Античная лирика - Гомер

АНТИПАТР СИДОНСКИЙ[465]

Нереиды на развалинах Коринфа[466]

Перевод Л. Блуменау

Где красота твоя, город дорийцев, Коринф величавый,Где твоих башен венцы, прежняя роскошь твоя,Храмы блаженных богов, и дома, и потомки Сизифа —Славные жены твои и мириады мужей?Даже следов от тебя не осталось теперь, злополучный.Все разорила вконец, все поглотила война.Только лишь мы, Нереиды, бессмертные дочери моря,Как алькионы, одни плачем о доле твоей.

На храм Артемиды в Эфесе[467] 1

Перевод Л. Блуменау

Видел я стены твои, Вавилон, на которых просторноИ колесницам; видал Зевса в Олимпии[468] я,Чудо висячих садов Вавилона, колосс Гелиóса[469]И пирамиды — дела многих и тяжких трудов;Знаю Мавзола гробницу[470] огромную. Но лишь увиделЯ Артемиды чертог, кровлю вознесший до туч, —Все остальное померкло пред ним; вне пределов ОлимпаСолнце не видит нигде равной ему красоты.

2

Перевод Л. Блуменау

Кто перенес парфенон[471] твой, богиня, с Олимпа, где преждеОн находился в ряду прочих небесных жилищ,В город Андрокла[472], столицу ретивых в бою ионийцев,Музами, как и копьем, славный повсюду Эфес?Видно, сама ты, сразившая Тития[473], больше ОлимпаГород родной возлюбя, в нем свой воздвигла чертог.

Ниобе[474]

Перевод Л. Блуменау

Что подняла ты к Олимпу, о женщина, дерзкую руку,С богоотступной главы пряди волос разметав?Страшное мщенье Латоны увидев, теперь проклинаешьТы, многодетная, спор свой необдуманный с ней.В судорогах бьется одна твоя дочь, бездыханной другаяПала; над третьей висит тот же удел роковой.Но не исполнилась мера страданий твоих, покрываетЗемлю собой и толпа павших твоих сыновей.Жребий тяжелый оплакав, убитая горем Ниоба,Скоро ты станешь, увы, камнем бездушным сама.

На «Феспиад[475]» Праксителя

Перевод Л. Блуменау

Пять этих женщин, прислужниц спасителя Вакха, готовятВсе, что священный обряд хоростасии[476] велит:Тело могучего льва поднимает одна, длиннорогийЛикаонийский[477] олень взвален на плечи другой,Третья несет быстрокрылую птицу, четвертая — бубен,Пятая держит в руке медный тяжелый кротал.Все в исступленье они, и вакхическим буйством у каждойИз пятерых поражен заколобродивший ум.

«Малая эта могила — Приама отважного…»

Перевод Ю. Шульца

Малая эта могила — Приама отважного. Пусть онБольшей достоин, но нас ведь погребают враги.

На «телку» Мирона

Перевод Л. Блуменау

Кажется, телка сейчас замычит. Знать, живое творилосьНе Прометеем одним, но и тобою, Мирон.

На «Некию» Никия[478]

Перевод Л. Блуменау

Никия это работа — живущая вечно «Некия».Памятник смерти для всех возрастов жизни она.Как первообраз служила художнику песня Гомера,Чей испытующий взгляд в недра Аида проник.

Родина Гомера

Перевод Л. Блуменау

Краем, вскормившим тебя, Колофон называют иные,Славную Смирну — одни, Хиос — другие, Гомер.Хвалится тем еще Иос, равно Саламин благодатный,Также Фессалия, мать рода лапифов. Не разМесто иное отчизной твоей величалось. Но еслиПризваны мы огласить вещие Феба слова,Скажем: великое небо отчизна твоя, и не смертнойМатерью был ты рожден, а Каллиопой самой.

Стесихору[479]

Перевод Л. Блуменау

Почва сухая Катаны[480] в себя приняла Стесихора.Музы устами он был, полными слов через край;B нем, говоря языком Пифагора[481], душа обиталаТа же, что раньше его в сердце Гомера жила.

Пиндару[482]

Перевод Л. Блуменау

Как заглушаются звуком трубы костяные свирели,Так уступают, Пиндáр, лиры другие твоей.Видно, недаром у губ твоих нежных роилися пчелы,Соты из воска на них, полные меда, лепя.Ведомы чары твои и рогатому Пану, который,Дудку пастушью забыв, пенью внимал твоему.

Антимаху[483]

Перевод Л. Блуменау

Неутомимого славь Антимаха за стих полновесный,Тщательно кованный им на наковальне богинь,Древних героев достойный. Хвали его, если и сам тыТонким чутьем одарен, любишь серьезную речьИ не боишься дороги неторной и малодоступной.Правда, что скипетр певцов все еще держит Гомер,И, без сомнения, Зевс Посейдона сильнее. Но меньший,Нежели Зевс, Посейдон больше всех прочих богов.Так и певец колофонский хотя уступает Гомеру,Все же идет впереди хора певцов остальных.

Эринне

Перевод Л. Блуменау

Мало стихов у Эринны, и песни не многоречивы,Но небольшой ее труд музами был вдохновлен.И потому все жива еще память о нем, и донынеНе покрывает его черным крылом своим Ночь.Сколько, о странник, меж тем увядает в печальном забвеньеНаших певцов молодых! Нет и числа их толпе.Лебедя краткое пенье милее, чем граянье галок,Что отовсюду весной ветер несет к облакам.

Сапфо

Перевод Ю. Шульца

Страх обуял Мнемосину[484], лишь только Сапфо услыхала:Как бы не стала она музой десятой у нас.

Селевку

Перевод Л. Блуменау

Скорую смерть предвещают астрологи мне, и, пожалуй,Правы они; но о том я не печалюсь, Селевк.Всем ведь одна нам дорога в Аид. Если раньше уйду я,Что же? Миноса зато буду скорей лицезреть.Станем же пить! Говорят, что вино — словно конь для дорожных;А ведь дорогу в Аид пешим придется пройти.

Эпитафии Анакреонту 1

Перевод Ю. Шульца

Анакреонт, средь почивших ты спишь, потрудившись достойно.Спит и кифара — в ночи сладко звучала она.Спит и Смердис, твоей страсти весна: на своем барбитонеТы для него пробуждал нектар гармоний. КругомЮноши были, а сам ты служил для Эрота мишенью:Только в тебя одного он, дальновержец, стрелял.

2

Перевод Ю. Шульца

Анакреонта гробница. Покоится лебедь теосский;С ним, охватившая все, страсть его к юношам спит.Но раздается еще его дивная песнь о Бафилле,Камень надгробный досель благоухает плющом.Даже Аид не сумел погасить свою страсть: в АхеронтеСнова тебя охватил пылкой Киприды огонь.

Эпитафия воинам

Перевод Д. Дашкова

Смерти искали они во брани; их праха не давитМрамор блестящий: венец доблести — доблесть одна!

Эпитафия Аристомену[485]

Перевод Д. Дашкова

Прохожий

Вестник Кронида, почто ты, мощные крылья простерши,Здесь, на гробе вождя Аристомена, стоишь?

Орел

Смертным вещаю: как я из целого сонма пернатыхСилою первый, так он — первым из юношей был.Робкие к робкого праху пускай прилетят голубицы,Мы же — бесстрашных мужей любим могилу хранить.

На смерть двух коринфянок

Перевод Л. Блуменау

Пали мы обе, Боиска и я, дочь Боиски, Родопа,Не от болезни какой, не от удара копья.Сами Аид мы избрали, когда обречен на сожженьеБыл беспощадной войной город родной наш, Коринф.Мать, умертвивши меня смертоносным железом, бедняжка,Не пощадила потом также и жизни своей,Но удавилась веревкой. Так пали мы — ибо была намЛегче свободная смерть, нежели доля рабынь.

На могилу Лаиды

Перевод Л. Блуменау