Наследие Иверийской династии. Господин Демиург - Нина Малкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– «Искристый полдень» там, – неопределённо махнул рукой Ренуард. – Идём.
По хорошо утоптанной земле рассыпались редкие пучки сена и навоз.
– Троллье дерьмо, – обошла я вонючую кучку и почти на ощупь побрела следом.
– Лошадиное, – поправил Ренуард.
– Знаю! – почему-то со злостью в голосе огрызнулась я.
И разглядела вдалеке загоревшуюся иллюзорную вывеску «Искристый полдень». На пороге – снова никого, только какой-то пьянчуга спал среди оранжевых плодов. Вокруг таверны росли плодоносные тарокко, тесно переплетая свои ветки с сиренью.
Пахнуло весенним ароматом и цитрусом, но грудь сдавило вернувшейся тревогой. Странный выбор для Жорхе. Ну, что ж…
– Подожди меня здесь, – на ходу решила я и почти побежала в уговоренное место встречи, но Ренуард схватил меня за руку.
– Послушай, Юна, – тихо сказал он. И замолчал.
Я его не видела. Только ощущала присутствие теплом и запахом. И слышала его дыхание – так сопят дети во сне. Тишина вокруг стояла пугающая. За время жизни в Баторе я отвыкла от такой тишины. Слышно было, как в бочку откуда-то стекает вода: кап-кап-кап-кап. Кап-кап.
Гадство.
Лицо Ренуарда осветилось желтизной далёкой вывески и снова пропало во тьме. По звуку и движению воздуха я поняла, что он сделал шаг ко мне, ещё и ещё. Почему-то стало противно. Неосознанно я отступала, пока не упёрлась лопатками в решетчатый забор, увитый дикими розами. Чужое, неласковое мужское тепло совсем рядом – на моей щеке. Я отвернулась. Когда свет вновь загорелся на мгновение, стало понятно: белые. Розы белые.
Меня затошнило. Проклятье, эта вонь! Этот гребаный Батор!
– Возможно, ты неверно меня поняла, – прошептал Ренуард слишком близко. – Я ведь говорил, что ты можешь быть любой рядом со мной. Это правда. Там, на площади, я имел в виду только то, что ты можешь рассказывать мне совершенно всё. В тех подробностях, которые решила утаить. Даже о своих любовных похождениях или преступлениях. Откровенность гораздо лучше жалости или милосердия. Перестань держать меня за идиота.
Свет снова моргнул, и Ренуард увидел, что я побледнела. Старый двор, планы и обещания, мечты… всё это уже было. Я всё это уже видела. Ситуация казалась настолько знакомой, что не хватало только фиолетового подснежника на бордовой перчатке. Я забыла лицо Кааса, но хорошо помнила его голос. «Мне никогда ещё не дарили цветы женщины». Пришлось растянуть губы в улыбке, чтобы скрыть волнение. По спине скатилась ледяная капля.
– Да, ты верно поняла, – по-своему расценил мою реакцию Ренуард. – Я с тобой, Юна Горст. И пусть…
Его речь прервала новая вспышка света и до боли знакомый свист.
Шмяк!
Висок и щёку обдало горячим.
На мгновение мир провалился в безвременное ничто. Присутствие жизни выдавали только капли. Кап-кап. Кап.
– Рени? – ласково позвала я и осторожно тронула лицо.
Молодой Батор начал заваливаться на бок, и я схватила его, пытаясь удержать. Не вышло. Ренуард упал к моим ногам – выскользнул из внезапно вспотевших рук, и только теперь я увидела, что из его головы торчит стрела.
Всё, как и тогда.
Может ли человек за один день сойти с ума?
Может, я не вернулась из волшебного дома, а так и умерла там, на пороге? И попала в бездну Толмунда, где меня будут преследовать все мои грехи.
Между пальцев скользила тёмная жидкость. Кровь… Конечно, кровь. Везде: на накидке, на лице, на белых розах. К горлу подступила тошнота.
– Нет, нет, нет, нет… – запричитала я.
«Я убила Ренуарда!» – молнией ударило в голову. Но потом молния пронзила не моё сознание, а воздух – жёлтый свет вывески снова загорелся, и я увидела его.
– Значит, он отпустил тебя, – спокойно сказал Господин Демиург. – Как слабо. Не по-мужски. Я вот не отпускаю.
Он стоял под аркой в вихре света. Не роскошный господин, не владелец театров, не зловещая тень Квертинда, а обычный прохожий. Один из тысяч таких же. Подпоясанная верёвкой холщовая накидка, неопределённый возраст, неброская внешность. Серую невзрачность нарушали только чёрные, до боли знакомые изгибы лука. Карнеум в руках Демиурга лежал на удивление уверенно и твёрдо.
Ночь стала светлее: туман отступил. Мне отступать было некуда.
Самое отвратительное в этой ситуации было то, что я испытала облегчение. Первым желанием было не броситься наутёк и не прикончить создателя Ордена Крона, а заключить его в объятия, как старого друга. Отблагодарить за вмешательство, расцеловать. Как мерзко.
– Вы… – только и смогла я проблеять вслух.
– Я уж думал, он никогда не решится, – двинулся мне навстречу неприметный странник.
Свет снова погас. Я часто задышала, чувствуя, как колют сквозь накидку шипы. Ладони заледенели.
– Как вы здесь… – ошалело прохрипела я.
– По приглашению одного стязателя, – сразу понял Демиург. – Уважаемый Жорхе Вилейн направил Орден Крона по твоему следу.
– Вы бредите, – выплюнула я, стараясь не смотреть на погибшего Ренуарда и успокоить взбесившееся сердце. – Жорхе Вилейн служит Квертинду.
Руки сами собой сминали нежные бутоны. Один, другой, третий.
– Всё так. Именно поэтому он рассказал, где и когда тебя искать, – любезно уточнил Демиург. – По его заверениям, без мейлори Чёрный Консул не должен возглавить Квертинд. Иначе он станет тираном, взявшим королевство в заложники. Так что ты права, стязатель служит Квертинду – тому, в который верит. У каждого из нас он свой. Я не осуждаю Вилейна. Такой человек, как он, слишком давно живёт на свете, но не растерял своей человечности. А предательство – вполне нормальная черта. Человеческая.
Я стиснула зубы. Мерцание света сводило с ума. Следующая вспышка подсветила ещё две фигуры в глухих плащах, и я сильнее вжалась в увитую розами стену. Скрипнула створка амбарных ворот.
– Нет, – замотала я головой, не чувствуя ни боли, ни страха. – Вы неверно поняли. Жорхе Вилейн никогда бы не предал Кирмоса.
– Какая удивительная прозорливость, – усмехнулся Демиург. Он оказался совсем рядом. Карнеум исчез. – Знаешь, я подумал точно так же. Поэтому, конечно, не отпустил стязателя с миром. Он мог бы подстроить отличную ловушку. Кирмос лин де Блайт со своим верным псом играют очень грубо. Как новички. По правилам, которые выучили.
– Кирмоса здесь нет, – тут же выпалила я. – Наши пути разошлись, и теперь ему нет до меня дела. А единственного человека, которому я была небезразлична, вы только что
