Когда погаснут все огни - Анастасия Вайсбах

в Рубиновый дворец, когда каждый разговор напоминал пляску среди тухлых яиц, и с изящной невысокой женщиной, недобро смотрящей на него. Став старше, он даже отослал от себя танцовщицу, что решила в недобрый для себя час воспользоваться этим ароматом. Однако в Рубиновом дворце даже стены, казалось, пропитались «пером феникса». Удивительно, каким образом подобной участи избежали одежды Шэньгуна. Брат невероятным образом не впитал в себя этот аромат.

— Я сожалею, что новая разлука с сыном возлюбленного государя наступает так скоро, — императрицу Синьюэ скрывал занавес из тончайшего золотистого шелка. Более плотный, чем тот, что использовала при аудиенциях Чжучжэн, до сих пор поражавшая красотой.

— Сердце почтительного сына преисполняется горечью от необходимости покинуть государя в такой час, — Шэнли опустил голову, выражая почтение, которого совершенно не испытывал.

Все было благопристойно и церемонно до тошноты. Величественная царственно-благосклонная императрица и ее сын по супругу, второй принц. Как будто они и не были смертельными врагами.

— Сочувствую сыновнему горю Вашего высочества, — фигура императрицы за занавесью чуть шевельнулась в намеке на ответный полупоклон, — и выражаю надежду, что напутственные слова государя укрепили сердце Его высочества.

Ласковая фраза была ловушкой. О том, что Чжэнши допустил Шэнли к себе, не должен был знать никто. Моу и далее следовало чувствовать преимущество за собой. Так Шэнли получал возможность выжить. Так сам Чжэнши получал покой и надежду на восстановление сил и исцеление.

— Увы, недуг Его величества не дал возможности предстать перед государем. Моя сиятельная мать передала слова государя изустно. Его желание — чтобы между мной и моим благородным братом царила приличествующая справедливость.

— Слова государя воистину мудры и исполнены величия, — голос Синьюэ оставался ясен и чист, как иней зимним утром, — я лишь скромно добавлю свой малый совет к наставлению, что даровал государь Вашему высочеству.

— Смиренно и с благодарностью приму совет государыни, — ни смирения, ни тем более благодарности Шэнли не испытывал. И догадывался, что императрица об этом прекрасно знает.

— Я советую Вашему высочеству проявлять осмотрительность и осторожность, избирая людей в свое окружение. Излишняя доверчивость и чистосердечие могут быть опасны.

Шэнли про себя порадовался, что явился в Рубиновый дворец в сопровождении Хао Вэньяня, отослав Чжу Юйсана в Кленовый павильон сразу после приглашения навестить императрицу. А ведь наверняка Синьюэ намекала именно на него. Или пыталась заронить в душу пасынка подозрения. К Чжу Юйсану… да ко всем, кто в его свите.

— Благодарю государыню за мудрость и заботу. Тот злосчастный случай стал горьким уроком, — Шэнли очень жалел, что их разделяет занавес, мешающий заглянуть в глаза императрицы. Не дающий рассмотреть тончайшие оттенки чувств, что могут отразиться на ее лице.

— Я глубоко и горячо сожалею об этом несчастье. Однако возьму на себя смелость напомнить Вашему высочеству о недопустимости поспешных решений и нечистых дел.

— Выражаю полное согласие со словами государыни.

— И так же я выражаю надежду на то, что объявленное в будущем государем беспристрастное следствие установит подлинно виновных, вознесет справедливость и утешит тех, кто пострадал без вины, — последние слова императрица произнесла с явным нажимом.

— Питаю в своем сердце те же надежды, что и государыня.

Значит, императрица и Моу полны решимости устроить свое расследование всего этого дела с Ло и покушением. И их цель — не только сам Шэнли, но и Чжу Юйсан. Но для кого Синьюэ сделала такой упор на словах о следствии? Пригрела у себя в свите кого-то из родни Ло? Нужно будет попросить Со Ливея выяснить это через свою тетку.

— Мне радостно слышать, что мы пребываем в согласии с Вашим высочеством. Этот час воистину можно было бы назвать добрым, если бы не печаль от того, что Ваше высочество вынуждены вновь покинуть Гуанлин.

— Я всецело подчиняюсь воле государя, пожелавшего отправить меня в Ююнь.

— Желаю Вашему высочеству доброго здравия, легкой дороги и скоро счастливого возвращения, — на сей раз императрица поклонилась по всем правилам.

Шэнли ответил ей не менее глубоким поклоном.

* * *

Фэн Иньчжи нахмурился и покачал головой. Он никак не мог понять, в чем дело.

Впервые перешагнув порог дворца в составе новой коллегии гадателей, он, как и прочие, был поражен отзвуками темной энергии. Предположить нахождение подобного в самом сердце Цзиньяня, в императорском дворце, защищенном от любой скверны извне кольцами защищающих заклятий и самим своим положением в благоприятнейшем из возможных мест казалось сродни крамоле. Однако ни их чувства, ни проведенные гадания не могли лгать. Они проверяли и перепроверяли результаты несколько дней, учитывая все изменения течения энергий и смену положения светил. Никто из вновь набранных гадателей не желал повторения печальной участи своих предшественников, которые пропустили такой печальный и тревожный знак как затмение, чем навлекли на себя гнев и вечную немилость государя.

Результат гаданий и ритуалов сходился вновь и вновь, а волна темной недоброй энергии, что несколько дней назад прокатилась по садам дворца, не оставляла места сомнениям. Нечто отравило гармонию дворца изнутри. Было ли тому виной появление невидимой для непосвященных багряной звезды? Или же причиной стал злой людской умысел?

Фэну Иньчжи уже рассказали о юноше с даром заклинающего, что внезапно появился в свите второго принца и был быстро приближен Его высочеством. Убитый потерей сына министр Ло почти молил проверить этого молодого господина, уверенный в том, что тот скрывает злые помыслы и направляет свое колдовство во вред людям и семье государя. Но члены свиты второго принца держались слишком обособленно и избегали общения. Фэн Иньчжи смог лишь издали присмотреться к этому юноше в скромных темно-синих одеждах, но и этого хватило для того, чтобы заклинающего поразило, насколько странно искажен баланс молодого господина Чжу. С подобным Фэн Иньчжи за всю свою жизнь сталкивался лишь дважды.

Но задача найти внутренний дворцовый источник скверны представлялась ему более важной. Если это и правда дело рук искаженного заклинающего из свиты второго принца — там остался его след, который впоследствии станет неоспоримым доказательством вины и придаст дополнительного веса подозрениям несчастного министра Ло.

След уводил Фэна Иньчжи вглубь дворцовых садов. Все дальше и дальше от нарядных павильонов и таящихся под сенью деревьев беседок. Даже дорожки здесь не были так тщательно замощены плитами и засыпаны ровным песком.

Дворцовый слуга, выделенный в помощь, чтобы нести инструменты, следовал на почтительном отдалении позади. Фэн Иньчжи обернулся.

— Что расположено там? В той части, куда мы идем?

— Ничтожному служителю не известно, почтенный господин. Ему не доводилось бывать в этой стороне сада.

Фэн Иньчжи поджал губы и осмотрелся. Похоже, даже садовники захаживали сюда нечасто. Сколько