Повесть о граффах - Даша Клубук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты думаешь, Нильс вступил в одно из таких обществ?
Звук хлопнувшей двери перебил их.
– Филипп, ты здесь? – услышали они голос Августа. – Почему у тебя дверь открыта?
Выйдя на свет, граффы почти лоб в лоб столкнулись со слегка запыхавшимся левитантом. Его шапка сползла набекрень, а с охотничьей куртки стекали мелкие капли. Заметив Ирвелин, графф просиял:
– А я только что от тебя!
– Ты видел куклу? Что скажешь? – кинула в него Ирвелин.
Ее ожидания не оправдались. По словам Августа, когда он вернулся в лавку, куклы в костюме шута не было ни в зале, ни в подсобке, ни в кабинете кукловода, куда Август напросился под выдуманным предлогом – сказал, что потерял ключи.
– Я даже самого Олли спросил, куда же пропал его помощник, ведь у них полный зал покупателей, а он лишь буркнул, что эта негодная кукла постоянно куда-то сбегает. На улице-то жуткий дождь! – Он скинул мокрую куртку на диван и плюхнулся рядом.
– Долго же ты был у кукловода, – заметила Ирвелин, поникнув.
– Я после лавки еще в ресторанчик заходил, проголодался как слон. Дома-то я ем редко. А вы о чем тут судачите?
– Обсуждаем закон королевы Линдаллы, – ответил Филипп, усевшись напротив.
– А. – Август потупился. – А Линдалла у нас кто?
– Дочь Великого Ола.
– Ясно. Здорово ей, наверное, жилось. – Левитант широко улыбнулся и в ожидании переводил взгляд с Филлипа на Ирвелин. – Если еще и про сам закон соблаговолите рассказать, будет совсем замечательно. Я, видите ли, человек практичный…
Филипп невозмутимо повторил суть их беседы.
– Погодите. – Август придвинулся ближе к сидевшим напротив граффам. – Меня, признаться, сложно назвать экспертом в области истории, но разве подобный закон не Великий Ол принял, когда изучил свойства Белого аурума?
– Согласно «Истории Граффеории» Феоктиста Золла – нет, не он, а его дочь. Великий Ол же не ограничивал свободу для граффов, – сказала Ирвелин, и Август присвистнул.
– Получается, Великий Ол полностью развязывал граффам руки? – Левитант распушил прилизанные шапкой волосы и свел брови, отчего стал похож на негодующего льва. – Но если подумать, то в этой реформе есть здравый смысл. Как бы мы жили цивилизованно, будь у материализаторов право создавать реи? Если я в чем-то и разбираюсь, то в том, что ничем не обоснованные деньги до добра не доводят. А штурвалы? Управляли бы другими граффами без зазрения совести. Телепаты сканировали бы нас на каждому шагу. Ужас. Да, я слышал, что Великий Ол был чудаком, этаким сумасшедшим дядькой, который…
– Этот сумасшедший дядька – родоначальник Граффеории, – вставил Филипп.
– Все великие люди немного того, – махнул на друга Август. – Как по мне, ограничения эти толковые и дочка Ола поступила здраво. А что же эти тайные общества, про которые вы сказали, как они выказывали бунт? Устраивали публичные казни на гильотине?
– Август, на то общества и тайные – про них мало что известно наверняка, – сказал Филипп. – На подобные группировки скидывают уйму нераскрытых дел – похищений, мародерств, убийств, – но причастность кого-то конкретного доказать сложно.
– Убийств? – Ирвелин похолодела.
– Конечно. К примеру, за четыре сотни лет так и не раскрыли жуткое дело об убийстве одного из внуков Великого Ола. Бедолагу задушили прямо во сне. По всем признакам мужчина задушил себя своими же руками, так и указали в официальном заключении. А в «Истории» Золла утверждает, что это убийство – дело рук «Девяти пилигримов».
– Получается, Нильс связался с компанией, способной на дела похуже кражи Белого аурума?
– Это пока только мое предположение, Август, – ответила Ирвелин. – Я не знаю, с кем связался Нильс. Я самого Нильса даже не знаю.
– Ну это хоть какая-то зацепка, – сказал Август и, обращаясь к Филиппу, сложил руки в замок: – Итак, каков наш следующий шаг по поиску Нильса?
Какое-то время все молчали. Было очевидно, что их поиски зашли в тупик.
– Еще раз поспрашиваю наших с Нильсом общих знакомых, может, что и выплывет, – предложил Филипп.
Энтузиазм на лицах граффов поутих. По просьбе Августа Ирвелин повторила названия тайных обществ, перечисленные в книге, – вдруг Нильс вскользь упоминал одно из них, – но ни Филипп, ни Август не смогли вспомнить ничего, что могло бы помочь им.
– Нужно будет у Миры спросить, ведь именно с ней Нильс говорил о некой группировке, – добавил Август, и все дружно кивнули. – А у тебя, Ирвелин, вроде завтра первое выступление?
Благодаря своевременному напоминанию левитанта Ирвелин вспомнила о своей работе. Надо же, она ведь успела совершенно о ней забыть! Вся эта поисковая суета будто вытеснила остальные хлопоты, и Ирвелин с усилием начала вспоминать, не забыла ли она что-то еще.
– Оно же вечером, да? – продолжал Август. – Я смогу забежать в «Вилья-Марципана», поддержать тебя. Да и послушать, чего греха таить. Я, знаете ли, ценю высокое искусство.
– Когда мы ходили в филармонию, ты, Август, захрапел во время первого же акта, – вставил Филипп и, поднявшись, похлопал приятеля по плечу.
* * *
Ежедневно ближе к вечеру кофейня «Вилья-Марципана» почти полностью пустела, за круглыми столиками можно было встретить лишь пару-тройку граффов. У Тетушки Люсии даже вошло в привычку к шести часам уже начинать приборку и перестать в ожидании прислушиваться к входному колокольчику.
Нынешний вечер пятницы выдался иным. Побеспокоившись заранее (не без любезной подсказки господина Ческоля), Тетушка Люсия еще накануне добавила на доску объявлений, приколоченную за вешалками, краткую пометку: «Вечера живой музыки с пятницы по понедельник». Приглашались все любители клавишных. Сама Тетушка Люсия на большие перемены не рассчитывала, однако многие из ее постоянных гостей с любопытством отнеслись к этому нововведению.
– Неужели вы кого-то допустили до рояля своей матери?
– Люсия, вы пригласили иностранного пианиста?
– А в таверне напротив штурвалы играют на балалайке, не касаясь струн! Вы устроите что-то подобное?
На все вопросы Тетушка Люсия отвечала уклончиво. Она ни в чем не была уверена, особенно в выборе пианиста. Решив не давать постояльцам напрасных ожиданий, хозяйка кофейни лишь намекала на непринужденный домашний формат. В последний раз что-то подобное устраивала ее мать, развлекая полькой утомленных после рабочего дня торговцев. С тех пор прошло много лет, и решение вернуть в «Вилья-Марципана» давно позабытую традицию далось Тетушке Люсии непросто.
Ирвелин сидела за барной стойкой и ждала от Тетушки Люсии сигнала. Отбивая пальцами ритм по лежащему перед ней сборнику нот, она попивала ромашку, чтобы унять
