Жак Оффенбах и другие - Леонид Захарович Трауберг

Глава восьмая. Наследники

В оперетте о герцогине Герольштейнской воинственный генерал Бум, вместо того чтобы взять щепотку табака из табакерки, внезапно стреляет в воздух, потом подносит дуло пистолета к носу и поет свои знаменитые куплеты:

«И пиф-паф-пуф!

Вдыхаю я нюф-нюф.

Привык все делать наобум

Я, генерал Бум-Бум!»

Слова эти целиком подходят ко Второй империи, созданной в 1851 году «маленьким» Наполеоном. И возмездие не заставило себя ждать. Пока заправилы режима напыщенно говорили о великой Франции, в центре Европы возникла уже не в шутку грозная военная сила. Прусский премьер Бисмарк, генерал Мольтке и фабрикант Крупп оказались умнее маршалов Мак-Магона и Базена. Они создали оснащенную самой новейшей техникой армию, сумели привлечь на свою сторону все прочие германские государства.

Мельяк и Галеви (как в свое время Скриб) создавали анекдотические перипетии. Но вряд ли они додумались бы до того, что имело место летом 1870 года. Поводом для раздоров был вопрос о будущем испанском короле: Бисмарк прочил одного из Гогенцоллернов, Франция по понятным соображениям не могла на это согласиться. Внезапно прусский король Вильгельм (кстати, находившийся в Эмсе, где в это время лечился и Оффенбах) решил отказаться от кандидатуры своего родственника. Это не устраивало его премьер-министра, Бисмарка, желавшего войны. И здесь французское правительство делает поистине непостижимый ход: телеграммой в Эмс королю Вильгельму оно требует гарантии. Король пересылает телеграмму в Берлин — просто для информации своего правительства. Бисмарк немедленно сообщает о телеграмме во всех прусских газетах, пресса начинает вопить об унижении Германии. Оскорбленное газетной шумихой французское правительство объявляет войну Пруссии и — за какой-нибудь месяц — летит в пропасть. Плохо вооруженные, бездарно руководимые французские войска, подобно генералу Буму, терпят постыдное поражение под Седаном. Вскоре сдается твердыня Франции Мец. Взятый в плен Наполеон III вынужден отречься от престола и уезжает в Англию.

Наступил конец Второй империи. И, как ни странно, конец оффенбаховских триумфов. Объяснения могут быть всякие: нет материала для сатиры — значит, нет оперетты. Или такое объяснение: изменился состав зрителей, царедворцы и гуляки уступили место честным, трудолюбивым мелким лавочникам.

Ничего подобного не произошло. Император отбыл — империя, по существу, осталась. Во главе Франции стоял так и просящийся в оперетту злобный карлик Адольф Тьер. С невероятной жестокостью была подавлена Коммуна.

И с огромным умением была истреблена (конечно, дело не в сравнении) — «оффенбаховщина». История театра почти не знает такого решительного переворота театрального стиля. Казалось, что издан негласный декрет — никакой сатиры, хватит с нас хилых ахиллов и тупоумных бумов! (Не забудем, что на смену Тьеру пришел чуть позднее маршал Мак-Магон.) Как бы отвечая на безмолвное повеление властей, почти сразу опереточный трон занимает Шарль Лекок.

В 1873 году он выпускает прославленную «Дочь мадам Анго». Выпускает, правда, не в Париже, а в Брюсселе. В новой оперетте нет-нет да слышатся нотки демократизма, напоминающие о «Периколе». Да и время действия — незабываемые годы конца XVIII века, конца революции, названной Великой буржуазной. Но — именно конца. Герои оперетты — люди из народа: дочь прославленной торговки рыбой мадам Анго, Клеретта, многочисленные продавцы с рынка, ставшие после смерти матери ее опекунами, парикмахер Помпоне. Но это были годы не Конвента, а сменившей его продажной Директории, представители ее показаны в оперетте с немалой долей насмешки, напоминающей лучшие творения Оффенбаха. Но ни в коем случае нельзя сравнить «Дочь мадам Анго» с такими произведениями, как «Орфей в аду» или «Перикола». Главный акцент Лекок и его либреттисты делают на любовной истории.

Примечательно, что основной персонаж — уличный певец Анж Питу. В известной московской постановке в 1920 году Питу сделали, правда, несколько ветреным малым, но защитником прав народа, врагом Директории. Как и Перикола, Питу — историческое лицо. С Директорией он действительно — в песнях — боролся, но с монархических позиций! Анж Питу в оперетте Лекока по-своему обаятелен, но все же нельзя не предпочесть ему грубоватого Пикилло.

«Дочь мадам Анго» имела в Брюсселе необычайный успех. Ее не показали в Париже, полагая, что она вызовет ассоциации с Коммуной. Но несколько позже, в 1874 году, состоялась премьера и в Париже, спектакль был принят восторженно, это была именно такая оперетта, о которой мечтали власти Третьей республики — оперетта с вышибленными зубами. То, что Лекок (и другие) мгновенно поняли идейное значение поворота, явствует из либретто его следующих, прошедших с не меньшим успехом произведений: «Жирофле-Жирофля», «День и ночь», «Рука и сердце».

Больше никаких пасквилей на богов, на царей, на королей и вице-королей, на герцогинь! Пришедшая окончательно к власти крупная буржуазия показала, что шутить с собой, как это опрометчиво допускал Наполеон III, она не позволит. Настолько это было очевидно, что уезжавший в дни войны в провинцию и вернувшийся только в 1872 году Жак Оффенбах вынужден был резко сменить направленность своих произведений. Его новые боевики: «Прекрасная парфюмерша», «Мадам Аршидюк», «Креолка» — были, как и «Жирофле-Жирофля», попросту забавными комедиями с хорошей музыкой. Больше никаких глупых королей бобешей.

Еще до войны Оффенбах вместе с драматургом Викторьеном Сарду собирались написать оперетту на тему гофмановской сказки «Король-Морковь». Оперетта должна была продолжить сатирическую линию «Герцогини Герольштейнской» и «Синей бороды». В ней были явные намеки на смены монархов, на восстания подданных. После войны, в 1872 году, Оффенбах возобновил работу над этим сюжетом. Однако вместе с драматургом изъяли решительно все сатирические сцены, на первое место выступили балет и сценические превращения. Оперетта была сложно названа: «опера-буфф-феерия».

Жак Оффенбах еще мог писать и писал прекрасную музыку, но даже в таких опереттах, как «Золотая булочница», «Мадам Фавар» и «Дочь тамбур-мажора», до прежних высот он не поднимается. В 1874 году он возобновляет, надеясь на повторение триумфа, «Орфея в аду», но это не то произведение, которым он поразил мир. Сатирическая оперетта превратилась в необычайно затянутую феерию. Главенствующим стал балет, порядком банальные танцы и ансамбли, как бы предварявшие ревю XX века. Новый этот жанр понравился. За ним последовали другие феерии Оффенбаха — «Путешествие на луну», «Доктор Окс».

Легенда гласит, что, когда некий корабль древности проплывал мимо берегов Эллады, из прибрежных лесов раздался нечеловеческий скорбный вопль: «Великий Пан умер!» Оффенбах умер только через десять лет после конца Второй империи. Но, принимая во внимание его отношения с Элладой, законным было бы повторить вопль: «Великий Оффенбах кончился!» Во