Когда погаснут все огни - Анастасия Вайсбах
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хао Сюаньшэн начертал успокаивающие неприкаянные души знаки на коре ближайшего к мертвецам дерева и двинулся дальше. Рано или поздно кто-нибудь найдет эти останки и похоронит их — просто ради того, чтобы увеличить счет своих благих дел. Или из обычного страха перед неупокоенными мертвецами. Это не имело разницы — Хао Сюаньшэн видел, что даже разгневанным душам в этих опустошенных телах не за что ухватиться, чтобы обрести пристанище.
Все чаще его охватывало ощущение бесплодности и бессмысленности поисков. Несмотря на все старания, он не мог обнаружить никаких явных признаков печати и Сяохуамей. Он словно блуждал в непроглядном тумане. Тот след, что ему удалось уловить в сгоревшем Шэньфэне был зыбким, почти призрачным.
Он чуял странный глухой зов, ведущий его на север Данцзе. Туда, откуда тянуло темной угрозой, порой заглушавшим все. В той стороне лежал Милинь, и это озадачивало. Казалось, след ведет туда. Не упустил ли он что-то из вида в том краю, сосредоточившись на отслеживании спутанных Жил Дракона? Чему он не придал значения, когда, будучи захваченным стремлением поймать Сяохуамей, бросился к Янмей в усадьбу Таоцзы? К чему не пригляделся внимательнее?
Придорожная чайная была почти пуста — немного путешественников сейчас шло по дорогам Данцзе. В трудные времена люди предпочитают до последнего оставаться на своих местах, оберегая нажитое, пока их не погонят прочь страх, нужда или отчаяние.
Хао Сюаншэн старался не привлекать к себе лишнего внимания. День ото дня люди со все большим подозрением и враждебностью относились к любым чужакам. Быть милиньцем в Данцзе теперь стало едва ли не опаснее, чем вести род из Цзиньяня. Не далее, чем два дня назад на глазах Хао Сюаньшэна в другой подобной чайной избили и выбросили за порог семью, в которой заподозрили родство с милиньцами.
Облик странствующего ученого пока еще служил для Хао Сюаньшэна защитой от слишком пристальных взглядов, а усвоенная неторопливая манера речи позволяла скрыть цзиньяньский выговор. Но кто знает, как скоро попадется на его пути некто достаточно бдительный, чтобы уличить в притворстве.
Допивая суп, он привычно краем уха прислушивался к разговорам. О ценах на соль, что взлетели просто неимоверно. О том, что наверняка теперь подорожает мука из гречихи, ведь большую ее часть везли из Северного Предела, где сейчас бесчинствуют милиньцы. О том, что недавно храмовый гадатель, как ни старался, не смог назвать бочару Кэ благоприятный день для свадьбы старшего сына. Позвали взамен другого, но не справился и тот, и что же теперь получается, откладывать свадьбу на неведомый срок или вовсе от нее отказываться? О том, что недавно из леса начало тянуть такой жутью, что за хворостом страшно пойти, и не иначе, как там порча завелась. Что беспутный водонос Чжань уже десять дней как пропал — не иначе, вновь загулял, и его матушка исходит слезами от сокрушения. Что люди Милиня в своей нечестивости дошли до полнейшей мерзости, и двоюродный брат жены слышал, как его дяде рассказывал маклак, мимоходом побывавший в тех местах…
Что же именно рассказывал бродячий торгаш нитяным товаром дальнему родичу говорившего, Хао Сюаньшэн уже не слушал. Приближающееся ощущение чего-то нечистого заставило заныть корни зубов.
На дороге возникло оживление. Люди сбегались со всех сторон, привлеченные чем-то, чего Хао Сюаньшэн пока не мог рассмотреть из окна чайной. Оставив недоеденный заказ, он вышел на улицу вместе с прочими посетителями.
Тошнотворной скверной тянуло оттуда, где собрались люди.
— Ну вот точно то самое, чем от леса несет… — пробормотал за спиной Хао Сюаньшэна разговорчивый крестьянин.
Кто-то в ужасе вскрикнул. Заплакал ребенок. Ответом на плач стал удар чего-то о дерево и низкий животный рык. Толпа колыхнулась назад, кожу Хао Сюаньшэна окатила волна слитного страха многих людей.
Сначала показалось, что в деревянной клетке, обвешенной талисманами, скорчился дикий зверь. Нечто вроде тех лесных людей, что водятся в непроходимых лесах южных земель. Однако уже через мгновение Хао Сюаньшэн понял, что перед ним человек. Вернее, тот, кто некогда был человеком.
Хао Сюаньшэн внутренне содрогнулся от омерзения, вызванного видом скалящей зубы твари. Он явственно видел, что это просто некий несчастный, ставший добычей мелкого демона, зародившегося где-то в нечистом месте или прорвавшегося через Завесу там, где она по какой-то причине слишком ослабела. Пожрал ли захвативший тело демон душу своей жертвы или же, изгнанная из тела, она теперь будет скитаться бесприютным призраком?
— Это же водонос Чжань, что пропал десяток дней назад, — потрясенно прошептала какая-то женщина в толпе, — Небеса да смилуются…
Тварь в клетке затихла. Хао Сюаньшэн шагнул ближе к клетке, которая выглядела надежно. Тот, кто ее изготовил, знал свое дело. Вероятно, гадатель из храма…
— Осторожнее, молодой господин, — крепкий смуглый мужчина с кустистыми бровями предостерегающе поднял руку, желая остановить Хао Сюаньшэна.
Почуяв его приближение, тварь подняла голову и уставилась на Хао Сюяньшэна воспаленными глазами. Слишком человеческими. Слишком жуткими. Почти разумными.
Мог ли этот демон стать причиной гибели тех людей, что он нашел у дороги? Нет, маловероятно. Слишком слабым и неразумным он был. Такие не питаются жизненной силой, предпочитая плоть жертв. А уж одурманить разом нескольких человек, чтобы лишить их возможности сопротивляться, у него просто не хватило бы мощи. По сути, это просто демонический зверь, которому нет разницы, кого разрывать на куски — зайца, свинью или человека. Он не мог даже воспользоваться языком для того, чтобы говорить. Просто не сознавал, что это такое.
Раздался плач и женский голос, окликавший Чжаня по имени. Пожилая женщина в линялой одежде, поддерживаемая под локоть мальчиком-подростком, спешила к клетке. Однако демон внутри человеческого тела не сознавал, что происходит. Ему не хватало ни ума, ни хитрости, чтобы воспользоваться появлением несчастной матери водоноса и посеять сомнения среди людей.
— Прошу простить, — тихо проговорил Хао Сюаньшэн, оборачиваясь женщине и сочувственно склоняясь в неглубоком поклоне, — примите соболезнования, добрая женщина — это более не ваш сын.
Женщина разрыдалась громче. Видимо, все время, прошедшее со дня исчезновения сына, она не прекращала надеяться на его возвращение.
— Сочувствую, тетушка Чжань. Молодой господин прав, — смуглый мужчина, пытавшийся остановить Хао Сюаньшэна, скорбно покачал головой, — вам лучше уйти. Ма-эр, увели матушку.
Подросток кивнул, бросив опасливый взгляд на тварь в клетке и попытался увести мать прочь. Тварь оскалила зубы, утробно урча и ударилась всем телом о клетку — она чуяла человеческую боль
