Графъ - Аля Пачиновна
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Граф довольный и оживленный нашёл в гардеробе ту саму вещь. Сам разделся, натянул спортивные шорты, по пути в спортзал поднялся в гостевую и оставил на кровати приглянувшуюся девочке часть себя. Пусть носит.
Он знал, что ее нет в комнате. Сейчас Лера бежала от себя по беговой дорожке. И Глеб решил, что ему тоже необходимы некоторые физические упражнения перед сном…
Глава 19
Глава 19
Стремительному галопу Новодворской нужно было дать имя, обозначив его в энциклопедиях, как редкое природное явление или сложный физико-химический процесс. Оно притягивало, как стихия, с которой у Глеба давно кровные счёты. От него пекло жаром до опалённых бровей, как от объятого пламенем дома. Смотреть можно бесконечно, пока у стихии есть источник питания. И пока крутится механизм дорожки.
Только терпение где взять?
Лань! Несётся, почти не касаясь подошвами ленты, ритмично работая бёдрами и локтями. Не бег - а песня I love to hate you, которая грохотала в динамиках уже третий или четвёртый круг.
Довольно длинную дистанцию она взяла для такого темпа. Голубая футболка заметно потемнела в области лопаток, пряди, выбившиеся из хвоста прилипли к вискам и шее. Голень влажно блестела.
Да, жарковато, пожалуй, будет.
Нестерпимо захотелось куснуть ее за лодыжку. До оглушающей ненависти, ускоряющей сердце, до спазма в челюсти, до треска натянутой плоти в паху. «Поскорее бы закончить с тобой, девочка, и избавиться. Чтобы с глаз долой. Узнаю только, идейная ты или продалась - либо отпущу с миром и хорошими чаевыми. Либо закопаю. В любом случае я тебя сначала распечатаю. Аккуратно или не очень - как пойдёт. И возможно, уже сегодня!».
Она не заметила, что он подошёл и встал у бортика беговой - бежала, закрыв глаза и профессионально выдыхала ртом активно поглощаемый воздух. Или делала вид, что не заметила. Однако, носом в его сторону она повела до того, как Глеб нажал на кнопку «стоп» панели беговой и пультом организовал в спортзале тишину. Девчонка замедлилась, перешла на шаг, пока лента не остановилась полностью. Она уже всё поняла и наморщила нос. Веки подняла медленно, нехотя, и губы красивые заранее сложила так, будто Глеб и есть - источник вони.
«Переигрываешь, конфетка. Блефуешь. Тебе нравится мужской запах. Конкретно - мой».
Лера повернулась, стерла тыльной стороной кисти пот со лба и устало привалилась к поручню тренажёра. Сплела на взволнованной груди руки, всем своим глубоко нравственным обликом показывая, что Графу здесь не рады.
- Сублимируешь? - спросил внезапно и хрипло.
- Борюсь с гиподинамией, - оправдалась и быстро уронила взгляд, потом стала тыкаться им куда попало наугад: то в его губы, то в шею и грудь, усердно избегая прямого контакта глаза в глаза.
Очевидно, он ей не так неприятен, как она пытается изобразить. А нос она воротит, потому, что считает себя самой умной - решила измерить глубину его веры в предлагаемые обстоятельства. Не учла только девочка, что он катала со стажем и не такие жульены попадались с фуфлом на его намётанный глаз…
Но сейчас этот глаз срисовал каплю пота, ползущую по ее виску, скуле, к шее. И Глеб чувствовал, что вместе с этой каплей ускользает от него контроль над собой, прямо в ложбинку между стянутыми топиком сочными грудями. Язык закололо и запершило в глотке, как от острой жажды. Если порча - не мракобесие, то вот она, собственной персоной стоит, мокрая и солёная. Нервными клетками его щёлкает, как пузырьками упаковочной пленки.
Глеб проглотил вставший поперёк горла кадык.
- Хорошо бегаешь, красиво, - признался он, - но у меня идея получше.
Выпутав ее влажное запястье из узла скрещенных рук, потянул за собой к углу зала, застеленному матами. Валерия шла неохотно, но шла, корча смиренную невольницу.
- Надевай! - Глеб снял с крючка свои боксёрские перчатки.
- Зачем? - она, наконец, наградила Графа удивленным взглядом и завела свободную руку за спину.
«Целоваться будем!»
- Японцы так избавляются от гнева, вызванного стрессом и переутомлением. - Глеб понял, что вряд ли девчонка с таким норовом воспримет его слова, как руководство к действию, взялся сам надевать ей перчатки. - У них есть специальные комнаты, где офисные работники канифолят своих начальников. А вернее, манекенов, исполняющих эту почётную обязанность.
Перчатки были ей велики и на голые руки без защитных лент их никто не надевает. Но откуда ей знать? Тем более, что нужны они таким нежным ручкам, не столько для защиты, сколько для веры в совершаемые действия. Ну, и чтобы не царапалась. Все-таки глаза не казенные.
- А с чего ты взял, что я нуждаюсь в избавлении от гнева? - фыркнула, наблюдая за манипуляциями с ее кистями. - Я бы лучше избавилась от его причины.
Посмотрел на неё, затягивая туго ремень второй перчатки. Не вякнула. Только едва заметно моргнула.
- С того… что ты меня хочешь. А сказать боишься. А это стресс.
Девичья рука в огромной кожаной подушке неуверенно дрогнула. Ненависть - антивирус для операционной системы одиночек. Но нужно держать ее в холоде, следить за температурой, не давая ей нагреваться до ноля.
А Глеб чувствовал, что термометр закипает. У обоих.
- Да, дорогуша, сколько раз ты думала обо мне в дУше с тех пор, как мы там с тобой… - он многозначительно оборвал фразу, наблюдая, как кобра выпрямляется в стойку, распускает капюшон, растягивает губы в ядовитую улыбку, а глаза как у загнанной бегают в поисках слабого места у противника.
- Кстати, - зашипела, - хорошо, что напомнил. Там слив засорился.
Отступила на шаг влево, решила с тыла жалить. Глеб развернул корпус в том же направлении и тоже шагнул. Какой-то странный пасодобль начинался. Она обходила его против часовой стрелки, а он, как бык, взглядом целился в движущееся красное пятно перчаток, не давая кобре зайти за спину. В висках молотило. Похмелье с адреналином выступали через кожу испариной, карусель ускорялась и два тела на ее орбите сближались, хотя, по всем законам, их должно было бы раскидать давно по разным галактикам. Если бы не эта
