Маленький книжный магазинчик в Тегеране - Марьян Камали

– Не сомневаюсь, – сказал Уолтер, – что это блюдо будет не похоже на все, что я когда-нибудь пробовал.

– Теперь мы добавим воды, чтобы полностью накрыть ею цыпленка и лук.

– Я запомнил.

– Не вижу, чтобы ты записывал.

– У меня все здесь. – Он постучал себя по голове.

– Ты доводишь воду до кипения, убавляешь огонь, и тогда цыпленок будет… хм… Как это сказать? Готовиться… тихо.

– На медленном огне?

– Да. На медленном огне. – Это был важный термин, и не потому, что длинный, а потому, что теперь она казалась себе настоящей американкой. Она, иранка, за два неполных года освоила такие кулинарные термины, как «куркума» и «на медленном огне». Ура, она становится настоящим профессионалом.

– Пока цыпленок готовится на медленном огне, – Ройя старалась использовать правильную форму глагола, – мы почистим баклажаны и нарежем кружочками. Потом мы их посолим, ополоснем, обсушим и обжарим. Понятно?

– Да, понятно.

Они вместе чистили баклажаны. Очищенные он передавал ей и смотрел, как она их нарезала. Потом он осторожно поднял нож, словно просил разрешить ему делать то же самое. Она уступила ему место у доски. Он работал осторожно, следуя ее инструкциям, но она знала, что получится слишком долго, если солить и обрабатывать баклажаны, как делали это Маман и Казеб в их тегеранской кухне, и ждать, когда исчезнет горечь. Поэтому она просто брала у Уолтера ломтики и обжаривала их в масле на другой сковороде. Они работали спокойно и слаженно. Уолтер чистил и нарезал, а Ройя обжаривала. Цыплята тем временем варились.

– К цыплятам мы добавим немного корицы, кардамона и шафранной воды, – сказала Ройя. – И нарубленных томатов.

Она перешла к другой горелке плиты, стараясь не задеть Уолтера, не дотронуться до него.

Заклубился пар, и ее лицо и шея стали влажными, когда она открыла крышку кастрюли. Ей было приятно и немного неловко, потому что Уолтер смотрел на нее.

– Смешанный с водой шафран похож цветом на жидкое золото. Правда? Мы и называем его жидким золотом.

Уолтер казался растерянным.

– Потому что шафран такой дорогой, понятно?

– Понятно.

– Все здесь? Я ничего не растеряла? – Она засмеялась и постучала по своей голове, совсем как Уолтер недавно.

– Да. – Он неотрывно глядел на нее. Потом приложил руку к груди. – И вот здесь. Все прямо здесь.

Пар из кастрюли превратился в капельки воды на лице Ройи. Капельки катились по ее лицу, по шее.

Нет, это нужно прекратить. Она не может снова влюбиться в парня, хотя этот Уолтер совсем не такой, как тот, который предал ее. Она схватила персидский лайм, положила его на стол и с силой проткнула ножом. На лайме заблестел широкий неровный разрез.

– Ой! – Уолтер отскочил от плиты и от нее.

– Иногда приходится делать вот так, – резко сказала Ройя, – чтобы усилить вкус и аромат. – Она отвернулась от Уолтера. – Теперь мы приготовим рис.

* * *

Стемнело. Они сидели в столовой.

– Ну-ка, давай, – сказала она, подавая ему тарелку хореша с цыпленком и баклажанами, который они приготовили вместе. – Попробуй. Пожалуйста.

Это блюдо она научилась готовить еще в Иране, когда помогала матери. Казеб всегда выбирала на рынке свежие овощи; иногда она рубила голову цыпленку прямо у них на заднем дворе. Лаймы сохли в их саду возле крана, а Маман сама смешивала специи адвиех. Зимними вечерами они сидели все вместе – она и Баба, Маман и Зари, – поставив ноги под корси, низкий стол с обогревателем, накрытый плотной скатертью, ужинали и рассказывали о событиях прожитого дня.

Уолтер зачерпнул ложкой хореш, ее прошлое. Если приготовлено правильно, блюдо должно получиться кисло-сладким, ароматным и нежным.

Ройя ждала, что он скажет.

– Вау, – сказал он и съел еще ложку. – Боже мой.

С каждой ложкой, которую Уолтер отправлял в рот в столовой пансионата миссис Кишпо, с Ройи спадал очередной слой ее прочного панциря.

20. 1957–1959. Список дел

Присутствие Уолтера, пробующего приготовленные ею персидские блюда, стало для Ройи константой субботних вечеров. Зари, услышав про их ритуал, хлопнула себя по щеке и расхохоталась.

– Аххааай! Какие хитрые! Ты готовишь для него, а он все сжирает!

– Примерно так и получается, – пробормотала Ройя.

Похожий на Тинтина парень, который небрежной походкой вошел в то калифорнийское кафе, который сказал ей «Как тебе такой план?», чьи воспоминания о летних лобстерах и зимних санках казались ей сошедшими с экрана американского фильма в кинотеатре «Метрополь», поселил покой в ее душу. В их отношениях не было страсти; в их основе лежало чувство взаимной приязни, обоюдного доверия – и их действительно увлекали уроки кулинарии на кухне миссис Кишпо. Ройя вовсе не намеревалась завоевывать его сердце.

Когда субботним вечером примерно через год после их первого урока кулинарии он предложил ей руку и сердце над особенно удавшимся хрустящим тахдиг – рисом с корочкой, поданном с гормэ-сабз и – рагу из баранины, Ройя снова испытала то странное состояние, словно она парила в воздухе и смотрела на незнакомую девушку, игравшую ее роль в каком-то фильме. Она обнаружила, что ей трудно дышать. Предложение Уолтера на мгновение повисло в воздухе вместе с запахом растопленного сливочного масла, шафрана и риса в его дыхании.

Все это – их целомудренные отношения, их растущая привязанность друг к другу, перспектива жизни в Новой Англии – выглядело словно сценарий для чьей-то еще жизни. Для кого-то более готового к семейной жизни, менее чужого и сломленного. В какой-то степени она уже понимала программы и схемы, по которым жили американцы.

– Ройя-джан, ты… – она научила его персидскому ласковому обращению, и в тот вечер он произнес его в столовой пансионата, – …станешь моей женой?

У нее вспыхнули щеки и уши. Она встрепенулась, даже испугалась. Такие слова киногерои говорили с экрана. Такие же слова были сказаны ей давным-давно на другом языке и в другой жизни.

– Подумай об этом, Ройя. Арчер. – Уолтер произнес оба имени медленно, методично, словно упражнялся говорить их одно за другим. – Мы можем вернуться на восток. Меня приняли в БЮ!

– В Бии-Юю?

– В Бостонский университет. Ты сможешь работать в лаборатории, пока я буду учиться на юридическом факультете. Там много больниц и университетов. Ты можешь найти себе любую работу, какую захочешь. Ройя. Я хочу прожить с тобой всю жизнь. Если тебе требуется время… послушай, может, я…

– Да.

Само слово звучало секунду.

Потом она вспоминала эту сцену. Он предложил ей руку и сердце, и она ответила согласием. Подумать только – ведь она злилась на Бахмана за то, что он так стремительно