Маленький книжный магазинчик в Тегеране - Марьян Камали
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда-то она знала парня, который всегда куда-то спешил, и была захвачена его страстью, пылом и непредсказуемостью. Но ее восторг оказался преждевременным, и больше Ройя не повторит такую ошибку. Действительно, после предательства Бахмана она поклялась, что больше никогда не откроет свое сердце мужчине. Она будет старательно учиться в Америке, вернется в Иран, устроится на хорошую работу, обретет финансовую независимость и будет жить исключительно ради науки. Никакого замужества – только чистая наука, эксперименты, формулы… Она будет твердо и сдержанно стоять на своем, и даже самые решительные женихи перестанут ей досаждать и найдут себе более покладистую и легкую добычу.
Но этот мужчина, этот голубоглазый парень в синем блейзере был просто очень приятным в обращении, и она позволила ему сесть за ее столик. Он улыбался и поддерживал их беседу, вежливую и поразительно чистую, без намеков и, пожалуй, даже без флирта. Зато с уважением. Он просто задавал ей вопросы, а она отвечала. Сама мысль о том, что она снова влюбится в кого-то, вызывала у нее ужас. Нет уж, больше никогда она не будет податливой, как пластилин, девушкой, какой была в руках Бахмана.
– И тебя устраивает ваш курс химии? – Уолтер серьезно посмотрел на нее.
– Что? – не поняла Ройя.
– У тебя ведь расширенный курс химии, верно? – Он показал на ее учебник. – Ты на это рассчитывала, когда ехала сюда? Потому что мой одногруппник Омар Саид приехал из Ливана. По его словам, в Бейруте он изучал более современный курс химии, чем тот, что предлагается здесь. Поэтому я и решил поинтересоваться…
– Ну, в Иране я не училась в университете. Только школу окончила. Так что да, он вполне… глубокий. То есть меня устраивает. И химия. И курс. – Почему она так смущается, говоря с этим парнем? Боже мой!
Он пристально посмотрел на нее, потом наклонился и прошептал:
– Эти калифорнийские нравы для меня тоже немного в новинку.
Конечно, он понял, что она тут недавно, по ее акценту, темным волосам и глазам. Хотя, может, не только по ним, но и по всему остальному? Неужели при ходьбе от нее веет розовой водой и шафраном? Однако он продолжал беседовать с ней так, будто в ней не было ничего странного. Он рассказал, что приехал на Западное побережье учиться в университете, но чувствует себя в Калифорнии чужим. Он рассказывал о Новой Англии, о том, что зимой они катались на санках, а летом ездили на мыс Код, ели роллы с лобстерами и болели за команду «Красные Носки». Какое нелепое название команды – «Красные Носки»! Но рассказ Уолтера о его детстве в Новой Англии напомнил Ройе сцены из американского фильма, который она смотрела в кинотеатре «Метрополь» с Бахманом.
Она слушала речи Уолтера. Этот парень был приятным, на удивление приятным. Словно персонаж из семейного телесериала. Он не уехал из страны, где был смещен в результате переворота премьер-министр. Он не видел солдат, стреляющих по толпе. Он катался на санках и пил горячий шоколад. Под синим блейзером скрывалась его невинная душа, какой позавидовали бы многие. Ройя тоже завидовала его простому взгляду на жизнь; для Уолтера не существовало сложностей.
Они сидели вместе за столиком, и она в основном слушала, но и добавляла что-то. На своем все еще скованном английском она отвечала на вопросы о родном городе, о родителях, о здешнем пансионате и сестре Зари. Да, она хотела заниматься наукой.
Допив кофе, Уолтер встал и вернулся еще с двумя чашками. Он протянул ей одну из них, а ей вспомнился другой парень – как он угощал ее кофе в тегеранском кафе и спрашивал, нравится ли ей. Она поспешно взяла чашку и сделала глоточек, хотя кофе был слишком горячим. Они продолжали беседовать. Ройя сидела напротив него, слушала его, и в ней что-то приоткрылось. Напряжение, так долго державшееся в ней, слегка уменьшилось. Впервые за долгое время она немного успокоилась. Так пролетел час. Гексагональные молекулы отдыхали. Он предложил ей пойти с ним после окончания сессии в галерею «Электростанция». Потом он уедет на каникулы домой в Бостон. Как ей такой план?
Его голубые глаза встретились с ее темными.
План показался ей таким, каким и должен быть.
18. 1957. Альтернативный план
Обычно я иду домой через площадь Бахарестан. Там по-прежнему стоит у фонтана женщина в красном. Ее глаза подведены углем, волосы спутаны, будто пакля. Говорят, она не меняла платья все эти годы, с тех пор как стояла там рядом с возлюбленным. И она приходит туда каждый день. Бедняжка!
Мне не стоило бы проходить через эту площадь, есть путь и покороче, но ничего не могу с собой поделать. Я снова страдаю от тоски и сожалений. Это мое бесконечное желание повернуть время вспять.
Я вспоминаю твои глаза, как они глядели на мир в тот день, когда мы встретились в магазине канцтоваров. Вспоминаю твои туфли. Вспоминаю ощущение счастья, переполнявшее меня, когда ты была рядом.
У моей матери перепады настроения наступают реже. Она стала спокойнее, пожалуй даже слишком спокойной. Приступы ярости почти исчезли. Но теперь она погрузилась в хроническую грусть. Теперь она тихо залечивает свои душевные раны. Гибель господина Фахри стала для нее огромным ударом.
Ройя-джан, как мне жалко, что ты передумала. Как мне тогда хотелось, чтобы ее психическое состояние не пугало тебя так сильно. Но ты сделала свой выбор, и я не хотел силой вторгаться в твою жизнь.
Гозашт, все в прошлом.
Итак, Мосаддык смещен. Шах все сильнее и сильнее усиливает контроль над страной. Будь я моложе, я бы негодовал и стремился к борьбе. Но все позади. После переворота прошло четыре года. Люди печалятся из-за утраты лидера страны, а я грущу только по тебе.
Я не знаю, говорил ли тебе Джахангир, что мой отец умер год
