Маленький книжный магазинчик в Тегеране - Марьян Камали
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он готов сделать что угодно, лишь бы Бадри простила его.
Она стоит перед ним, бросая ему вызов, дразнит его облегающим фигуру платьем, рукой на бедре, румянами на щеках. Да как она осмеливается на такое? Она ведь всего лишь дочь торговца дынями, каким-то чудом выскочившая замуж за инженера. В ней воплотились все неприглядные черты нуворишей, которые ненавидит Али Фахри.
– Я хорошо знаю эту улицу, – говорил он, имея в виду ее адрес. – Я там часто бываю.
– Наш дом в самом конце улицы. Перед ним растет высокий платан. У нас из окон великолепный вид на горы Эльбурс. Ну, Бахман. – Она поворачивается к сыну и подталкивает его к господину Фахри. – Бахман-джан, иди и посмотри книги. Может, ты что-нибудь найдешь для себя.
Али Фахри ведет юного Бахмана в угол магазина, где стоят книги по философии, и показывает ему свою коллекцию. Бадри взбивает волосы, поправляет прическу. Он научит этого мальчика всему, что знает сам. Он покажет ему то, чему научился. Он поможет ему осуществить то, что он хочет, если позволит судьба. Это самое малое, что он может сделать.
15. 1953. Судьба написана на лбу
Зари вошла в дом с конвертом в руке.
– Вот. Это письмо пришло с сегодняшней почтой, – сообщила она.
У Ройи сжалось сердце. Она схватила конверт. На нем был ЕГО почерк. Неужели она наконец узнает, почему он не пришел на площадь, все ли у него в порядке и где он был все это время? Она так долго пробыла в тревожном неведении, и теперь ей хотелось узнать только одно – что он в безопасности. Она изо всех сил сжала конверт и задохнулась от счастья, снова увидев почерк Бахмана.
Она вытащила из конверта такую знакомую желтоватую почтовую бумагу, похожую на луковую шелуху. Стала жадно читать написанное.
«Ройя-ханум!
Я надеюсь, что ты и твои близкие здоровы и что у вас все в порядке. Потому что я извиняюсь за беспокойство и огорчения, которые доставил тебе. Я знаю, что мы говорили о свадьбе и все такое, но, пожалуйста, пойми, что теперь для меня самое главное – помощь стране. Я буду делать все, что в моих силах, ради нее. Я прошу прощения, если обманывал тебя, говоря о любви. Если я заставил тебя поверить, что у нас есть шанс на совместное будущее, то ошибался и теперь это вижу. У нас была любовь, и мы надеялись, что проживем всю жизнь вместе. Но мы были наивными. Я был наивным. Я не готов к этому. Мы слишком поторопились. Мы были слишком воспалены. Мне требуется время. Мне требуется пространство. Пожалуйста, не ищи встреч со мной. Это слишком опасно – ты подставишь меня под удар. Я должен выполнять свою задачу нелегально. Я должен помогать Национальному фронту. Этим летом меня закружила юношеская любовь. Теперь передо мной стоят более важные задачи, поверь. Ты умная и красивая девушка, и многие мужчины постучатся к тебе в дверь. Я желаю тебе счастливого и успешного будущего. Я желаю тебе счастья и доброго здоровья.
С искренними пожеланиями,
Бахман».
У Ройи дрожали пальцы. Письмо было написано почерком Бахмана. На той же бумаге, на которой он писал все предыдущие письма. Но слова были фальшивыми. Бахман никогда бы так не написал.
Ройя отложила письмо. Что за чарт о парт, что за ерунда! Она ничего не понимала.
– Где ты взяла это письмо, Зари?
– Я же сказала. Оно пришло с почтой.
– Но он никогда не присылал мне писем по почте. Я получала их через магазин канцтоваров.
Зари скрестила на груди руки и взглянула на нее.
– А как бы он теперь их послал?
– Но это письмо вообще странное. Ведь для того, чтобы оно пришло сегодня, его нужно было отправить несколько дней назад – до переворота, то того, как сгорел магазин…
– Сестрица, скажи, а другие его письма не казались тебе странными? Сама теперь подумай, после всего!
– Ты их читала?
Зари покраснела.
– Конечно нет, – поспешно ответила она. – Так скажи мне. Он сообщал в них что-нибудь о себе?
Ройя лишь покачала головой.
– Он не написал, почему не пришел на площадь. Ни словечка.
– Ты сама сказала – чтобы письмо пришло к нам сегодня, его надо было отправить накануне дня вашей встречи, верно? Так чего ты хочешь?
Ройя понимала, что Зари права, но это ужасное письмо не могло даже объяснить, где он был в тот час, когда они должны были встретиться на площади. Она сдалась и показала сестре письмо Бахмана. Ей требовалось подтверждение, что это, должно быть, шутка, розыгрыш.
Зари быстро пробежала письмо глазами и шумно вздохнула.
– Какой гад! Я же говорила, что он гад. Осел, свихнувшийся на политике.
– Он ни за что не мог написать ничего такого.
– Сестрица, он чокнутый – эти политики все чокнутые. Он пишет тебе об этом на чистом персидском языке. Почему ты не хочешь этому верить?
Всю ночь Ройя проворочалась в постели без сна и к утру решила, что письмо было написано под чужим давлением. Это точно. Когда она наконец заснула, ей приснилось, что Бахмана держат где-то в заложниках, что его схватили за волосы и заставили писать эти бессмысленные, безумные строки.
* * *
– Тебя к телефону, Ройя!
Ройя вышла в гостиную. Маман протянула ей телефон и обеспокоенно прошептала:
– Мать Бахмана.
Ройя так испугалась, что с трудом держала возле уха тяжелую черную трубку.
– Салам, Аслан-ханум.
– Ройя?
Она надеялась, что в телефоне не слышен стук ее сердца. По привычке, из уважения, по обычаю, требующему уважать старших, она спросила:
– Как вы поживаете, Аслан-ханум? Я так рада слышать ваш голос.
Госпожа Аслан заговорила торопливо, без остановки:
– Азизам, дорогая, я хочу сообщить одну вещь… Мне это трудно. Кстати, Бахман вернулся. Мы все сейчас на севере…
– У него все в порядке? – у Ройи кружилась голова.
– Да, абсолютно. Не стану вдаваться в детали и не хочу тебя тревожить или обманывать. Правда в том, Ройя-джан, что у Бахмана все было нормально. Тут у нас вилла, ты знаешь, как у людей. Ну, у вас ее нет, но ты знаешь, что мы любим наш дом на берегу
