Маленький книжный магазинчик в Тегеране - Марьян Камали
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ройя не понимала, верно ли она расслышала слова госпожи Аслан.
– Моя дорогая, я знаю, как трудно тебе будет это услышать. Конечно, трудно. Боже мой, у меня не хватило духа сказать это твоей матери, прости меня! Твоей бедной матери, ведь она сама доброта. Вы хорошие люди. Пойми меня правильно. Вы хорошие люди, и твой отец приличный человек, хоть и будет теперь работать в администрации шаха. Бахман понимает, что твой отец, конечно, вынужден работать там, несмотря на случившееся.
– Простите? Я не поняла…
– В любом случае, дорогая, все это сложные вещи. Пойми меня правильно. Мы все прошли через тоннели подростковой любви, и я по себе знаю ее изгибы и повороты, ее непостоянство. – Помолчав, она добавила: – Ее утраты. Так что я прошу прощения за эту плохую новость, но сейчас он счастлив, Ройя-джан, пойми это. А ты молодая. Жизнь такова. Мы не властны над нашими судьбами. Мы ничего не можем изменить. Аллах захочет, и у тебя все будет хорошо.
Ройя не находила слов. У нее вспотела ладонь, и телефонная трубка чуть не выскальзывала из пальцев.
– Сейчас мне надо идти, у меня столько хлопот впереди! Ты, конечно, понимаешь, почему мы не приглашаем на свадьбу тебя и твою семью. Сейчас он счастлив и здоров. Будь здорова и ты, девочка моя! Да хранит тебя Аллах!
После этого звонка Ройя долго сидела на полу, уставившись на стену. В гостиную вошла мать, засуетилась над ней, говорила что-то, но Ройя ничего не слышала. Вероятно, прошло время, потому что с работы вернулся Баба и заговорил с ней. Ройя видела, как шевелились его губы, но не понимала, что он сказал. Наконец пронзительный голос Зари пробился через ее туман:
– Я ведь тебе говорила… сукин сын… лживый негодяй… чокнутый…
Зари поволокла Ройю в постель и положила ей на лоб холодный компресс. Потом Ройя слышала фразы про «чокнутую мамашу» и «слабохарактерного сыночка». Но она словно лежала под водой. Все происходило вокруг нее как во сне. Она все еще слышала слова госпожи Аслан. Ее убедительный, бесцеремонный голос. Значит, Бахман провел все лето на их вилле у моря? Госпожа Аслан сказала, что Бахман женится. Буднично, словно назвала цену огурцов. Или сообщила, что идет дождь. Или что такова судьба.
В тот вечер Зари не накручивала волосы на газетные обрывки. Она все время повторяла, как ненавидит Бахмана Аслана, эту лживую собаку, и его жадную мамашу, помешанную на деньгах.
Наконец Ройя вздохнула и сокрушенно покачала головой:
– Сестра, ты была права.
16. 1953–1954. Первопроходцы
– Тебя примут, иншалла, да будет на то воля Аллаха, – сказал Баба за завтраком. – Сколько еще отцу смотреть, как страдает его дочь? Ройя-джан, ты не должна так просто сидеть дома. И ты тоже, Зари. Вы обе. В стране, потерявшей надежду… Ну, вы не должны отказываться от вашего будущего. Я этого не допущу. Аллах даровал нам двух красивых и умных дочек, да еще и талантливых, правда, Манидже-джан? Аллах даровал нам только этих детей, и больше ничего. Он не позволил нашей стране быть демократической, правда? Мы всего лишь хотели свободы слова. Чтобы у людей была свобода слова. Верно, Манидже-джан?
Маман скрестила руки и посмотрела в окно.
– Понимаешь? Несмотря на разбитое сердце, на смещение Мосаддыка и на потери, мы должны двигаться вперед, правильно?
Баба настаивал, чтобы Ройя начала учить английский, а потом попробовала поступить в какой-нибудь американский университет. Он и Зари предложил учить английский. Ройя сначала упрямилась, но потом уступила отцу. Она понимала, что учеба поможет ей отвлечься от горя и разочарования.
– Это беспрецедентная возможность, – продолжал Баба.
– О таких вещах нечего и думать. Чтобы девушки поехали за границу? Учиться? Я знаю мальчиков. Богатых мальчиков. Из богатых семей. Мы ведь просто… мы в серединке. Зачем это нужно? – Маман чуть не плакала.
– Но ведь теперь другое время. Женщины могут учиться за границей наравне с мужчинами. Так делают европейцы. Так делают американцы. Зачем нам отставать от них? Мы тоже за прогресс. И почему это должны быть только богатые люди? Сейчас существует специальная программа. Мой начальник готов помочь нам, как уже помогал. Его сын учится по этой программе. Вы будете пионерами, девочки, первопроходцами! Подумайте, что это вам даст, какие беспрецедентные возможности. Когда мы с вашей матерью были такими, как вы сейчас, если бы кто-нибудь нам сказал, что молодые иранские девушки смогут учиться в американских университетах, знаете, что мы бы сказали?
– Что это бред безумца, – пробормотала Маман.
– Да! То есть нет. Мы бы очень удивились. Может, и гордились бы этим.
Зари вздохнула. Пришла Казеб и унесла посуду. Ройя неподвижно сидела за столом.
– Говорите что угодно про шаха, но он действительно сделал возможными такие вещи. Он много помогает женщинам, ничего не могу сказать. Вы знаете, кем станете, если отправитесь в Америку? – спросил Баба.
– Сумасшедшими, – сказала Маман.
– Нет, не сумасшедшими! Будете первопроходцами! Среди иранских женщин ваше поколение станет первым, которое получит такую возможность за всю историю нашей страны. С ума сойти можно! – Баба провел ладонью по лицу. – Родственники говорят обо мне разное. Что бесчестие – посылать дочерей за границу. Как только мне могло прийти в голову такое? Послать незамужних дочек в чужую страну? Они говорят…
Незамужняя. Ройя поморщилась от этого слова. Она невольно представила себе Бахмана в его саду. А рядом с ним Шахлу, его жену. Бахман женился два месяца назад. По словам Джахангира, свадьба была просто шикарной. Шахла выглядела как кинозвезда. Госпожа Аслан выложилась по полной программе.
– В общем, я говорю, что мы должны что-то делать! Сидеть вот так и дуться ни к чему. Так в конце концов досидишься и станешь угрюмой старой девой. Испортишь себе жизнь. Лучше уж поезжай учиться в американский университет. Ты только представь себе! Сядешь в самолет и полетишь по небу!
– Мы не такие богатые, – возразила Маман.
– Мы богаче многих. Нам это по силам.
Ройя уже заявила родителям, что никогда не выйдет замуж и не станет встречаться ни с кем. Все четыре месяца с того дня, когда она ждала на площади Бахмана, когда у нее на глазах погиб господин Фахри, она почти не выходила из дома. Рыдала в своей комнате, закрыв дверь, почти ничего не ела и ощущала пустоту в душе. Школу она окончила, рассчитывала начать новую жизнь
