Иисус. Картины жизни - Фридрих Цюндель

Иисус преподал им урок – предельно ясный и неожиданный. По сути, «дверью» было не само чудо, а Он, Иисус, олицетворявший путь, вновь открывшийся между Небесами и Землей, Он, ставший для нас «дверью» к Богу и Божьей «дверью» к нам. Фарисеи же закрыли глаза на чудо, чтобы только не признать в Нем Того, Кто Он есть. И тут Спаситель растолковывает им смысл картины: «Истинно, истинно говорю вам, что Я дверь овцам. Все (из живших в ту эпоху. – Ф. Ц.), сколько их ни приходило предо Мною, суть воры и разбойники; но овцы не послушали их» (Ин 10:8). То есть все, кто до Него пытался особым образом оказывать религиозное воздействие на народ, делали это сами по себе, а не по поручению Бога, значит, побуждали их к тому нечистые помыслы, жажда власти или славы, удовлетворение чувства мести или каких-либо иных страстей. Они не могли желать ничего другого, кроме как погубить, украсть, убить – ведь дать что-либо они были не в состоянии, а умели только брать. Поэтому Иисус нежно и заботливо защищает израильский народ, чтобы люди при всем своем почтении к фарисеям, при всей робости перед ними, не следовали покорно их требованиям. Народ не должен быть только их добычей.

В самом деле, если мы хотим воздействовать друг на друга, то начинаем досаждать ближнему бранью, грозить карами, пугать, одним словом, оказывать на него моральное давление, при этом ничего не даем его душе, а только отнимаем, вытесняя жизнь смертью. Мы чувствуем ликование Спасителя, когда Он продолжает: «Я пришел для того, чтобы имели жизнь и имели с избытком. Я есмь пастырь добрый: пастырь добрый полагает жизнь свою за овец» (Ин 10:10, 11).

Как и в случае с больным у купальни Вифезда 3(Ин 5), Спаситель, вновь вынуждаемый фарисеями, разъясняет здесь присутствующим, что означает это чудо – дар Его Отца. Оно возвещает величие того, что Бог даст людям в Нем, в Иисусе. Однако то, как холодно Его воспринимают люди, обнажает таинственные корни сопротивления, которым встречали и будут встречать в человечестве дела Отца. В этом сопротивлении Спасителю видится появление волка, который поначалу покажется всем победителем, и Он видит, что Его борьба с этим волком будет стоить Ему жизни.

Яркий свет, который озаряет те слова Иисуса, связанные с явленным чудом, оправдывает нас, попытавшихся проникнуть в их смысл, хотя мы здесь выходим за пределы земной жизни Иисуса, которой посвящено наше исследование.

Глава «Больные», как тому и должно быть, завершается картиной последнего и величайшего дела Иисуса из ряда Его чудес – воскрешением Лазаря. Здесь еще и еще раз нашей душе открывается во всей ясности и глубине, какой титанической борьбой сопровождалось это дело Иисуса. Отчетливее, чем прежде, перед нами предстает могучий враг, которого надо победить, своего рода Голиаф, которого нужно во что бы то ни стало укротить, что, по людским понятиям, совершенно невозможно. Но Богу это возможно – если только верить в Него. Иисуса не миновали глубокие скорби и печали – неизменные спутники любой борьбы, и этой в особенности, переменчивость ситуации и опасность, пусть временного, но поражения – и все из-за того, что слаба человеческая вера.

Вблизи равнодушного к Иисусу и исповедующего старую веру Иерусалима, подобно форпосту во вражеской стране, живут небольшой колонией люди, сплотившиеся вокруг Лазаря и его сестер. В глубокой печали они взывают к Нему о помощи. «Господи! Тот, кого Ты любишь (Лазарь), болен» (Ин 11:3), – сообщают Ему Марфа и Мария, полагая, наверное, что Спаситель сделает что-нибудь необычное в физическом смысле ради Своего любимца, конечно же, придет и умолит Отца. Отчасти они были правы, но, с другой стороны, скорее, наоборот. Спаситель «не знает никого по плоти» и не может знать. Его промедление – своего рода самоотречение, вызванное в тот момент особыми узами любви, связывающими Его с Лазарем. В этом есть нечто общее с тем, как Он медлил с ответом на просьбу Своей Матери на брачном пиру в Кане Галилейской. Именно серьезность и величие Его борьбы требуют обдуманного отказа от личных сомнений. Он, конечно, тотчас же обращается к Богу, ни на минуту не оставляя Своей заботы о Лазаре, но – не идет к нему. Ученики считают, что Спаситель не идет, потому что боится иудеев, но у Него есть на то более высокие причины. Спешить на помощь Своему другу через всю страну – слишком большая честь для смерти – Его противника. «Последний же враг истребится – смерть» (1 Кор 15:26). И тотчас получает согласие Бога, о чем и сообщает ученикам: «Эта болезнь не к смерти, но к славе Божией, да прославится через нее Сын Божий» (Ин 11:4). На третий день, уже на пути к Лазарю, к Нему приходит весть: «Лазарь умер». Большего унижения Иисус еще не испытывал, и то, как Он осторожно и тактично сообщает эту весть ученикам, говорит нам о том, каким ударом была она для них. Прежде Он им говорил «Болезнь не к смерти», а теперь вынужден сказать «Лазарь умер!». Это известие было и для Него потрясением. Выходит, в Вифании никакой истинной духовной борьбы и не было. Уверенность, которую вселяла им мысль «если бы Он был здесь» (вместо того чтобы верить, как верил сотник из Капернаума), и то, что они считали себя вправе ожидать Его прихода (опять-таки не в пример тому сотнику), скорее всего, и стало причиной, отчего именно так все и произошло, отчего князю мира удалось это издевательство над Иисусом, этот кажущийся триумф. Таков был ход этой борьбы. Но победа все равно за Ним, придет время, и Он ее одержит в борьбе настоящей, а не в той, что подобна учениям наших войск в мирное время, когда все заранее оговорено и скреплено приказами.

«Лазарь, друг наш, уснул; но Я иду разбудить его», – подготавливает Спаситель Своих учеников к печальному известию. В греческом тексте здесь стоит глагол, не допускающий двойного толкования (разбудить или воскресить) и имеющий только один смысл – «пробудить ото сна», так что мысль о воскрешении исключалась. Спасителю было важно донести до них всю серьезность положения именно постепенно. Ведь слова Иисуса источались Его могучим духом, протестующим против смерти. Добыча смерти – похищенная у Лазаря жизнь – оказалась в итоге, после его воскресения, ничтожной, не большей, чем если бы он не умер, а все это время спал. Говоря именно так, Спаситель сообщил ученикам о Своем намерении воскресить Лазаря прежде, чем известить их о его смерти. «Если уснул, то выздоровеет», – с облегчением отвечают ему ученики, уверенные, что эта тяжелая забота миновала. Они душой участвовали в Его борьбе и не могли сказать: «Естественно! Мы нисколько не сомневались, что дело уже улажено, Ты ведь сказал, что эта болезнь не к смерти». Они были далеки от такой мысли.

«Тогда Иисус сказал им прямо: Лазарь умер; и Я радуюсь за вас, что Меня не было там». То, что «болезнь не к смерти», что в этой атаке на нее последним словом будет прославление Сына Божьего, в этом Он нисколько не сомневался. Такой серьезный поворот событий станет куда большей победой, которая значительно укрепит веру Его учеников.

Слова «Я радуюсь за вас, что Меня не было там» позволяют нам глубоко заглянуть в сердце Спасителя, они открывают нам, что происходило в Его душе в часы той борьбы. Я рад, что все обернулось так и Лазарь воскреснет, ибо это куда больше укрепит веру Моих учеников, нежели его простое выздоровление – вот смысл этих слов. Он говорит Себе: «Будь Я там, Лазарь бы не умер». Его радость – своего рода ответ Самому Себе (подобно Мф 11:25) на вопрос: «Почему же Я не пошел туда?» Покорный Отцу, Он отказался идти туда, но то, что произошло потом, ошеломило Спасителя. Его покорность обернулась чистой победой, осененной светом, которого Он искал. Удивительно живо представляем мы Его себе, именно в этот момент осознавшего во всей полноте тяжесть свободы выбора, данной человеку, приносящей нередко горькое разочарование, но уже после того, как дело сделано и ничего изменить нельзя: «И почему я так поступил (или не поступил)?»

Некоторые допускают или даже уверенно cчитают, что Спаситель заранее знал, как будут развиваться события. Коли так, почему же Он сразу не сказал: «Болезнь не смертельная», – или еще более определенно: «Лазарь хотя и умрет, но Я его воскрешу»? Если согласиться с этим и представить себе дальнейший ход событий в этом случае, то какой неестественной оказалась бы смерть Лазаря и воскресение его, словно произошло это по заранее составленному плану, как померкла бы в нашем понимании вся серьезность сражения Иисуса, какой ущерб был бы нанесен Его чести и достоинству – и это все потому, что мы не воспринимаем со всей серьезностью Его человековоплощение.

Полный решимости победить и уверенный в Своей победе, но с таким смирением смиренный, как никогда прежде, пришел Спаситель в Вифанию. Помимо женщин, собравшихся вокруг Марии и Марфы, из Иерусалима пришло множество иудеев, чтобы «утешать их в печали о брате их». Для всех, кто считал, что неразумно придавать такое значение Иисусу, эти похороны превратились в сущий праздник по случаю победы над Ним, лишний раз подтвердившей, что не стоит принимать все Его высокопарные «сумасбродные» идеи. Погребенный Лазарь – прекрасный повод для самого искреннего сочувствия, красноречивый подтекст для всевозможных благих указаний и наставлений! Обе сестры стали настоящими пленницами этих победителей, способных лишь на утешения. У всех на душе неспокойно, глубоко взволнован и Спаситель. Его речь подобна приказу полководца: кратка и конкретна, она повелевает и не допускает возражений.