Маленький книжный магазинчик в Тегеране - Марьян Камали
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Али онемел окончательно. Никто еще не говорил с ним таким тоном. Дома мать делает все, как он скажет; дома он настоящий принц. Служанки не смеют обращаться к нему; слуги говорят только то, что ему приятно слышать. Его отец – единственный, кто разговаривает с ним честно и прямо. Еще ни одна девица не разговаривала с ним вот так, поэтому ее дерзость развеселила его и в то же время огорчила. Должно быть, он выглядит как извращенец. Просто как настоящий болван, подглядывающий за деревенской девушкой.
– Нет-нет, боюсь, что вы ошиблись. У меня нет никаких грязных мыслей. Пожалуйста, не беспокойтесь, я не хотел вас пугать.
Волна жара проносится по воздуху, словно облако пыли, пропитанное удушающим запахом дыни. Несмотря на это, Али делает шаг к девушке. Он должен успокоить ее, хочет доказать ей, что она ошибается. Он испытывает странное желание доказать ей, что у него вовсе не те намерения, на какие она намекает. Чем ближе он подходит к девушке, тем сильнее его легкие наполняет тот сладкий запах. Каждый лоскуток ткани на ее теле, каждая прядь волос, выбившихся из-под шарфа, даже кисточки на ее рваных шлепанцах пропахли дыней. Он подходит ближе и видит ее лицо, загорелое и удивительно здоровое, как будто она получает питание, недоступное для его знакомых девушек, чьи матери заставляют их прятаться от солнца. Те богатые молодые девушки учатся вышивать, читать и писать, а еще красиво ставить розы в хрустальные вазы. Бадри сердито сверкает глазами, когда он идет к ней; бак все еще балансирует над ее головой.
– Поставь бак. – Али снова обретает голос, теперь он звучит ровно и уверенно; таким тоном он привык разговаривать со слугами, таким тоном отдает приказания.
– У него острый нож! – Ее голос звучит пронзительнее и с меньшей уверенностью. – Он тебя зарежет!
Теперь она говорит как юная и беззащитная девушка, какова она и есть, хотя и пытается изо всех сил казаться взрослой и грубой. Али еще больше нравятся ее поза с широко расставленными ногами, ее независимость, ее напоминающие розовый бутон губки и круглое, как полная луна, лицо с гордо вскинутым, дрожащим подбородком. И сладкий запах дыни, который всегда будет ассоциироваться с ней.
– Поставь бак, – повторяет Али более спокойно.
Девушка бросает бак, и он несколько раз с глухим стуком подпрыгивает, что кажется забавным. Бак должен был бы удариться с грохотом о землю, а он подпрыгнул и повалился набок в паре метров от них. Никто не мог услышать этот стук издалека. И вообще, Али понимает, что этой девушке нет причин бояться. Эта квадратная площадка отгорожена деревьями; их никто не видит, никто не знает, что они здесь. Все молятся в мечети, держат ладони перед лицом, шепчут строки молитвы.
Али снова хочет сказать, что не обидит ее. Он хочет заверить ее, что он просто… что же он просто делает? Пошел за ней. Конечно, он невольно пленился ею, но он все объяснит сейчас и заверит ее в своих чистых намерениях. Она должна понять, что он порядочный человек. Али смущен и сердится из-за того, что эта девушка заставила его смутиться. Она – ничто, простая крестьянка. Он расскажет ей, что будет изучать религию и классическую поэзию в Куме после свадьбы…
Но прежде чем он успевает решить, как ему лучше сказать все это, его обволакивает сладкий аромат дыни. Али моментально слепнет под полуденным солнцем, у него начинаются галлюцинации. Что-то липкое и теплое касается его щеки, и с минуту он не понимает, что происходит. Потом до него дошло, что девушка уже рядом, что она подошла и целует его, балансируя на цыпочках. Это мгновение кажется ему особенным, не похожим на все остальные. Эти несколько секунд сохранятся в памяти Али до его смерти, запечатанные в сферу, отдельные от всей остальной его жизни. Ее теплые липкие губки касаются его щеки. Да и вся она походит на огненную вспышку.
Потом она снова опускается на полную ступню и едва не теряет равновесие. Али уже не ощущает ее губ на своем лице, но не может даже пошевелиться. Он заворожен. Преображен. Ощущение, оставшееся после этой девушки… Ее теплое, обжигающее прикосновение… Ее поцелуй, заставивший его онеметь и застыть на месте.
– Вот! – Теперь ее голос звучит нежно. – Ты получил что хотел.
Он даже не осмеливается поднять на нее глаза.
– Разве не так?
Он трогает след от ее сладкого, липкого поцелуя на своей щеке и машинально подносит пальцы к носу. Он вдыхает ее запах. Он не забудет этот запах – ни когда женится на Атиех, ни когда станет отцом четырех детей, ни когда станет знакомить с великой классической поэзией и книгами иностранных писателей молодых людей, которые станут завсегдатаями его магазина, который он откроет со временем. Отец сильно разочаруется его выбором, когда Али откажется от более престижной карьеры.
– У тебя есть возможность стать богословом, – будет уговаривать отец. – А ты хочешь открыть магазин? Превратиться в обычного торговца? Как те, кто сидит на базаре?
– Вот что, – говорит Бадри, пока он стоит на солнце, не в силах пошевелиться, боясь реакции на ее поцелуй, мгновенно разучившись дышать. – Я сказала тебе, что если мой отец когда-нибудь узнает, что ты пытался поцеловать меня, он отрежет тебе голову своим ножом. Люди думают, что это нож, а это сабля. Дедова сабля. Его дед был разбойником. Он убивал людей, приносивших ему зло, – она замолкает, ее взгляд впивается в лицо Али, – той самой саблей.
Али стоит на солнце и заставляет себя отвести от девушки взгляд.
– Просто убивал их. Если отец узнает, что ты шел за мной сюда и хотел поцеловать…
– Я не хотел, – перебивает ее Али, снова взглянув на нее.
– Он отрежет тебе голову. Он ловко обращается с тем ножом. Ты ведь видел, как он разрезает дыни, правда? Не думай, что я не вижу, как ты стоишь там каждый день и подглядываешь за мной. Разве такому, как ты, богачу не нужно учиться в школе или заниматься еще чем-нибудь серьезным?
– Сейчас лето, – бормочет Али.
– Конечно! Я знаю, что школы закрываются на лето! – На ее лице мелькает смущение. – Ты думаешь, что я неученая и глупая? Только потому что мой отец торгует дынями на базаре, а твой отец… что? Правит страной?
