Иисус. Картины жизни - Фридрих Цюндель

«И быть посему!» – гласит приговор Божий, вписанный огненными литерами в бытие пребывающих там. Слова «за что?» здесь лишние – отныне никаких наставлений и поучений, никаких переговоров.

В этом приговоре Божьем, услышанном Им из юдоли греха и скорбей, для Спасителя прозвучал и Его собственный смертный приговор, который Он воспринял с детским простодушием и серьезностью, недоступными для словесного выражения в нашем вероучении. «Грех» – поступок мира, «смерть» – ответ Бога, но ответ – как естественное следствие этого поступка. Смерть единственно возможный плод греха, и она намерена стать как бы наследницей всей жизни, и Спаситель, желая искоренить это зло, в итоге неминуемо пришел в итоге к смерти во всей ее ужасающей реальности. А чтобы «истребить, разрушить» смерть (1 Кор 15:26; 2 Тим 1:10) и, восторжествовав над ней, спасти мир, Ему придется покориться ей плотью, принадлежащей этому миру, чтобы Тот, Кто «не от мира сего», остался непобежденным. И тогда, приняв на Себя наказание, назначенное Богом миру, Он откроет эру благодати. Пока же приговор Божий был в силе. А, может быть, Ему следовало молить Отца отменить приговор, изменив ради Него законы Своей праведности и смягчив их для людей? Мы, в своих размышлениях о Боге, настолько преуспевшие в философии и догматике, что уже не благоговеем пред Ним, а просто почитаем Его, мы, если бы нам грозило то же, что и Спасителю, на Его месте так бы и поступили. Он же, Кто всем сердцем чувствовал величие законов праведности, не смел о таком и подумать.

То же подразумевает и Матфей (8:17), связывающий совершенные Иисусом исцеления с Его смертными муками. Спасать больных от смерти Ему дозволялось лишь ценой собственной жизни.

То же подразумевает и Он, простирающий над всеми скорбями рода человеческого покров Своей могучей любви[67], предельно искренне сочувствуя каждому приходящему к Нему со своей бедой. То же подразумевает Он и ожидая от Своих, что те разделят вместе с ним Его страдания во имя великой победы. Все страдания христиан, о которых повествуют апостолы, принимали они на себя во имя этой цели – окончательной победы Царства Божьего. Конечно, сегодня беды посылаются нам и по другим причинам, чисто воспитательного характера, отчего Бог, прощая нас, совсем от наказания не освобождает ради нашего же блага. Спаситель, хотя ни разу и словом не обмолвился о том, что страдания посылаются нам для нашей пользы, все же хотел донести до нас этот принцип и закрепить его в нашем сознании.

Прежде чем перейти к рассмотрению отдельных картин, остановимся кратко еще на одном вопросе, а именно: так ли уж легко давались Спасителю те чудеса. Мне кажется, нет. В случае со слепорожденным складывается впечатление, что Он был просто вынужден действовать особым образом, как в случае с глухонемым. Это приводит нас к мысли, что непременным условием успеха является вера страждущего в свое исцеление. Перечисляя двум ученикам Иоанна (Мф 11:5; Лк 7: 22) свершенные Им дела Божьи, Он явно выстраивает их по степени трудности, измеряя ее тем, насколько доступны исцеляемому слова проповеди. Легче всего (из перечисленных) получилось со слепыми, труднее с хромыми и парализованными – их пришлось приносить к Нему, еще труднее с прокаженными – им не позволялось быть среди слушателей, но труднее всего, не считая мертвых, конечно же, с глухими – ведь они не могли слышать Его.

Народ далеко не всегда понимал это. Именно глухонемого, косноязычного[68] (Мк 7:31 и далее) люди привели к Спасителю в уверенности, что Ему достаточно возложить на больного руку, чтобы тот сразу же выздоровел. В их представлении Иисус творил Свои чудеса с помощью некой силы, не знающей преград, подобной тем, что действуют в природе.

Спаситель, действительно, часто исцелял больных наложением рук. Библия повествует, как умирающий Яков благословил сыновей Иосифа, возложив на них руки. Можно предположить, что и его некогда таким же образом благословил Исаак. Но благословил ли Авраам Исаака, нам неизвестно. Лишь те, кто унаследовал благословение, испытывали потребность передать это свое наследие потомкам. Вероятно, со временем такое действие стало обычаем. Его перенял Иисус, но, скорее, непроизвольно, просто следуя обычаю отцов или Священному Писанию, повествующему о Якове. Подобное действие как бы расширяло и усиливало слова Спасителя, возвещая столь проникновенным образом страждущему Его желание ему помочь. По той же причине Он порой налагал руки и на детей, они ведь действия и поступки взрослых понимают куда лучше, нежели слова. О том, как естественно и искренно было такое Его действие, говорит Марк (10:16): «И обняв их, возложил руки на них и благословил их». Соединить жизнь со Своей и передать ему благословение Отца, в лоне которого Он пребывал и с Которым был «одно», – вот в чем смысл возложения рук. Вероятно, так было и с теми больными, на которых возлагал он руки. Это должно было помочь им понять происходящее, дать импульс и опору их вере[69].

Но именно эта притча о глухонемом и показывает нам, насколько Он был далек от мысли вызывать таким наложением рук некую слепо действующую силу. Исцеление этого больного оказалось делом очень непростым: ведь он пребывал в полном неведении, а значит, в душе его не было ничего, что могло бы послужить отправной точкой для пробуждения веры в Иисуса. Заметьте, Спаситель никогда не пасовал перед трудностями и не говорил: «Тут я пока бессилен», а решительно преодолевал все препятствия. Он дает глухонемому понять, что именно намеревается с ним сделать и откуда придет помощь, показав, что все силы Своего сердца направит против его беды, и призывал страждущего участвовать в этом. Грандиозное воздействие на глухого прежде неведомых ему духовных прозрений озарили светом его душу и способствовали исцелению. Как торжественно и радостно стало у него на душе, когда этот удивительный человек «отвел его в сторону от народа»; какой благодатью наполнились тело и душа больного, когда Тот окропил его органы чем-то, почерпнутым Им из Своей собственной телесной жизни; какие чувства охватили его, когда по взгляду Иисуса, обращенному к Небесам, он увидел, откуда Он ожидает помощи: оттуда, с запредельных высот. И его собственный вздох соединился со вздохом Иисуса – все необходимые для исцеления условия были исполнены. Толпа в отдалении с замиранием сердца следила за Иисусом, и все были потрясены, услышав Его громкий возглас: «Эффата! Откройся!» «Как это Он все сделал!» – восклицали они, на этот раз, я думаю, восхищаясь Его методом исцеления, Его изобретательной любовью, способной на такие мудрые дела. Только сейчас они увидели, сколь труден был для Него этот случай, но ничто Его не остановило – Он вылечил больного.

Теперь обратимся к картинам большего формата и вместе с теми больными мысленно сами приступим к Иисусу! Библия повествует о двух мужах, пришедших к Нему за помощью сразу же после Нагорной проповеди – о «прокаженном» и «сотнике из Капернаума». Оба просящих не принадлежат к израильской общине, и у каждого на то своя причина: у первого – внешняя: он нечистый; у второго – духовная: он язычник. Оба «нищие духом» и блаженные, именно к таким, по слову Спасителя, и придет Царство Небесное. Потому-то они, наверное, отваживаются приступить к Иисусу со своей просьбой. Они – родственные души, хотя первый стоит на низшей ступени общества, второй – на одной из высших.

Честь им и хвала! Благодаря таким людям Он и мог вершить Свои великие дела. Мы же с легкостью рассуждаем о чудесах, но всем нам, похоже, недостает силы духа, чтобы подобно Иисусу, отыскивая пути, энергично, прося и вымаливая, возноситься душой к престолу Всевышнего. Этот человек надеется в Иисусе на помощь от Творца, чтобы избавиться от проказы, порчи, поразившей его плоть и кровь! По-видимому, он тоже «философствует», но срываемые им плоды растут на древе жизни, доступном лишь детскому разуму, а не на древе небожественного познания. Прокаженный, скорее всего, слышал о великих чудесах Иисуса, но решимости на необычный шаг ему придала, наверное, Его проповедь. Из Царства Небесного, открывающегося нищим духом, изливаются отныне силы вечной жизни, и Иисус в его представлении владеет ключами от этого Царства, ключами, открывающими доступ к силам Божьего милосердия. И он недалек от истины. «Он может меня очистить», – понимает прокаженный. И смелый в мыслях, робеет, колеблется: «Способность Иисуса исцелять принадлежит Ему, это Его дар, но вот захочет ли Он помочь – это зависит от меня, от моих нравственных качеств». Да, эта способность Иисуса телесно безгранична, но нравственно, духовно подчинена законам праведности и святости, и это свидетельствует о чистоте Его веры, лишенной всяческого суеверия.