Жак Оффенбах и другие - Леонид Захарович Трауберг

Оффенбах меняет театры, затевает неудачные антрепризы, стоит на грани банкротства. Но он упорствует. Когда его предупреждают о неминуемой неудаче, он отвечает: «„Орфею“ тоже предрекали неудачу». Его слава по-прежнему велика, он нередко посещает Лондон, где его старые оперетты идут с успехом, часто бывает в Вене, где его боготворят. Наконец, в 1876 году соглашается пересечь океан.

Путешествие Жака Оффенбаха в Соединенные Штаты вполне могло дать фабулу для блестящей сатирической оперетты «La vie americain». Композитора встречают с почетом, на первый концерт все билеты проданы. Но это только концерт, симфонический концерт, не спектакль. Разочарованная публика, с чисто американской грубоватостью, начала уходить после первого номера. И снова повторилась история с премьерой «Орфея». Ряд газет поместил уничтожающие рецензии, заявляя, что создателю совершенно безнравственного искусства не место в свободной стране. Оффенбаха это поразило в самое сердце: именно приезжавшие в Париж янки создавали успех его спектаклям. Он спешно ввел в программу концерта певцов и хор. Но рецензии оказали ему такую же помощь, как статья Жанена: публика валом повалила, надеясь увидеть и услышать нечто «аморальное».

В своих записках Оффенбах признается, что он никогда не представлял себе ничего подобного. Жители этой страны, писал он, настолько обожают свободу, что мешают людям жить свободно. В воскресенье вы не можете пройти по улице без траурного выражения на лице. Улыбка вызывает негодующие взгляды, за взрыв смеха, вероятно, сажают в тюрьму.

Оффенбах возвращается во Францию, потеряв отчасти привычный для него оптимизм. Может быть, именно поэтому он начинает работу над «Сказками Гофмана».

Даже американская беспардонность, возмутившая ранее Чарлза Диккенса, не лишила создателя «Периколы» тяготения к радостной лирической музыке. Но именно в «Сказках Гофмана» композитор как бы задумывается над соотношением искусства и действительности. Вместе с верой во всепобеждающую радость творчества в мысли композитора входит сознание оборачивающейся грубой прозой действительности. Так было и с самим Гофманом; сказки его светлы и радостны, но в них зачастую сквозит отчаяние. Гофмана с Оффенбахом роднило еще одно: оба боготворили Моцарта, автор «Серапионовых братьев» даже взял у венского композитора свое третье имя, Амадей. Но ведь и Моцарт именно в последний год жизни, обреченный на нужду, на лишения, создает гениальную и безмерно светлую «Волшебную флейту», тоже на сказочный сюжет.

Работа над «Сказками Гофмана» оказывается трудной для композитора: он словно понял справедливость слов Галеви, перестал быть уверенным в себе. Это не мешает ему любовно создавать превосходные сцены и мечтать о том, что он, наконец, увидит свою комическую оперу в «Опера Комик». Ему приходится отрываться от работы над «Сказками Гофмана»: нужно писать оперетты для заработка. И — ирония судьбы — в 1879 году предпоследняя оперетта Оффенбаха, «Дочь тамбурмажора», встречается с огромным успехом в Париже, и в Вене, и в других городах.

В день похорон Оффенбаха не задалась погода, с утра шел дождь. Огромная толпа провожала катафалк, в числе провожающих были почти все французские композиторы: Гуно, Массне, Тома, Сен-Санс, даже больной Шарль Лекок. Из Австрии приехал Иоганн Штраус. В числе шествующих была Гортензия Шнейдер в трауре, ее поддерживал под руку актер Бертелье, тот самый Бертелье, который начал победный путь в «Буфф Паризьен», сыграв в 1855 году одного из двух «слепцов», тот, кто привел робеющую дебютантку к Оффенбаху.

Дождь разогнал толпу, но Иоганн Штраус и Гортензия Шнейдер дошли до кладбища.

Закончилась эпоха…

Глава девятая. Штраус

За гробом Жака Оффенбаха шел под дождем высокий, с пышной шевелюрой и усами человек, которого обожала не только его страна — Австрия, под мелодии его замечательных вальсов кружились миллионы пар в десятках стран.

Называя его имя, решительно все добавляют в скобках: «сын», хотя гений сына был, несомненно, выше таланта отца.

Пути истории неисповедимы. Пути оперетты — тоже. Каким образом случилось, что почти рядом с «Орфеем в аду» рождается оперетта в стране с иными культурными традициями, в Австрии? Ответ всем известен. Не слишком оплодотворив литературу, довольствуясь не очень значительной ролью в живописи, Вена была уже много лет если не первой, то почти первой в музыке. Это было решающим фактором в появлении таких мастеров, как Франц Зуппе, Карл Миллекер, Иоганн Штраус, Карл Целлер.

«Прекрасная Галатея» Зуппе появилась в 1865 году, то есть спустя год после «Прекрасной Елены». Совпадения значительны не только благодаря названию. В оперетте Зуппе тоже развенчивается, насмешливо трактуется всем известный греческий миф. Галатея уподобляется Евридике, нельзя не видеть в этом прямого воздействия первой большой оперетты Оффенбаха. Зуппе не достиг тех вершин, на которых царил Оффенбах. Его оперетты «Фатиница», «Боккаччо», «Легкая кавалерия», «Десять невест и ни одного жениха» уступают французским шедеврам. Одно несомненно: они полны солнца, веселья, той любви к жизни, которая была знаменем для Оффенбаха. Недаром героем его лучшей оперетты является создатель «Декамерона». Песенный талант Франца Зуппе позволил многим из мелодий «Боккаччо» остаться. В них нет соленой терпкости парижских кафе-шантанных песенок. Проведший юность в Италии, Зуппе пользует фольклор этой страны, но это не стиль Чимарозы или Доницетти. Это явные Оффенбах и Лекок.

Нет сомнения, и талант и слава Иоганна Штрауса были значительно бо́льшими.

Иоганн Штраус родился в Вене 25 октября 1825 года в семье знаменитого композитора, автора имевших беспримерный успех вальсов, маршей и полек. Как известно, отец запретил сыну заниматься музыкой, определил его в контору, но сын пошел против воли отца и в короткое время превзошел его славой.

Уже в 40-х годах, когда Оффенбах еще даже не помышлял о «Буфф Паризьен», вальсы молодого Штрауса завоевывают Вену и позже — Европу. Известно, что одна из венских газет после первого концерта молодого дирижера поместила краткую, но многозначительную рецензию: «Покойной ночи, герр Ланнер! Добрый вечер, Иоганн Штраус-отец! Доброе утро, Иоганн Штраус-сын!» Вслед за утром пришел день славы молодого композитора, он побывал во множестве стран, в частности в России. Его вальсы и польки известны всему миру. Но пока вальсы, польки и марши.

Лишь в 60-х годах приехавший из Парижа в Вену, где его встречают с триумфом, Жак Оффенбах говорит Штраусу категорически, без тени себялюбия: «Вы должны писать оперетты».

Оффенбах вручил жезл «королю вальсов». Иоганн Штраус почти немедленно создал «Летучую мышь». Вряд ли стоит напоминать, что к этой оперетте в сильнейшей мере причастны либреттисты Оффенбаха. Параллели на каждом шагу: как и в «Парижской жизни», в центре — бал, разница только в том, что у Оффенбаха