За чертой - Александр Николаевич Можаев

– Поначалу вроде всё нормально было, – рассказывает Жека. – переправил её Носач за Донец, сам занимается эвакуацией станишан, а она вдруг встосковала и, пока суматоха, назад, в Станицу. Кинулся Носач вечером – нет её. Давай звонить, а она дома уже и давай Носачу причины придумывать. Она ведь сколько лет в церковном хоре Станицы пела. Как, мол, я брошу хор. – «У Никодима петь будешь». – «У Никодима есть кому петь, а тут без меня всё рухнет…» Была и другая причина: «Куда в белый свет лететь, нужно кому-то и дом сберегать, – говорила она. – А то “освободители” придут – по кирпичам всё растянут…» – «Ну, раз так, – говорит Носач, – тогда и я сейчас приеду!» Испугалась она за него, тут же наобещала, что утром же придёт. А утром, чуть свет… Первый прилёт сто двадцатой – дом в щебень, – вздохнул Жека. – Веришь, что случайно прилетело?.. Навёл кто-то… Собрала родня в гробик всё, что от неё осталось, несут по старому мосту через Донец, а Носач ничего не знает, встречать выехал. Видит родню. – «А где ж Маша?» – «Да вот же она…» Никодим отпевал… Похоронили в церковной ограде.

– Вот так вот жёнам мужей не слухать… – через время добавил Жека.

– Где он сейчас? – спросил я.

– Там же, у Никодима…

– Нужно проведать его, поддержать…

– Ему сейчас до лампады наше участие, – неожиданно говорит Жека. – Позавчера с Кубанцо́м к нему ездили. Глядим – стоит на коленях посеред храма. Мы к нему подошли, за плечо трогаем: «Носач, Носач…» А он шепчет молитвы, по щекам слёзы бегут… Нас так и не заметил…

Какое-то время едем молча.

– Как думаешь, у Носача «крыша» поехала? – взглянул на меня Жека.

Я промолчал.

У какого-то посёлка вновь выехали на побитый асфальт. «НОВОСВЕТЛОВКА» – прочёл я на указателе, под которым чьей-то рукой было дописано неровными буквами: «Русская земля».

– Тут тоже укропские ДРГ шалаются… – доставая с заднего сиденья бронежилет и подавая мне, говорит Жека. – На дверцу повесь…

– Поможет?..

– Всё ж поспокойней… – пожимает плечами.

– Колонну бронетехники сожгли, а ДРГ отловить не можем… – говорю с грустью.

– Колонна что, вот она вся перед тобой… «Птаха» выпасла, звякнула – и накрыли… А эти на частных машинах ездят. Пойми тут, где беженцы, где они… Здесь побеждает тот, кто первым выстрелит. Вот встретим сейчас их на каком-нибудь драном «москвиче» – у них преимущество.

– Почему?

– Ну, ты ж не будешь стрелять по первой попавшейся машине, может, там беженцы, дети… А они уже знают, кто мы. Для них тут своих нет… Вон в Луганске вторую неделю «хлебовозку» отловить не можем. Раньше б ментов поставили на каждом перекрёстке – и куда б они делись. А сейчас – мёртвый город…

– Что за «хлебовозка»? – спрашиваю я.

– Машина хлебовозка…

– Да это понятно, что не самолёт…

– Сейчас единственный транспорт, который без ограничений ездит – «скорые» и «хлебовозки», – поясняет Жека. – Станут где-нибудь на пустыре, миномёты достали – пару залпов по жилым кварталам и рынкам – и нет их… Омертвел город, мало кто из дому высунется. Да и толку высовываться, когда в магазинах и аптеках пусто. На рынках ещё бывает кой-что, так они ж, гады, по рынкам и бьют. Только отстреляют, ещё и мы до путя ничего не знаем, а по хохлоящику уже передают: «В Луганске русские террористы обстреляли рынок». И ведь многие верят!

Жека вдруг грустно усмехнулся, взглянул на меня.

– Вот на прошлой неделе приходит к Бэтмену старичок, говорит: «Вы, пан командыр, звынить мене… Не могли б написаты распысочку…» – «Какую распысочку?» – «Та на машины…» – «Какие машины?» – «Так вчора ж ваши хлопци вид вашего имени конфисковали у моих сынив…» Бэтмен всё подразделение на уши ставит – никто никаких машин не брал. А вчера под Лутугино новая «конфискация», и опять от нашего имени… И по посёлкам уже шухер идёт: «Ополченцы у людей машины отжимают»… А ты давай бегай, оправдывайся! И это бы еще куда ни шло – войдут под видом ополченцев в какой-нибудь дом, ограбят, мужика скрутят и на его глазах, под крики: «Да здравствует Россия» жену изнасилуют и убьют, а мужика «случайно» живым оставят. Мечется он потом зверем, готов любого из нас убить. Вот такая вот война, Саня… Вот и жалей их… Наши с ног сбились гоняться за ними. Злые, как собаки. Если накроют – в плен брать не будут…

В Луганск въехали со стороны Острой Могилы. Пустая улица – ни машин, ни пешеходов. Только в разбитых витринах былых супермаркетов мелькнёт и тут же исчезнет чья-то фигура.

– Кому война, кому – мать родна, – кивнув на разбитые магазины, говорю я.

– Всяко бывает… – уклончиво отвечает Жека. – Может, для кого, – единственный шанс не сдохнуть с голода.

Вдруг сзади нас с треском шарахнул взрыв.

– Ух, мать!.. – клюнув лицом к рулю, кричит Жека.

Второй разрыв в сотне метров впереди нас. Падают на дорогу срезанные осколками ветки липы.

«Следующий наш?..» – успеваю подумать я и в ожидании взрыва закрываю глаза.

Не притормаживая, на всём ходу Жека уходит с центральной улицы в какой-то проулок. На колдобинах меня подбрасывает, я бьюсь головой в дверь и начинаю приходить в себя.

– ДРГ?.. – схватившись за ушибленную голову, кричу я.

– Какое там ДРГ… С Аэропорта лупят!.. – орёт Жека и среди домишек частного сектора несётся по непонятной мне дороге.

Все прежние мои навыки, моё звериное чутьё, не раз спасавшее меня на переходах, вдруг стали здесь бесполезными, и я, неожиданно быстро смирившись, покорно ждал, когда невесть откуда прилетит и накроет нас мина. Машина несётся по пустым мёртвым улочкам, мелькают поваленные заборы, пробитые осколками ворота, дома с разбитыми крышами, изуродованные деревья… Но взрывы всё реже и реже, наконец вовсе стихли. Жека сбавляет ход и уже старается объезжать попадающиеся на пути ямы.

– Что ты там трёшь? Неужто пуля? – кивая на мой набитый лоб, неожиданно хохочет Жека.

– Гуля… – тру кулаком лоб и тоже не могу удержать рвущийся из меня, нервный смех. – Пуля набила гулю…

Жека вывел машину из частного сектора, и мы выехали на широкую улицу. Я осмотрелся и наконец стал понимать, где мы. Вон вдали здание Машинститута. Сюда прилётов не было. Здесь тихо и мирно, даже небольшая кучка людей стоит у остановки в ожидании редких маршруток.

– А ты говорил «вымерли», – кивая на людей, весело говорю я.

– В «Маше» гуманитарку сегодня давали, – говорит Жека. – Счастливчики – кому досталось…

Сильный взрыв колыхнул землю. Яркая вспышка и чёрный дым скрыли автобусную остановку, Машинститут, улицу… На мгновение, кажется, я