Маленький книжный магазинчик в Тегеране - Марьян Камали

Потом она все-таки стала выбираться из дома вместе с Зари; иногда ходила вместе с ней в кондитерскую. Она всегда ужасно боялась встретить в городе Бахмана или кого-то из его друзей. Ее переполнял стыд, стыд и сожаление о своей наивности и глупости. Танцы у Джахангира казались ей теперь такими же далекими и чуждыми, как и иностранные фильмы, которые она смотрела в «Метрополе». Неужели она когда-то ходила на те танцы? Танцевала танго в объятьях Бахмана? Неужели все это было с ней? Теперь сил у нее хватало только на то, чтобы учить английский самой и помогать Зари. Ей нравилось заниматься вместе с сестрой. Как всегда, умственная работа приносила ей облегчение.

Она вспоминала дни, проведенные в магазине господина Фахри. После пожара она больше не бывала на той улице. Ей казалось невыносимым даже подойти поближе, ведь с ней было связано столько воспоминаний, от приятных до страшных, когда она увидела ее разгромленной и пылающей. Ей до сих пор снилось, что она приходит в «Канцтовары» и видит господина Фахри. Что за глупая девочка прибегала в его магазин, полная надежды, и мечтала получить заветное письмо? Какой дурой она была!

– …вот почему я хочу уберечь их, – говорил Баба. Ройя прослушала начало его фразы и не понимала, о чем он говорил, о своих дочерях или о чем-то еще. – Пусть даже мои дочки разлучатся со мной и получат университетское образование на другой стороне земли. Не гляди на меня так, Манидже-джан. Мы жертвуем своими интересами ради детей.

Ради детей. Ройя знала, что сестре всегда трудно давалась учеба. Интересно, Зари по-прежнему неравнодушна к Юсофу? Теперь он изучает медицину в университете. Ройе казалось, что у сестры было с ним нечто большее, чем мимолетный флирт. Захочет ли она уехать из Ирана?

– Знаете, как мне было трудно отправить заявку в американский университет? Ведь я не умел этого делать. Мое сердце до сих пор наполнено солью, скажу я вам. Я ужасно нервничал.

Маман ерзала в кресле.

– Если бы мой начальник не помог мне изучить информацию насчет учебы и составить заявку, не знаю, как бы я справился с этим.

– Пускай Зари останется, – сказала Маман. – Зачем ей туда ехать? Пускай она останется.

– Манидже-джан, будет безопасней, если они отправятся вместе.

– Безопасней? Почему это безопасней? Ты посылаешь наших дочерей в Америку, где они никого не знают. У современных правил тоже есть свои пределы. Это новая буржуазная мода – посылать детей за границу?

– Сестра шаха отправилась в…

– Зачем сравнивать нас с сестрой шаха?

Хотя за столом они сидели вчетвером, а Казеб вплывала и выплывала с новыми порциями чая и сливочного масла, дискуссия переросла в поединок между Маман и Баба. Ройя и Зари понимали это.

– Манидже-джан, мне пришлось исхитряться! Даже заинтересовать девочек получилось не так-то просто. А уж как было трудно во всем разобраться! Разве ты не знаешь, что мне пришлось использовать все мои связи? Я практически умолял всех научить меня, как это лучше сделать.

– Наши девочки еще такие юные. – Маман почти плакала.

– Мы должны мыслить современно. Если мой начальник готов помочь, если есть такая возможность, тогда почему бы не попробовать? Они вернутся назад. Они получат образование, а оно лучше, чем все, о чем мы можем только мечтать. И после этого они вернутся к нам. – Баба показал рукой на Ройю. – Столько месяцев она ничего не делала, только рыдала. У нее начнется затяжная депрессия, если она останется здесь.

Ройя сидела поникшая и думала о том, что превратилась для окружающих в объект сочувствия. Брошенная невеста. Невероятно оскорбительно.

– Ты видела, что произошло во время переворота, – продолжал Баба. – Погиб владелец магазина канцтоваров! Погибли другие люди! Ради чего? Сейчас в Иране нет стабильности. Я хочу, чтобы она была, ты тоже хочешь, и она почти наступила. Может, Ирану не суждено идти по пути демократии. Мы пытались, Аллах свидетель. В 1906 году мой отец сражался за Конституционную революцию. Он был в том же возрасте, что и наши девочки сегодня. Его поколение дало нам Персидский парламент. Но где мы оказались сейчас? В нашей стране всегда так: два шага вперед, три назад. Как только мы получили приличного премьер-министра, как его свергли. Теперь шах усиливает давление. Он всего лишь лакей Запада. Их марионетка.

– Зачем тогда ты посылаешь девочек на Запад? Ты противоречишь сам себе!

– Мы не можем рассчитывать тут на демократический сценарий. Эта мечта умерла. На Западе они, по крайней мере, смогут не беспокоиться из-за переворотов и диктатуры! Это подстраховка, Манидже-джан. Сейчас нам надо быть очень осторожными. Власти преследуют сторонников Мосаддыка. Может, скоро придет и наша очередь. Ройя ходила на демонстрации. Ее могли там застрелить!

Маман закрыла лицо руками, услышав эти слова, и замолчала.

– Я поеду, – неожиданно заявила Зари и выпрямилась. – Да, Баба-джан. Давай пошлем заявку, давай попробуем. Я поеду. С Ройей. А потом мы вернемся. Мы вернемся и будем рядом с тобой и Маман всю жизнь, но с американским образованием, которого никто у нас не отнимет.

Баба, казалось, вот-вот упадет в обморок.

– Зари! – сказал он. – Да-да, вот я и говорю. Никто не сможет отнять у вас такое образование, когда вы его получите. Понимаешь? Ты возьмешь свой университетский диплом и положишь его в карман. Он будет у тебя всю жизнь. Вот и все, что я имел в виду.

Пылинки плавали в луче солнца, светившем в окно. От чая пахло бергамотом. Казеб хлопотала на кухне, и это были знакомые, успокаивающие звуки. На улице торговец расхваливал свои овощи. Ройя хотела уехать от оскорбительной для себя ситуации, но ей не хотелось оставлять все это: ласковую Маман, родной город, родной дом. Она не хотела расставаться с отцом.

– Они могут учиться здесь. Они могут поступить в университет у нас. Получить диплом, – заявила Маман.

Баба лишь покачал головой. Ему ничего и не нужно было говорить. Они все знали, что сейчас творилось в городе. Здесь могли просто так застрелить человека. В этом городе Ройю предал жених. Она до сих пор неохотно ходила по улицам, боясь наткнуться на Бахмана. Или на Шахлу. Или, хуже того, увидеть их вместе.

Зари неторопливо пила чай, и Ройе захотелось сказать ей: «Тебе не нужно ехать со мной. Останься тут. По-моему, ты влюблена в Юсофа. Конечно, влюблена. Останься. Мы не должны обе менять свою жизнь только из-за того, что у одной из нас она искорежена. Оставайся с Маман и Баба. Живи своей обычной жизнью. Моя жизнь рухнула, не порти свою».

Она понимала,