вскочили в свой тарантас, уже нагруженный продуктами, и, отстреливаясь, помчались.
Таков был наш «майор интендантской службы».
Наумов
Нашу диверсионную группу возглавлял Наумов, житель Корюковки, бывший геодезист. Вся его большая семья – жена, двое детей, две сестры, отец, бабушка – была расстреляна немцами. Расстреляли немцы, собственно говоря, и его, но расстреляли, к счастью, неудачно. Когда раздался залп немецких палачей, пули случайно пощадили Наумова. Сраженные замертво люди увлекли его за собой на землю. Наумов упал и в течение нескольких часов лежал под трупами своих родных. Потом он выбрался из этого страшного укрытия и после долгих поисков пришел к нам.
Вместе с Наумовым в диверсионной группе были Левин, Мороз и Маруся по прозвищу «певучая», данному ей за то, что говорила она нараспев.
С заданием взорвать вражеский эшелон отправились как-то наши диверсанты на железную дорогу Бахмач – Киев. Им не повезло: поставили они ночью мины, а днем немцы разминировали дорогу. Диверсионная группа еще раз поставила мины, а немцы вновь разминировали дорогу. И так – несколько раз.
Что делать? Наши диверсанты устроили совещание. Голоса разделились. Наумов предложил вернуться в лагерь. К его мнению присоединилась и Маруся. Но Левин и Мороз стали горячо возражать: вернуться в лагерь ни с чем – это значит признать свое бессилие.
Наумов продолжал настаивать:
– Не удалось на этот раз, удастся в другой. Не должны же мы вечно сидеть на этом злосчастном месте!
– Не вечно, а до уничтожения немецкого эшелона! – твердил Левин. – В лагере нас засмеют: «Вот, скажут, горе-диверсанты!..»
Этот довод убедил Наумова. Партизаны заминировали два пути, отползли за бугор и застыли в ожидании. Как торжественная музыка в их ушах прозвучал шум приближающегося поезда. Диверсанты перестали дышать. И вдруг раздался долгожданный оглушительный грохот! В это время пронесся и встречный эшелон. Он также наскочил на мину. За первым взрывом последовал второй. Сразу были уничтожены два эшелона.
Легко представить себе, в каком отличном настроении диверсионная группа вернулась в лагерь…
Александр Каменский
Юношей Александр Каменский принимал участие в гражданской войне. Часто встречаясь с Каменским, который за годы, отделявшие нас от боевых дней гражданской войны, стал крупным хозяйственником, мне казалось, что Александр и сам забыл о былых стычках с белыми и зеленымиz[60] на Украине. Но вот началась Отечественная война, и ко мне на квартиру пришел мой старый приятель, седогривый и полный, и с первых же слов заговорил о том, что необходимо нам вместе начать партизанить в тылу врага.
– А твой завод? – спросил я Каменского. – Ты ж директор!
– На заводе обойдутся без меня, – ответил Александр. – Ты пойми, Михаил Гордеевич, кому как не нам – участникам гражданской войны – идти первыми в партизаны.
Хорошо помню, как начал свой партизанский путь Александр Каменский. В селе Бреч стоял мадьярский гарнизон. По нашим сведениям, в нем было более 100 человек. Этот гарнизон мешал нам переправиться через реку Снов. Его надо было разбить.
С отрядом в
