Жак Оффенбах и другие - Леонид Захарович Трауберг

Однако успех «Доктора Миракля» побуждает Лекока и дальше заниматься опереттой. Первые его произведения остаются незамеченными, но в 1868 году появляется большая оперетта «Микадо» (по настоянию дипломатических кругов ее переименовали в «Чайный цветок», название «Микадо» позже использовал композитор Салливан). Значения в истории оперетты «Чайный цветок» с его наивной интригой не имел, и только прелестная музыка позволила вещи стать репертуарной.

Годы 1870, 1871! Крушение Второй империи! Исторический поворот. Как будто знаменуя его и подчеркивая, Шарль Лекок вдруг становится уже единоличным победителем на негласном конкурсе. В 1872 году, то есть буквально на следующий день после прихода Третьей республики, Лекок создает оперетту «Сто девственниц» (характерно, что новая республиканская цензура потребовала переименовать оперетту в «Зеленый остров», и уж не по дипломатическим соображениям). В фабуле немало ситуаций, близких к чисто опереточным перипетиям Оффенбаха и Эрве. Здесь имеется все, что можно назвать «парижским»: и фривольная завязка (обитатели некого маленького острова, англичане, страдают из-за отсутствия женщин); и достаточно легкомысленный мотив переодевания двух мужчин в женские туалеты; и восхваление Парижа в великолепном вальсе героини.

Не забудем, что не фигуральное «травестирование сюжетов», а употребление самого амплуа травести (женщина в мужском костюме) было отличительной чертой оперетты 60-х годов: Орест в «Прекрасной Елене», принц Поль в «Герцогине Герольштейнской» и даже Мефистофель в «Маленьком Фаусте». Все это заставляет предполагать, что «Зеленый остров» еще не означал поворота.

В 1873 году к Шарлю Лекоку приходит подлинная слава: появляется «Дочь мадам Анго». О значении этого произведения, в немалой мере порывающего с принципами оффенбаховской оперетты, уже сказано. Рукоплеща великолепной песенке о торговке рыбой в первом акте, превосходному дуэту двух подруг и вальсу во втором, очаровательной арии Клеретты в третьем, зрители не понимали, что они, по существу, присутствуют при начале падения оперетты как жанра. Либретто оперетты (авторы Клервиль, П. Сироден, В. Конинг) — одно из лучших в истории. Музыка блистательна, вся вещь наполнена то лирическими, то веселыми, то героическими мелодиями. Но почти полный отказ от сатирических нот, отказ от какого бы то ни было восхваления женщины — дочери Евы и Далилы (хотя актриса Ланж и прельстительна, но симпатии зрителей не на ее стороне). Наконец, отказ от вполне возможных в данной ситуации мелодий времен Конвента. Это было сознательным уходом от современного звучания искусства, давшего «Орфея в аду».

Значение Шарля Лекока в истории оперетты неоспоримо. Н. К. Михайловский изобрел бойкий термин: «вице-Оффенбах». «Вице» означает нечто безликое. Вице-король, вице-президент собственной политики не имеют. В какой-то степени «вице-Оффенбахом» мог быть назван Эрве, но не Лекок. Будущий автор «Порги и Бесс» Джорж Гершвин пришел к Морису Равелю с просьбой об ученичестве. Равель сказал: «Лучше быть первым Гершвином, чем вторым Равелем!» Шарль Лекок не был вторым Оффенбахом, в некотором роде он даже олицетворял бунт против Оффенбаха. Бунт — явление политического порядка, и ничего не поделаешь: разница между шедеврами Оффенбаха и блестящими произведениями Лекока, несомненно, политическая.

Это нередко оспаривается, разницу видят в другом. В отличие от автора «Елены» Лекок вернулся к французской комической опере. Ох эта комическая опера, не исчезающая из поля зрения историков оперетты! И Оффенбах, дескать, всю жизнь тяготел к комической опере, и Штраус, презрев опереточную «Летучую мышь», возвел «Цыганского барона» в ранг оперы, и даже автор «Графа Люксембурга» стряхнул прах оперетты со своих ног.

Для оправдания такого странного поведения корифеев опереточного жанра привлекаются, как говорилось выше, формальные утверждения. Оперетта — сочетание музыкальных номеров и прозы; увеличьте количество музыки — и перед вами уже не оперетта, а комическая опера. Но «Перикола» почти сплошь заполнена музыкальными номерами, и никакая это не опера, самая что ни на есть настоящая оперетта.

Еще одно «доказательство»: оперетты Лекока простодушнее по фабуле, стало быть, это возврат к бесхитростным творениям Гретри и Буальдье. «Женитьба Бальзаминова» или «Правда хорошо, а счастье лучше» по фабуле, по теме, несомненно, наивнее таких пьес, как «Доходное место», «Лес», «На всякого мудреца довольно простоты». Но это одно направление великого драматурга. Конечно, «Воевода» — совсем другое. Фабула той же «Периколы» не может быть уподоблена фабуле «Орфея в аду». И ровно ничего это не значит. Все это — оперетта и Лекок — один из ее виднейших мастеров.

Повторим: он во многом отличен от Оффенбаха и Эрве. И отличие это не только весьма разительное, но отчасти прискорбное. После «Жирофле-Жирофля» Лекок написал множество оперетт; музыка их большей частью очаровательна, и все же ни одна из этих оперетт по-настоящему в истории не осталась.

Вина была не только композитора. Выше говорилось о волне негодования так называемого общества против еще вчера царивших «оффенбахиад». Вполне возможно усомниться в том, что политические пертурбации в первую голову определяют стиль искусства. Но в истории театра имеется куда более поразительный прецедент. Ни с чем не сравним был взлет елизаветинского театра. По инерции он продолжался и в царствование наследника Елизаветы, ничтожного Якова I. И вдруг почти сразу «каскад», деклинация. Сам Шекспир уходит сначала со своих высот, создавая не столь уж значительные пьесы, а позже и вовсе удаляется со сцены. На смену Марло, Шекспиру, Уэбстеру приходят поставщики бессмысленных балетов. А еще через короткий промежуток времени пришедшие к власти пуритане попросту закрывают все театры, считая их источником разврата.

Оперетта не закончилась во Франции с падением Второй империи, но она перестала быть тем, чем могла быть, чем была. И вот что удивительно: долгое время невозможно было преодолеть основную черту оперетт Оффенбаха и Эрве — их народность, их демократичность. Все-таки лучшей опереттой Лекока оказалась «Дочь мадам Анго». Позднее самый большой успех выпал на долю оперетт, продолжающих традиции «Периколы».

Одну из них написал композитор Эдмон Одран, ее название «Маскотта». Это не только превосходная по музыке вещь, это и ориентация на героев из народа, очаровательных Беттину и Пипо. Суеверный герцог словно пришел на сцену из «Синей Бороды» или «Герцогини Герольштейнской», увы, пришел без сатирического блеска спектаклей «Буфф Паризьен», но продолжая линию.

Очень часто отказывают в титуле оперетты другому шедевру, произведению Робера Планкетта «Корневильские колокола». И опять-таки, спросите любого, даже мало посвященного человека, побывавшего на концерте, откуда этот отличный вальс «В моем скитанье…» или песенка «Диги-диги-дон», каждый немедленно ответит: «Это из оперетты о колоколах Корневиля». И даже не упоминая превосходной арии «Плыви, мой челн…» или песни о сидре, вспомним, что именно в этой оперетте подлинная наследница Булотты и Периколы, Серполетта исполняет, может быть, одну из самых