Повесть о граффах - Даша Клубук

– Ваш друг из граффов вспыльчивых, да. И за ваш правильный ответ я готов пожертвовать для вас четвертью стакана моего коллекционного виски! – Олли поднял полупустой графин и замахал им перед Августом, и после его очередного отказа обиженно поставил обратно на консоль. – Помню, разгневался Нильс знатно, но дурного, конечно, мне не причинил. В расстроенных чувствах он выбежал из лавки так быстро, как это умеют делать только эфемеры. Больше я его не видел.

Из кабинета кукловода Ирвелин вышла в расстроенных чувствах. Она-то ожидала, что встретит здесь маститого изобретателя, в подпоясанном фартуке и очках в роговой оправе, с добродушным лицом и шайкой лающих собак на заднем дворе. Олли Плунецки оказался кукловодом другого типа. Август же вышел повеселевшим и на пути к выходу успел подмигнуть трем смутившимся покупательницам.

Ирвелин попросила Августа подождать ее снаружи, а сама стала ждать, пока Олли Плунецки обслужит скопившуюся очередь. Когда кукловод закончил, она снова подошла к нему:

– Господин Плунецки, я хотела бы купить у вас карманный метроном.

– Отличный выбор! Уверен, вы не пожалеете, у этих малышей непревзойденное качество, – ответил ей Олли с ласковым выражением, а через мгновение его лицо посуровело, он вышел за прилавок и громко крикнул:

– Серо! Серо! Карманный метроном в упаковке, одна штука!

Ирвелин оглянулась. Задняя дверь, едва заметная среди бесчисленных изобретений, слегка приоткрылась. Судя по тому, что из-за высоты прилавка Ирвелин никого не увидела, оттуда вышел кто-то совсем невысокого роста. Серо показался спустя полминуты. Медленно переставляя своими фарфоровыми ножками, он обошел стоящие на пути коробы и остановился подле внушительной фигуры Олли.

– Где тебя носило, негодная ты кукла? Я велел тебе дежурить в зале!

Маленький Серо поднял головку к хозяину, и Ирвелин еле сдержалась, чтобы не ахнуть. Перед ней стояла фарфоровая кукла, облаченная в нелепый наряд шута. Хрупкое тельце было укутано в золотого цвета кафтан, застегнутый на пуговицы размером со спелое яблоко. Головку куклы прикрывал такого же цвета колпак с тремя бубенцами на кончике. Коричневые панталоны сидели на Серо мешком и были собраны на талии крученой веревкой. Цокая деревянными башмаками, на которых понуро свисали бубенцы, двигался Серо совсем как человек, а смотрел на мир он огромными не моргающими глазами. Ирвелин оторопело глядела на эти искусственные глазницы, и ей вдруг почудилось, что в них засела печаль такая горькая, словно внутри притаилось настоящее живое существо, раненое и ущемленное.

Серо безмолвно протянул кукловоду несколько коробок.

– Ты за товаром ходил? Тогда ладно, – бросил кукле Олли и грубым рывком отобрал у того протянутые коробки.

После, вновь улыбнувшись, кукловод принял от притихшей Ирвелин двенадцать рей и вручил ей метроном. Серо так и стоял без движения, пока Олли не дал ему следующее поручение, и бедной кукле не пришлось возвратиться на склад.

Вышла Ирвелин из лавки как в воду опущенная. У порога ее ждал Август.

– Ты в порядке?

– Даже не знаю, – только и смогла выдавить из себя Ирвелин.

Август вопросительно на нее посмотрел, но не дождавшись продолжения, перевел тему. Он ликовал.

– Я же говорил, что графф, сбивший с ног ту пожилую леди, был Нильсом! Я говорил! Вот скажу я Филиппу… – Встречного торжества от Ирвелин он не получил, поэтому свой пыл ему пришлось сбавить. – Это был Нильс, и он заходил к Олли, чтобы купить его куклу за десять тысяч рей. Десять тысяч! Да я таких денег в глаза-то никогда не видел. Бьюсь об заклад – Нильс лукавил. Нет у него таких денег, никогда не было. И зачем ему сдалась эта кукла?..

Слушая Августа вполуха, Ирвелин безучастно пожала плечами. Сейчас ее волновали только те неморгающие глаза.

Они зашагали по Скользкому бульвару вверх, на север. Август продолжал говорить что-то про Нильса, а Ирвелин молча смотрела на плотную вереницу увядающих кленов, как ветер срывал с них листья, и те, беспечно кружась, падали прямиком на макушки гуляющих граффов.

– Да что с тобой, Ирвелин? – фыркнул Август, явно недовольный ее равнодушием. – Ты выглядишь так, будто призрака встретила. Я, конечно, и сам люблю поговорить, но сейчас я был бы рад хоть какому-то…

– Август, – перебила его Ирвелин, – ты видел эту куклу? По имени Серо. Которую Нильс хотел купить.

– Мельком. А в чем дело?

– Мне кажется… – Ирвелин посмотрела по сторонам, и, убедившись, что рядом с ними было безлюдно, продолжила: – Мне кажется, что кукла Олли – живая.

Август еле сдержал смешок.

– Кукла? Живая? Ирвелин, думаю, мне стоит рассказать тебе подробнее о механике работы кукловодов…

Девушка резко притормозила и посмотрела на вечно счастливое лицо левитанта с хмурой решительностью, отчего улыбка Августа угасла. Он остановился следом и, добавив голосу серьезности, произнес:

– Послушай, его кукла не может быть живой. Полноценное оживление неживого даже в Граффеории недостижимо, помнишь? Да, кукла Олли ходит, двигает руками, приносит то, что его просят принести. Да. Но все это – обыкновенный трюк кукловодов. Они могут подключать к предметам расшифровку звуковых сигналов, добавлять краткосрочную память… Такие куклы, как роботы в большом мире, только без чипов, батареек и прочего.

– Ты видел, как Серо смотрит? – упрямилась Ирвелин. – Он смотрит на всех с грустью. Грусть, Август! Пусть я и не самый опытный из граффов, но даже я знаю, что чувства присущи только живым.

– Ладно. Хорошо, – ответил Август, медленно возобновляя шаг. – Пойдем с другого пути. Я знаком с Олли Плунецки вот уже два года, и я могу с уверенностью заявить, что этот графф далек от призвания гения. Он талантлив, да, и в перерывах между выпивкой он мастерит потрясающие вещицы, но полноценно оживлять? Даже самый искусный из кукловодов не способен на это. Извини, если я порчу твою теорию, но то, о чем ты говоришь – сказки. К тому же я читал, что существует какой-то древний закон, по которому за оживление кукловодам грозит пожизненное заключение.

Все это время глядя вниз на ворохи желтой листвы, Ирвелин вскинула голову:

– Если оживление, как ты говоришь, невозможно, то тогда зачем создавать такой закон? И, судя по вашей с Олли беседе, твой приятель имеет весьма спокойное отношение к нарушению закона. Создание материализаторами рей и алмазов, к твоему сведению, запрещено.

– Ирвелин, да брось! Алмазы! Это же ерунда по сравнению с оживлением!

Двое граффов дошли до «Эликсироварни Боуба», аптекарской лавки, где старшая госпожа Баулин любила покупать эфирные масла.

– Не обижайся, Ирвелин, но я склонен думать, что за тринадцать лет отсутствия ты попросту успела отвыкнуть от кукловодов и их возможностей, – кинул Август и шмыгнул к торговцу Боубу.

Нет смысла отрицать