Добыча: Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть - Дэниел Ергин

Время для слушаний было выбрано исключительно удачно: нефтяные компании только что опубликовали данные об огромном росте прибылей, и это в то время, когда введенное арабами эмбарго еще действовало. В атмосфере недоверия и враждебности Джексон объявил, что подкомитет намерен установить, действительно ли нефти не хватает. «Американский народ, – заявил он, – хочет знать, не является ли так называемый "кризис" всего лишь предлогом, прикрытием для устранения главного источника ценовой конкуренции – независимых компаний, способом повысить цены, пересмотреть законы об охране окружающей среды и навязать выделение новых налоговых льгот….Господа, я надеюсь, что прежде, чем покинуть сегодня этот зал, мы получим ответ на эти и другие вопросы». Далее он с угрозой в голосе добавил: «Если же нет, могу заверить вас, что мы так или иначе получим его в последующие дни».

Затем Джексон с сенаторами накинулись на директоров, которые пытались отбиваться. «Эти измышления – сущий вздор, – робко протестовал президент Gulf U.S. – Американцы просто сбиты с толку быстрым круговоротом событий в Соединенных Штатах». Первый вице-президент Texaco беспомощно заявил: «Мы никого не обманывали и не вводили в заблуждение, и, если у кого-либо из членов подкомитета имеются доказательства подобных действий со стороны Texaco, мы хотим, чтобы нам их представили». Когда же первый вице-президент Exxon не смог припомнить размер дивидендов компании за 1973 г., Джексон уничтожающе заметил, что тот ведет себя «по-детски».

Нефтяники чувствовали себя униженными и подавленными, особое негодование вызывал у них Джексон, который произнес слова, возможно, и не такой эмоциональной силы, как у Юджина О'Нила, но которым громко аплодировали по всей стране. В особенности их приветствовали те, кто зимой 1974 г. все еще проводил время в очередях за бензином. Компании, сказал Джексон, виновны в получении «неприличных прибылей». Нефтяники, привыкшие к почтительному к себе отношению, не были готовы к таким резким нападкам. «У нас не было ни единого шанса», – пожаловался взбешенный после устроенного кровопускания президент Gulf. Но Джексон отлично понимал, что выражает чувства многих американцев, поскольку сам был настроен так же, как они. По вечерам, возвращаясь домой, он находил две бензоколонки неподалеку от своего дома всегда закрытыми. «Нам приходится в середине рабочего дня посылать кого-нибудь из сотрудников, чтобы найти работающую бензоколонку», – сказал он с некоторым раздражением после слушаний. Возмущенный действиями компаний, определяемыми, по его мнению, только самомнением и жадностью, он внес предложение, согласно которому компании должны работать по подряду федерального правительства. Джексон преуспел в том, что слова «неприличные прибыли» стали притчей во языцех, своего рода мерилом того времени. Когда же Exxon в результате случайного совпадения пришлось опубликовать данные о доходах за 1973 г., которые оказались на 59 % выше, чем в 1972 г., на третий день слушаний президент компании Кеннет Джеймисон был вынужден заявить, что «этот факт его не смущает». Многие, однако, полагали иначе.

Та самая Standard Oil, которую проклинали в пьесе О'Нила, была расформирована в 1911 г., но слова о ней звучали вполне современно. Над страной вновь возникла мрачная тень ее основателя, Джона Рокфеллера, и ассоциирующиеся с ней зловещие предвестники общественных беспорядков, махинаций и тайных сделок. По всей Америке нефтяные компании были теперь среди самых непопулярных институтов. То же самое происходило и в других промышленно развитых странах. В некоторых японских изданиях, например, появились статьи о том, что американские нефтяные компании спланировали кризис с целью повышения своих прибылей. Действительно, общественный протест и требования о подотчетности и контроле были таковы, что конфиденциальный документ по общему планированию, подготовленный для правления одной из крупнейших нефтяных компаний, предупреждал в 1976 г.: «Будущее частных нефтяных компаний становится менее определенным. Тенденция перехода в руки правительства операций по разведке нефти и нефтедобыче сохранится, причем компаниям будет отведена роль подрядчиков либо официально, либо де-факто. В странах-потребителях следует также ожидать большего участия правительства, прямого или косвенного, и в переработке, и в сбыте». В следующем, 1977 г. в Лондоне один из директоров Shell зашел столь далеко, что заявил: «Как ни парадоксально, сегодня угроза жизнеспособности какой-либо нефтяной компании в большей степени исходит от правительств стран-импортеров, а не экспортеров».

В этом была доля правды. В конце концов, в странах-производителях самое худшее уже произошло: компании были национализированы, нефть им больше не принадлежала, цены и квоты нефтедобычи они уже не устанавливали. По отношению к экспортерам нефти компании выступали в роли подрядчиков, наемных работников. Не наступила ли теперь, задавались вопросом их руководители, очередь правительств стран-потребителей добить их? Некоторые промышленно развитые страны предприняли расследования деятельности нефтяных компаний на предмет выявления нарушений антитрестовского законодательства. Политический риск, по крайней мере если его определять временными рамками высшего руководства, переместился в промышленно развитые страны, в частности в Соединенные Штаты. Свято чтимая субсидия на истощение природных ресурсов, снижавшая налог на добычу нефти, была резко сокращена; были сокращены, хотя и в меньшей степени, возможности зачета иностранных налогов – «золотой механизм», к которому так часто и успешно прибегали после Второй мировой войны в целях ускорения разработки нефтяных месторождений в Венесуэле и на Ближнем Востоке, а также защиты американских позиций в этих регионах. Конгресс упорствовал в попытках снизить рыночные цены на нефть и усилить политическое давление, чтобы удержать от повышения цены на природный газ. Не меньшей угрозой было и движение за «отделение», под которым имелось в виду расформирование интегрированных компаний на отдельные фирмы, каждая из которых занималась бы каким-нибудь сегментом нефтяной отрасли: добычей нефти и природного газа, транспортировкой, переработкой, сбытом. В одно время 45 из 100 сенаторов проголосовали за такую специализацию. Мнение нефтяной промышленности на этот счет наглядно отразилось в термине, которому она отдала предпочтение, – «расчленение».

К тому же шли постоянные нападки на «неприличные прибыли». Какие же факты лежали в основе столь серьезного недовольства и возмущения? Несмотря на взрыв спроса, прибыли крупнейших нефтяных компаний были в течение пяти лет, включая 1972 г., практически стабильными. Затем они выросли с $6,9 млрд в 1972 г. до $11,7 млрд в 1973 г. и подскочили до $16,4 млрд в рекордном 1974-м. Причин для этого было несколько. Значительную часть резкого прироста дали операции за рубежом. С повышением странами-экспортерами цен компании не выплачивали налоги с увеличения стоимости собственных неамериканских нефтяных месторождений, которые у них еще оставались. Стоимость и рыночные цены их американских нефтяных запасов также возросли. Более того, до повышения они закупили нефть по более низким ценам, скажем по $2,90, и, подержав ее в хранилище, затем с прибылью продали по $11,65. Их нефтехимические предприятия тоже приносили прибыль, чему способствовало ослабление доллара. Но затем прибыли упали до $11,5 млрд в 1975 г., оказавшись ниже, чем в 1973-м. И опять тому было несколько