Покемоны и иконы - Виктор Ильич Коган

Ее глаза вмиг наполнились слезами, готовыми хлынуть водопадом. Она впервые за всё время допроса посмотрела на меня.

Разве мог я её в чем-то винить? Ей только-только исполнилось восемнадцать. Она была красива, как золотая осень. Какие глупейшие ошибки приходятся на эту славную пору! Кто из нас думает о последствиях, об ответственности, об угрызениях совести в это время? Мы легко влюбляемся, легко любим, легко расстаемся, легко забываем, легко прощаем. Даже ненавидеть у нас в эти годы получается как-то по-особенному легко, без злобы. Как же я её любил! Я любил её тогда, в кафе у огромного окна. Я любил её и там, в моей уютной съёмной берлоге, и в адвокатской квартире. Я загибался без её любви в тёмной и вонючей камере. И как же сильно, наверное, ещё сильней и безрассудней я любил её в тот момент, когда она ответила на последний вопрос и закрыла лицо ладонями:

«Мне стало страшно».

Допрос свидетелей был окончен.

36. Прокурорша

«…В ходе предварительного расследования действия Соколова Р. Г. в Храме на Крови были квалифицированы по части второй статьи 148 УК как совершение публичных действий, выражающих явное неуважение к обществу в местах, специально предназначенных для проведения богослужений. В ходе судебного заседания государственный обвинитель исключила квалифицирующий признак данного состава преступления «в местах, специально предназначенных для проведения богослужений» как излишне вмененный. Переквалификация на часть первую вышеназванной статьи является правильной.

Признавая подсудимого виновным по указанным преступлениям, необходимо отметить, что согласно Конституции каждому гарантируется свобода совести, свобода вероисповедания или не исповедовать никакой религии, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними. Гарантируя свободу мысли и слова, Конституция запрещает пропаганду или агитацию, возбуждающую социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду, пропаганду социального, расового, национального, религиозного превосходства и устанавливает, что права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом соразмерно конституционно значимым целям. Международно-правовые стандарты в области прав человека, провозглашая право каждого человека на свободное выражение своего мнения, вместе с тем также предусматривают, что всякое выступление в пользу национальной, расовой или религиозной ненависти, представляющее собой подстрекательство к дискриминации, вражде или насилию; всякая дискриминация на основе религии или убеждений должны быть запрещены законом.

В судебном заседании неоднократно звучали реплики о том, что Соколов Р. Г., являясь борцом за гражданские права, стал жертвой несправедливого преследования, незаконно привлечен к уголовной ответственности, что судят его за компьютерную игру, за ловлю покемонов в храме, за то, что использовал сотовый телефон в храме. Данные реплики, по сути, являются неверными. В данном случае виновный нарушил охраняемые законом общественные отношения. Таким образом, высказывание о том, что его судят за компьютерную игру – «за ловлю покемонов в Храме», умалчивая при этом об иной, значимой и полной информации по делу, является неправильным, искажающим истинное положение дел, вводит граждан и общество в заблуждение. Согласно Конституции РФ каждому гарантируется свобода совести, свобода вероисповедания, исповедовать любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения, но не в ущерб другим гражданам, иное влечет уголовную ответственность.

В ходе судебного заседания были допрошены 20 свидетелей обвинения и 19 свидетелей защиты, которые выразили своё личное отношение к видеороликам, вместе с тем составы преступлений по вменяемым ему статьям являются формальными, в связи с чем показания указанных свидетелей не влияют на квалификацию действий подсудимого, её оценку, на выводы о виновности подсудимого…»

Уже везде бежали апрельские ручьи. Солнце уже растопило чёрный снег, превратив его в земляную жижу. Птицы щебетали с раннего утра, с первыми лучами, не давая насладиться последними минутами перед ненавистным подъёмом. Одно было хорошо, что в общей камере я стал проводить всё меньше и меньше времени. Иначе бы ночные прогоны, от которых меня никто бы не освободил, убили бы меня, и весь суд я бы просто проспал.

Мы приехали к зданию суда задолго до начала. Автозак заехал во двор суда, и меня из него выпустили, приковав наручниками к бамперу. Через приоткрытые ворота было видно, как адвокат в одиночестве прогуливался вдоль забора, что-то нашептывая себе под нос. У входа собрались пресса и зеваки. Информационную повестку поддерживал парень в жёлтом костюме покемона Пикачу, в здание суда в таком виде его впустить отказались с формулировкой «здесь вам не цирк», поэтому ему пришлось остаться у входа развлекать прохожих. Время подходило, и народ стал торопливо протискиваться в здание суда. В этот момент к парковке, выделенной для инвалидов (других свободных мест не было), припарковался чёрный «Лэнд Крузер» с тонированными стёклами. На госномере внедорожника красовалось число, которое за последние полгода я проговаривал тысячи раз: «282». Водительская дверь открылась, и из салона по-деловому важно, но в то же время спеша выскочила прокурорша. Толпа перед ней расступилась и слепилась за ней вновь. К слову сказать, интересная история её внедорожника. У Копыловой был друг, а если говорить её же юридическим языком – «сожитель». Он возглавлял в городском уголовном розыске отдел по разработке этнических группировок, короче, занимался борьбой с организованной преступностью. Говорили, был на хорошем счету у начальства. Так вот, друга этого осудили за вымогательство взятки у одного китайца. Фээсбэшники взяли его с поличным – полмиллиона долларов. Самое смешное, что прокурорский «крузак» фигурировал в деле как место передачи взятки. Опера на девять лет отправили в колонию строгого режима, а машину вернули хозяйке, которая каким-то образом ловко открестилась от своего бывшего возлюбленного.

Зал судебных заседаний был забит до отказа. Когда в зал кое-как смогла протиснуться судья, она первым делом предложила части присутствующих перейти в соседний зал, где была организована видеотрансляция заседания. Проводя заседания по нашумевшему делу умышленно в столь крохотном для этого помещении, они всё же смогли ограничить поток присутствующих. Желающих посмотреть на судилище над безбожником было много. Журналисты уходили нехотя, а те, что успели зайти в зал заседаний и занять хоть какое-то пространство, переходить в другой зал отказались. Один, с камерой, занял место за спиной у прокурорши и вцепился в свой штатив. Даже после попыток пристава оттеснить его он так и остался там стоять, переминаясь весь процесс с ноги на ногу и обливаясь потом. Через десять минут все кое-как утряслись и судья Криворучко объявила, что можно перейти к прениям сторон.

«У вас будут какие-либо ходатайства перед началом прений?» – спросила она прокуроршу и адвоката.

«Ваша честь, защита ходатайствует