Когда погаснут все огни - Анастасия Вайсбах

Слабый, но явственно ощутимый темный след вел все дальше. Так далеко, что сияющих киноварно-алых крыш дворца было уже почти не видно из-за разросшихся деревьев.

Здесь не было ничего. Только старый колодец, в котором не чувствовалось воды. И темный след тянулся именно туда. Фэн Иньчжи сложил руки в печать, внимательно вслушиваясь в энергии.

Никаких следов. Словно уже давно никто, кроме птиц и ящериц, не посещал это место. Нигде не блеснули в ответ на его заклятия следы чужих знаков, призывающих зло или наводящих порчу. Никаких следов осмысленной чужой воли.

Нечто темное таилось в самом колодце. Где-то в самой иссушенной глубине. Фэн Иньжчи приблизился к поросшим мхом камням, продолжая напряженно вслушиваться.

Нечто слабое, неоформленное. С непробужденным рассудком. Не связанное ни с кем извне.

Воды в колодце не ощущалось. Словно питавшая его жила ушла отсюда давным-давно, многие десятилетия назад, так что остались лишь отголоски ее следов. Это и могло быть причиной зародившейся в колодце тьмы. Подобное случается с заброшенными местами, утратившими свое изначальное назначение и страдающими от нарушения былого баланса. Восход багряной звезды, должно быть, усугубил все это, усилив дисбаланс до критической крайности.

Фэн Иньчжи мысленно поздравил себя с успехом. Ему удалось успеть вовремя. Да, темные мысли и тревоги населяющих дворец людей могли со временем усилить и напитать мощью то, что зарождалось в колодце. Но оно пока еще слишком слабо. И потому не потребуется много сил и сложных ритуалов, чтобы обуздать эту тьму и обезопасить дворец от ее влияния.

Хорошо, что колодец сокрыт так далеко в запущенной части садов, куда редко заходят даже слуги. Хватит нескольких знаков, начертанных на верхней части стенок по окружности. Это соткет незримую прочную паутину заклятья, преграждающего выход тьме и поступлению в колодец любых энергий. А потом они дополнительно закроют отверстие колодца крышкой из персикового дерева, покрытой более долговременными и действенными заклятиями, которые со временем очистят колодец.

Фэн Иньчжэн, прикусив от напряжения губу, сосредоточенно вывел штрихи последнего заграждающего знака и аккуратно промокнул взмокшие виски. День был прохладным, но заклятие, пусть и несложное, потребовало изрядной концентрации и немалого напряжения сил. Сознание, что речь идет о безопасности дома императора лишь увеличивали ответственность, с которой он отнесся к этому делу, вкладывая в знаки все свое искусство.

Глава 19

Дождь лил не прекращаясь. Холодные косые струи хлестали с неба, словно издеваясь над жителями Милиня, что с самой весны молили о дожде, однако не получили ни капли в те месяцы, когда их посевы и сады сгорали под беспощадным солнцем. Сейчас же бесконечные дожди размывали дороги, превращая их в реки жидкой глинистой грязи, в которой вязли люди и лошади. Реки и даже мелкие ручьи вздувались бурными потоками, выходя из берегов. Под холодными затяжными дождями на затопленных полях сгнивало даже то немногое, что каким-то чудом выросло вопреки засухе. Впрочем, об уборке этого скудного урожая почти никто не помышлял.

Поход был трудным. Вероятно, самым трудным из всех, что ему довелось пройти в своей жизни. Милиньцы сражались с небывалым прежде ожесточением. Но в то же время было заметно, что армии Данцзе противостояли разрозненные отряды, лишенные единого командования и действующие вразнобой. Как будто княжеская власть в Милине ослабела настолько, что более не имела возможности управлять ни армией, ни простыми жителями.

К этому было трудно приспособиться. Все, чему обучали труды по стратегии и тактике, обращалось в ничто. Приходилось искать новые методы и способы противостоять врагу, действуя почти вслепую. Беспорядочные мелкие сражения и стычки выматывали армию. Линь Яолян опасался, что, если так пойдет и далее, он слишком распылит свои силы, ослабив войско — и тогда озверевшие милиньцы хлынут далее в пределы коренных земель Данцзе, сметая все на своем пути.

Озверение. Вот еще то необычное, что поражало в этой войне. Невероятное, невиданное никогда ранее озверение и жестокость, которую проявляли милиньцы. Отправленных в разведку лазутчиков воины Данцзе находили не просто убитыми, а оскверненными и искалеченными так, что даже у бывалых бойцов шел мороз по коже. В бою милиньцы порой вели себя так, словно в них вселялись демоны — даже не выкрикивали воинских кличей, только рычали, подобно диким зверям. Небольшие отряды, попавшие в засаду, вырезались полностью. В деревнях, которые подвергались нападениям бродячих шаек, не оставалось никого живого. Линь Яолян помнил, как поначалу с недоверием выслушал рассказ дрожащей женщины, боящейся даже всхлипывать в голос. Несчастная осталась единственной выжившей из своего поселения. Несколько дней она пряталась в пересохшем колодце, боясь выдать себя даже шорохом. Тогда генералу казалось, что натерпевшаяся страха крестьянка просто преувеличивает ужасы.

Но постепенно все сомнения развеялись. Его армия и жители приграничных земель столкнулись с чем-то чуждым, темным. Линь Яолян поневоле все чаще вспоминал бессмертного, которому отсек руку во время нападения на усадьбу. На бесчинство бессмертных указывали странно иссохшие тела, которые находили время от времени. Но еще страшнее были тела с явными следами человеческих зубов — словно некто в безумии рвал плоть мертвых… Линь Яолян хотел верить, что несчастные были мертвы в этот миг.

— Над Милинем тьма, благородный господин, — голос гадателя, которого Линь Яолян призвал к себе в поисках если не ответов, то хотя бы неких подсказок, звучал измученно, — несчастный край слишком отравлен темной энергией, и мы можем лишь с сокрушением сердца молить Небеса о милосердии к тем, кто оказался на тех землях.

Линь Яолян потер лоб ладонью.

— Почтенный заклинающий, можно ли провести более точное гадание?

Руки гадателя, тонкие и костистые, одним жестом выразили безнадежность.

— Благородный генерал Линь, с сожалением сообщаю, что такое невозможно. Когда гадающий пытается прозреть далее, нежели допускают его силы, рассудок необратимо повреждается. Двое почтенных братьев уже скончались от этого…

— Прошу передать сердечные соболезнования семьям и ученикам почтенных заклинающих, — Линь Яолян склонил голову, — я позабочусь об оказании помощи их родичам.

— Скромный гадатель приносит благодарность благородному генералу Линю от имени братьев и сестер, — гадатель почтительно и с достоинством поклонился в ответ.

Не стала ли жертвой подобного та гадательница, свидетелем чьей смерти он стал на улице Шэньфэна? Что, если несчастная была не преступницей, а героиней, которая пыталась лучше разглядеть горькое грядущее, но не сумела верно оценить свои силы?

— Дозволено ли будет скромному заклинающему дать совет благородному генералу Линю?

— Я выслушаю ваш совет с благодарностью.

Гадатель помедлил, прикрыв глаза. Словно собирался с мыслями.

— Господину генералу не